Рассказывая о событиях весны 1918 года, командующий американским экспедиционным корпусом генерал Уильям Грейвс приходил к выводу, что «на каждого убитого большевиками в Восточной Сибири приходится трое убитых антибольшевиками».
Вину за кровавые преступления Грейвс возлагал на атамана Григория Семенова.
В Первую мировую войну будущий вождь дальневосточной контрреволюции Григорий Семенов служил полковым адъютантом в Нерчинском казачьем полку. Его тогдашний начальник, барон Петр Врангель так характеризовал своего подчиненного:"Бойкий, толковый, с характерной казацкой сметкой, отличный строевик, храбрый, особенно на глазах начальства, он умел быть весьма популярным среди казаков и офицеров. Отрицательными свойствами его были значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах, для достижения цели. Неглупому и ловкому Семенову не хватало ни образования (он кончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять, каким образом мог он выдвинуться впоследствии на первый план гражданской войны".
Взлет атамана
Сын простого забайкальского казака Михаила Семенова Григорий действительно выделяется среди лидеров Белого движения своим «народным» происхождением.
Родившись в 1890 году, в 1911-м он закончил с похвальным листом Оренбургское юнкерское училище, после чего отправился с военно-топографической командой производить съемки во Внешней Монголии (Халхе).
Новоиспеченный хорунжий, Григорий свободно говорил по-бурятски и по- монгольски, и даже переводил на эти языки стихи русских классиков вкупе с «Уставом кавалерийской службы». Вдобавок он принял участие в восстании, по ходу которого Халха провозгласила свою независимость от Китая, а ее представители выразили желание присоединиться к Российской империи.
Однако из-за начавшейся мировой войны проект отложили, и Семенов, изрядно расширив свой кругозор в профессиональном и политическом плане, отправился на фронт, где его сослуживцами и начальниками стали два других будущих лидера Белого дела - Петр Врангель и Роман фон Унгерн-Штернберг.
Сражался Григорий Михайлович храбро: орден Святого Георгия 4-й степени получил, отбив захваченное противником полковое знамя, а Георгиевское оружие - за то, что первым ворвался в занятый врагом город Млава.
В 1917 году дослужился до есаула. Наблюдая за развалом армии, Семенов обратился к Временному правительству с предложением сформировать в Забайкалье добровольческий Монголо-бурятский полк, прибытие которого на фронт должно было «пробудить совесть русского солдата, у которого живым укором были бы эти инородцы, сражающиеся за русское дело».
«Совесть русского солдата» в эти месяцы безуспешно пытались пробудить женские, чехословацкие, сербские и другие «ударные» части, так что, разумеется, появление монголов ничего бы не изменило. Впрочем, они на фронте так и не появились, поскольку пришедшие к власти большевики взяли курс на мир с Германией.
Но находившийся, в Чите Семенов продолжал формировать свой Монголо-бурятский отряд, свободно принимая в него лиц любой национальности, при условии, что они принимают прежнюю, дореволюционную дисциплину.
Положение самого Григория Михайловича было противоречивым, поскольку под его есаульским командованием служили старшие по званию офицеры. Выход нашли в том, что Семенова объявили атаманом Особого Маньчжурского отряда.
В декабре 1917 года на станции Маньчжурия семеновцы захватили руководителя тамошних большевиков Аркуса, расстреляли его, а обнаружив, что тот еще жив, вспороли жертве живот, облили керосином и подожгли. Гражданская война разгоралась, и этот живой факел был не последним…
Читинский царек
В Забайкалье Семенову противостоял большевик Сергей Лазо, имевший в своем распоряжении отряды красногвардейцев из горнорабочих, железнодорожников, военнопленных венгров, чехов и немцев. Борьба шла с переменным успехом.
К началу апреля 1918 года Особый Маньчжурский отряд вырос почти до 3 тысяч человек, включая 568 японцев капитана Окумуры, две офицерские роты, сербский отряд подполковника Драговича, два укомплектованных китайцами пехотных полка, три кавалерийских полка (по 400 человек в каждом) и четыре бронепоезда с экипажами. Через месяц это интернациональное войско выросло в два с лишним раза за счет забайкальских казаков.
В конце июля, под прикрытием ночной темноты, красные напали на лагерь семеновцев, уничтожив большую часть Маньчжурского отряда. Но карты смешал мятеж Чехословацкого корпуса. Советская власть на Дальнем Востоке рухнула, и 28 августа Григорий Михайлович вступил в Читу, которая на два следующих года стала его столицей.
Признав адмирала Колчака как Верховного правителя России, атаман тем не менее не считался с его приказами. Являясь крупным промышленным центром, Чита была еще и узловым пунктом Транссибирской магистрали, по которой союзники снабжали колчаковскую армию оружием и снаряжением.
Семенов, забирал себе изрядную часть грузов, пользуясь дружбой с японцами, державшими на Дальнем Востоке 60-тысячный корпус.
Американцы, британцы, французы, итальянцы ревновали, но сил у них было почти в пять раз меньше. Чехословаков тоже было около 60 тысяч, но они отвечали за охрану Транссиба, и с ними Григорий Михайлович умел делиться. А главное, Маньчжурский отряд противостоял мощному партизанскому движению в Забайкалье, буквально заливая его кровью.
17 сентября 1918 года забрав из Читинской областной тюрьмы троих большевиков - Давыдова, Маклакова и Метелицу, - се- меновцы убили их после зверских пыток.
27 декабря того же года каратели штаб-ротмистра Тонкова прибыли в село Акшу и устроили массовую порку стариков и женщин, чьи близкие ушли в партизаны.
Завершила все пьяная оргия с изнасилованиями и убийствами.
Адъютант атамана Власьевский рассказывал о другом эпизоде: «Однажды насильственно мобилизованные казаки, не желая служить Семенову, убили своих офицеров и перешли к партизанам. Вскоре в их Станицу прибыл отряд Чистохина. Были собраны все старики. Их запрягли в сани и приказали везти убитых офицеров на кладбище. Там стариков расстреляли, а станицу сожгли».
Генерал Грейвс рассказывал о том, как семеновцы перестреляли из пулеметов около 350 пленных партизан, а также об истреблении целой деревни со всеми детьми и женщинами. Четыре старика были тогда сожжены заживо.
Семенов в ответ на упреки заявлял, что «в условиях гражданской войны всякая мягкотелость и гуманность должны быть отброшены».
По его указанию в Кяхте организовали тюрьму, в которую свозились заподозренные в большевизме со всего Дальнего Востока. 1 и 5 января 1920 года в ней был расстрелян 481 человек, общее же число жертв достигало 1,5 тысячи.
На службе у микадо
Из сподвижников Семенова более других в зверствах отметились барон Унгерн и генерал Тирбах, хозяйничавшие, соответственно, на станциях Даурия и Маккавеево.
Унгерн в августе 1920 года ушел в Монголию, где пытался создать собственное государство, был разбит большевиками и расстрелян в Новониколаевске. Тирбаха застрелили в 1935 году на реке Чол в Маньчжурии (вероятно, советские агенты).
Семенов пережил их обоих. В январе 1920 года, незадолго до пленения, Колчак телеграфным распоряжением передал ему полномочия по руководству белым движением на Дальнем Востоке.
Пополнив свое воинство другими разбитыми частями, атаман сформировал Дальневосточную армию из трех корпусов и начал печатать собственные деньги. Большевики, в свою очередь, создали буферную Дальневосточную республику, армия которой осенью 1920 года овладела Забайкальем.
Семенов бежал из Читы на аэроплане. Судя по всему, атаману удалось умыкнуть около тонны из золотого запаса, но эту добычу пришлось отдать японцам. В благодарность партнеры назначили Григорию Михайловичу ежемесячную пенсию в 1000 иен, что было достаточно для безбедной жизни его семьи, включавшей, помимо жены, двоих сыновей и трех дочек. Семенов осел в оккупированной Маньчжурии, где подбирал для японцев шпионов и диверсантов из числа эмигрантов.
22 августа 1945 года город Дайрен (Далянь) был захвачен советским воздушным десантом, в задачу которого входило и пленение Семенова. С чекистами он был достаточно откровенен, но все же не настолько, чтобы его откровения перевесили прегрешения. Четверо соратников атамана были приговорены к расстрелу, а самого Григория Михайловича решили повесить. Приговор привели в исполнение в Москве 30 августа 1946 года.