Моя мама все решения принимала за меня. И не замечала этого.

Помню, мы шли с ней по рынку, по продуктовым рядам, выбирали молочные продукты. Мне - лет 15.

Я - выше мамы на пол головы.

- Ты творог будешь? - спросила мама.

- Неееет, - сморщилась я.

- Завесьте нам два кило, - сказала мама продавцу.

Я помню, как поймала в себе удивление: зачем ты спрашивала, если все равно купила?

- Я же сказала: не хочу творог, - нахмурилась я.

- Ты любишь творог, - пояснила мама.

- Да? - удивилась я. - А, ну тогда ладно.

- Ну и полезный он. Там кальций.

Дома я ела творог, политый вареньем. И не знала, вкусно мне или нет. Но мама сказала, что я люблю творог. Значит, люблю.

Я не знала, как понять, что я действительно люблю и чего на самом деле хочу. Я была не знакома сама с собой, потому что смотрела на себя глазами мамы, и думала маминой головой.

Любой грядущий поступок проходил фейс-контроль «Что скажет мама».

Если маме понравится - делай, если нет - отмена миссии.

Первые наши конфликты с мамой случились тогда, когда я вдруг взяла - и - о, Боже! - настояла на своем мнении.

Причем в какой-то сущей ерунде. Типа этого творога.

Сказала твердо: нет. Нет, мама, я не люблю творог!

Мама опешила. Это плохой поступок, почти бунт. Он не прошел фейс-контроль. Мама заплакала и купила валокордин. Легла лицом к стене, накрылась одеялом.

- Когда я умру, - сказала мама. - Оплачивай коммунальные платежи и подшивай квитки об оплате в зеленую папку.

Мне стало так плохо и так стыдно, что я бросилась к маме, отчаянно рыдая и умоляя ее не умирать. Ради меня.

Иметь свое собственное мнение, оказывается, очень накладно, сложно и больно. А иногда - это настоящее преступление против родной матери.

А кто мне дороже: мнение или мама? Конечно, мама. Ну так и о чем мы говорим…

Маме мешало мое инакомыслие. Даже не инакомыслие, а просто «мыслие», не в унисон ее «мыслию».

Она зацеплялась за мое мнение, как за ржавый крюк. Натыкалась на него. Занозилась. Сердилась. Я быстро сдавала позиции, почуяв характерный запах валокордина.

- Я тебе только добра желаю, я жизнь прожила, и лучше знаю, как надо…

«…Как надо жить ТВОЮ жизнь,» - мысленно заканчивала я мамино предложение.

В то время я впервые допустила мысль, что мама - не Бог, а вполне себе земная женщина, которая может ошибаться.

А вдруг я не люблю творог? А мама говорит: люблю. А как это вообще понять?

Шли годы. Я аккуратно знакомилась с собой, училась слушать оттенки своих чувств.

С мамой мы жили в холодной войне двух любящих сердец. Мама устраивала террор любовью, ложилась умирать после каждой стычки, включала атомный игнор, выжигающий доверие и любовь, а я отстреливалась пубертатными истериками, захлебывалась разочарованиями взрослой жизни, застегивала свою жизнь на все пуговицы: что там внутри, мама, тебя не касается.

Потом я встретила своего будущего мужа. Мне - 18.

- Это не твое, - сказала мама. - Посмотри на себя и на него.

Я посмотрела. Осталась довольна. Очень даже…

- Ты его не любишь, - пояснила мама.

- Я творог не люблю, - вдруг поняла я. - А его - люблю.

- Чушь какая, вся жизнь у тебя впереди. Встретишь еще дипломата, красивого, умного… Он подарит тебе жизнь, которой ты достойна.

Мама мечтала о дипломате для меня, как о панацее от тяжелой российской действительности. Мама удивительно хорошо разбиралась в дипломатах, хотя сама тридцать лет жила с человеком, который первые десять лет был, по ее определению, неудачником, а последние двадцать - алкоголиком.

То, что я не дождалась дипломата, а ушла к «этому… замкадышу», мама расценила как предательство.

Предательство ее мечты. Она вкладывала в дочь, как в инвестпроект, который принесет дивиденды в виде скорой эмиграции в богатую и успешную страну, где жить хорошо, чисто и весело. И априори нет алкоголиков и неудачников.

Мама планировала схватится за хвост самолета, летящего в эту сказочную страну, и улететь с дочерью. Чтобы помогать дочери думать. Точнее, чтобы думать за нее.

А тут - такое. Вместо дипломата - студентик. Вместо самолета - маршрутка до Балашихи. Ужас. Кошмар.

Мама легла на диван. Отвернулась к стене. В комнате запахло корвалолом. Это такой же валокордин, только еще более ядреный.

- Когда я умру…- сказала мама.

- …Я буду подшивать квитки в зеленую папку, я помню, - сказала я и ушла в комнату собираться. Через три часа у меня знакомство с родителями будущего мужа. Очень волнительно.

- Ты уходишь? - мама пришла за мной в комнату.

- Ухожу!

- Куда?

- В Балашиху.

- Ааааааааа, - закричала мама. - Это все он, твой новый хахаль. Это он науськал тебя бросать умирающую мать.

Я молчала. А что тут скажешь?

- Ты никуда не пойдешь! - мама распласталась в проеме двери, раскинула руки звездой.

- Ты ж умирать собиралась, - вежливо напомнила я.

- Ааааааааа, дрянь неблагодарная. Всю жизнь на тебя положила, всю душу вложила, а ты… А ты… В Балашииииху…

Мама вероятно думала, что в иерархии кругов ада Балашиха идет сразу за чистилищем и преисподней (и в этом она почти не ошиблась), но это мне было уже не важно: у меня было свое мнение, и я этим гордилась.

Я приехала на встречу, страшно волнуясь. Очень боялась не понравиться. На лбу - ну, очень кстати! - вскочил ужасный прыщ, а моя обычная речь в стрессе превращалась в косноязычие.

- Не бойся ничего, - сказал будущий муж, видя мой очевидный мандраж. - У меня мировые родители, они поддержат любой мой выбор.

- В смысле, любой? - не поверила я. - А если у меня две ходки, тату в виде дьявола, пирсинг во всех возможных губах и три неудачых брака за спиной?

- Тогда мне самому не очень понятно, почему я выбрал тебя, - смеется муж. - А родители поддержат…

То есть, даже если я - худшая из женщин, фейс-контроль смотрин я все равно пройду?

Мне захотелось скорее познакомиться с этими уникальными родителями и понять: это такая высшая степень мудрости или крайняя форма пофигизма?

Родителям я понравилась, приняли они меня очень тепло, но я не могла записать эту лояльность на счет своей «идеальности»: меня потом все годы брака всегда бодрила мысль, что если что - мое место займет любая другая девушка, и ей также будут улыбаться и подливать чай в гостевую чашку, потому что «поддержат решение сына».

Я проникла в семью. Прижилась. Жила, а сама «ходила» на разведку.

- Миш, а тебе не страшно было с 16 лет самому принимать решения? - пытливо выспрашивала я. У меня никак не укладывалось в голове, что в тот момент, когда я не могла выбрать, люблю или не люблю я творог, мой будущий муж сам выбирал себе вуз и образ жизни.

- Еще как страшно!

- И? Как ты справлялся?

- Шел за советом к родителям.

- А они?

- А они «поддержат меня в любом моем решении».

- А если ты налажаешь? Ну, совершишь ошибку? Тоже поддержат?

- Вероятно, да.

- А если твой сын в 16 лет придет к тебе за советом, ты дашь совет?

- Я обязательно помогу ему принять решение.

- Почему?

- Потому что ему страшно. Жутко страшно. Он растерян и напуган. Он начинающий взрослый. Это как с игрового тренажера пересесть за реальный руль автомобиля. И ты рулишь и понимаешь: вот сейчас все по-настоящему, и, если ошибёшься, то можно вылететь на встречку или сбить человека. И ты напуган, чем еще сильнее усугубляешь ситуацию, и надеешься на инструктора. А он сидит рядом, но у него нет страхующих педалей, он просто сидит и если что - поддержит…

- То есть ты поведешь себя иначе, чем родители? Твои мировые родители?

- Я обожаю родителей. Они самые лучшие. Но лажают они как все обычные люди, - вздохнул муж.

Не дать совета ребенку тогда, когда у тебя его просят, потому что этот совет - все равно мнение, чужое мнение, и оно не должно мешать объективности - это… это…

Не знаю. Это сила или слабость?

Мне кажется, что во фразе"я поддержу тебя во всем", помимо очевидной мудрости не быть навязчивым и безусловной веры в своего ребенка, зашита и очень удобная местами позиция: черт-его-знает, как тебе поступать, твоя же жизнь, ты там сам как-нибудь разберись, а я - поддержу.

Но с другой стороны: дети у них получились чудесные, целеустремленные, очень качественные, один мой муж чего стоит.

Дети умеют принимать решения, но делают это долго и мучительно, замачивают решение в страхе, купают в сомнениях, теряют время, ждут подсказок из вне.

А я рублю сгоряча. Принимаю решения мгновенно, лелея и тихо восторгаясь своим собственным мнением. Я не боюсь. Ошибусь? Ну и ладно. А кто не ошибается?

Ну вот и как правильно?

Может, стоит взять ребенка за руку ДО, и попробовать уберечь от ошибок, как делала моя мама, или все же лучше обеспечивать поддержкой по факту свершившихся проблем, окунув в самостоятельность по самую макушку?

Я не знаю. Я много думаю о золотой середине, и очень хочу не шарахнуться в какую-то крайность, не увязнуть в категоричности, не застыть в янтаре всезнайства.

Вчера мы с сыном зашли в кафе, перекусить.

- Я хочу голубцы, - сказал сын.

- Ты не любишь, - ответила я. - Там же капуста вареная…

- Ну тогда котлеты с макаронами.

- Да ну, неизвестно, что в них навертели, в эти котлеты. А макароны мы на завтрак ели. Возьми шашлык, это хоть понятный кусок мяса. С картошкой.

- Я не хочу шашлык, - опечалился сын.

- Ты любишь шашлык, - сказала я.

И вдруг меня прожгла мысль: я веду себя как мама!!!

Я лучше знаю, что он хочет и совсем его не слышу. Я диктую ему, что он любит, проветриваю его собственные мысли и надеваю свое бесценное мнение на его белобрысую макушку так глубоко и так надежно, что можно не сомневаться: растет мамин сын.

Подошел официант принять заказ.

- Шашлык с картошкой, - пролепетал мой сын, и я чуть не заплакала от досады и злости на себя.

- Дась, прости меня, ты же хотел голубцы? Закажем голубцы, - сказала я и добавила, обращаясь к официанту. - Только распеленайте их от капусты вареной, а то он не любит.

- Ой, тогда получатся такие… вареные котлеты, - улыбнулся официант.

- Я не хочу вареные котлеты. Я бы обычную котлетку съел, - говорит сын. - И макароны.

Официант смотрит на меня, я киваю, подтверждая заказ.

Когда мы остаемся вдвоем, я говорю сыну:

- Дась, ты прости меня, что лезу иногда со своим мнением. Я просто никак не привыкну, что ты уже взрослый, и сам можешь делать выбор.

- Мам, я просто очень люблю макароны. Больше картошки, риса и даже гречки. А еще я арбузы люблю. Очень.

- Это очень хорошо - точно знать, что ты любишь, - улыбаюсь я. - Это просто замечательно! Всегда-всегда стой на своём мнении, если уверен в нём, понял, сын?

И добавляю, подумав: «А я всегда поддержу тебя в любом твоем решении…»