Был этот рейс обычным для войны,
От партизан детей он вывозил,
Но мессер к нему вышел со спины -
Огонь кабину сразу охватил.

Наверное, себя спасти он мог,
Но вот детей не мог в беде оставить.
И ни при чем присяга тут и долг -
Не думал о наградах он и славе.

Кабина плавилась,
И он горел в кабине,
И летные очки с лицом слились,
Но приземлиться самолет сумел на льдине,
Все дети, что летели с ним, спаслись!

А он еще успел спросить: «Все живы?»
И только после этого упал.
Никто не понимает и поныне,
Как мог тогда в руках держать штурвал?

Ему ни звания не дали, ни наград,
Да и неважно это после смерти.
Но сразу в рай попал он, а не в ад,
И у детей спасенных - свои дети!

Ведь он мальчишкой был, совсем юнцом,
И у него должны быть тоже дети.
Не суждено судьбою стать отцом,
Но те, кого он спас, живут на свете.