- А чукча в чуме, чукча в чуме… А чукча в чуме ждет рассветааа… - утром напевала веселая Серафима, иногда вытирая руки об кокошник и помешивая в большом чане чай… Барин очень любил чай. Бывало Серафима на неделю его наварит, а тот за день все возьмет, да и выпьет. Чумовой, ну ей богу, этот барин…
- Эй ты, чума! Когда уже чай будет готов?! - из сеней занервничал барин. Он давеча, как сел там разуваться, с рыбалки приехамши, так и до сих пор с лавки встать не может. А вон кричит. Хам!..
- Да сейчас я, сейчас, вон только чумичкой чай еще помешаю и уж налью.
Серафима взяла в руки здоровенную чумичку и задумалась… А ведь таких чумичек в их деревне отродясь то не было. Это чумичка явно не здесь была сделана. Какая, однако, увесистая чумичка. Такой, пожалуй и кабана убить можно, подвернись он, собака под руку. Гм, а человека так вообще - как муху. Хлоп чумичкой по башке - и нет, ни мухи, ни человека.
…Однако ж и мысли у меня - снова задумалась Серафима. Это все ж сельскохозяйственный инструмент, как никак, а я им мух гонять решила. И придет же в голову, - засмеялась Серафима так, что аж барин с лавки упал и тихо под лавкой уписался.
Помешала Серафима чай, глядь в окно - а там уж и вечер совсем.
- Нет, все-таки удивительнейшая вещь, эта чумичка. Как с ней время пролетает, - и счастливая прижала чумичку к своей пышной и почти что девственной груди.