Во всех сказаниях, про Мир людской,
Нам говорилось о страдании,
Что вынесший невзгоды
Мог утверждать о понимании.

- О понимании Чего?..

Он не стремился ни к чему,
Поэтом был, распутной жизнью умилён.
Звёзд не хватал, был беден, злой,
В газетке местной издавался, хотя был и умён.

И одиноким был по жизни -
Семья распалась, друзья в забвение ушли.
Всю злость в стакане разбавлял он Когда вином, когда лишь мыслями о нём.

Так день за днём, не видя смысла,
К реальной жизни интерес пропал.
«Товарищей» по кабакам вечерним
Куплетами своими развлекал.

А по утрам, с тяжёлой головою,
Он в ужасе безудержно стонал.
Смотрел на небо через грязное оконце,
Как будто что-то вдалеке там увидал.

И снова день, и снова вечер,
Кабак и пьяная толпа.
Идя домой, он спотыкался об увечья,
Что жизнь ему преподнесла.

Подняв глаза, увидел сцену:
- Два «мима» жестами, движением своим
пытались внять людишкам праздным,
что Мир вокруг лишь им двоим…

- Принадлежит, иль просто в них он растворился?

Не помня, как придя домой, поэт устало вымолвил слова:
- «Когда и как в такой финал я жизнь свою втоптал,
где тяга вся моя к авантюризму?»
Присел, заплакал, тяжко зароптал.

Так просидел всю ночь и утро,
Всё в пелене сквозь слёзы узревал.
А в голове, как разорвавшаяся бомба,
Огонь, лохмотья и в конце пути обвал.

И ненароком поэт вдруг вспомнил:
- «В столе тетрадь - любимая дала…
А что же говорила в последний вечер расставания?
Не помню и не важно, простить ведь так и не смогла».

Бушует ветер разногласий и мечется душа,
Слезою горькою переполняется она.
Пусть за плечами у поэта пройденный этап,
Но это жизнь его, он захотел писать.

Писал он день и ночь, слезою разбавлял чернила,
Про то кем был, хотел быть и не стал.
О людях разных - плохих, прекрасных…
И о родных и близких, кому любовь свою не дал.

И вихрем время пролетело, Слеза закончилась, окончил он писать.
Тяжёлою походкою, шатаясь, В ночи холодной растворилась его стать.
Он брёл по улицам, тетрадь в руке сжимая,
Очнувшись на краю моста у чёрной глади вод.
И без раздумий, страницы вырывая,
Читал стихи, всю боль свою скидая,
А ветер уносил их прочь.

На том окончилась история поэта,
Что было дальше неизвестно никому,
А мятая обложка от тетради
Напоминанием осталась лишь Богу одному.