Мама моя родила меня
сыном, но только
родила меня ни в чем.
И вот лежал раздетый
я - мужчина, а женщины одетые кругом. Эх, были б зубы - я бы крепко
стиснул. Слова бы знать - чего-нибудь б сказал, но нет зубов и слов, и я не пискнул, чем очень удивил
медперсонал. Лежу
молчу, как куколка в коробке, весь красный
от обиды и стыда. Но очень больно шлепнули по попке, не выдержал, заплакал я тогда. Взглянул я на часы у акушерки и вижу, до обеда долгий
срок. И взвесили меня, и сняли мерку, а лучше
б посадили на горшок.
Мне ярлычок на руку
прицепили, что в нем,
не дали даже
прочитать. Пеленкой туго-натуго скрутили -
ногой не дрыгнуть, нос
не почесать. Мне
толком рассмотреть не дали маму, боюсь,
подменят, отдадут чужой. Конечно же, я здесь хороший самый и спрос, понятно, на меня
большой. В палату
отнесли, а там
девчонки и даже, очень многие, не спят.
У некоторых мокрые
пеленки, но чистый и такой приятный
взгляд. В глазах их столько нежности и ласки, но только я представиться хотел -
суёт мне соску тетя в белой маске. Так
ничего сказать и не успел. Ох, как же не люблю я соску эту, ее мне станут тыкать
день и ночь. Мне
сделали молочную
диету, а я бы и борща
поесть не прочь. Я терпеливым был, не корчил рожи и вот
увидел мамочку свою.
Ух, до чего же мамы
здесь похожи. Все в белом, будто ангелы в раю. И лишь моя - само
очарование! Пришла ко мне любовь, вот
чудеса! И назначать я начал ей свидания так
часто, через каждых три часа. И стала жизнь
моя подобна чуду,
судьбой своей доволен
я вполне. Знакомиться
я завтра с папой буду;
его в окно покажет мама мне. Приятно
будет с папой
повидаться, он очень
счастлив, видно по всему. Посмотрим, как
он будет улыбаться, когда я ночью спать не дам ему.