А никто не задавался вопросом: Сколько инвалидов стали инвалидами споткнувшись об пандусы для инвалидов?
Знаем многое мы о Христе,
но никто не дал толком ответ -
где же был три десятка он лет,
прежде чем был распят на кресте?
чтобы правильно ответить на любой вопрос в жизни
необходимо сказать «да» и «нет» одновременно
вот интересно - почему депутаты не делают ремонт в администрации за свой счет, а родители в детских садах и школах обязаны…
А безответную любовь возможно и нельзя назвать безответной, ведь ответ на нее получен… Четкий и ясный НЕТ, - следовательно её нет? Но все же ж она есть внутри нас… Мы же чувствуем её…
А может не она в нас, а лишь боль неудачи? Но коли прогнать боль, уйдет ли любовь?
Можно ли сказать что это безнадежная надежда? А может все-таки есть еще шанс?
Каждая ситуация индивидуальна… Но если так говорить то имеет ли опыт какое нибудь значение? Решение в нас самих, в нашем отношении к этому, в нашем восприятии этого и в нашем понимании и осознании этого… Но как же это решить коль мы не понимаем что это?
(Бr)
19/09/2012
Знали бы вы… сколько романтических моментов я испортила вопросом… «Ты чё, бухой?!»
Зачем друг друга ставить в рамки?
Зачем граничить наш предел?
Зачем в других искать программки?
Ты, верно, что-то проглядел?
А, может, выше ставить планку?
Стараться прыгнуть, что есть сил?
Перетрусив свою изнанку,
раскрыться, лучше стать чем был?
Мне ярлыков противно бремя.
Подгонка где-то под шаблон.
Мне не подходит та система,
Где как товар ты оценен…
Счастье чаще всего молчит,
В лишних словах не нуждается!
Прижавшись к плечу, сопит
И ласково улыбается!..
Своим нежным теплом согреть,
Защитить и сберечь пытается!
В жизни счастье такое иметь -
Клад бесценный, точно, достанется!..
Оно вопросов не задаёт
И в ответах не нуждается!
Кто найдёт, тому повезёт!
Никогда с ним не расстанется!..
Оно подарок на всю жизнь.
Тихая, тёплая радость!..
Вместе вдвоём дожить
До самой глубокой старости…
(Иринаморе)
04−15 14/11/13
Счастье не задаёт вопросов.
Нам нравилось время, феерические четыре года с восемьдесят шестого по девяностый. Это было наше время - со всеми его цветами, запахами, неразберихой, говорильней. Мы были уверены: все худшее в истории России кончилось и года через два-три наша страна станет благополучной и богатой, как Америка.
Впрочем, даже если бы кто-нибудь разумный и просчитал ближайшее уголовное будущее страны, разве что-нибудь изменилось бы…
Первый выброс блатной символики произошёл в шестидесятые. Уголовщина стала модной среди интеллигенции. Возвращались из лагерей постаревшие мальчики из профессорских семей и щеголяли словами «ксива», «шмон», «ментовка». Было модно «поболтать по фене» в самом изысканном обществе, а материться стало обычным делом. Блатным роскошествам отдали дань Высоцкий, Окуджава, Галич, Городницкий. Но тогда всё это было только игрой - никак не более. Ни о каком сегодняшнем «блатном серьёзе» и речи идти не могло.
На новом витке матерщина, похабщина и прочие прелести заблистали в авангардном искусстве семидесятых - восьмидесятых. Это был эпатаж, снобизм, сверхэстетский антиэстетизм, а возможно, и просто ерунда. Ведь есть же на свете и просто ерунда, есть грань, за которой дурачество переходит в хроническую глупость. Но, впрочем, это ещё оставалось игрой, хотя ставки значительно повысились.
Тогда, в шестидесятые и в восьмидесятые, ещё казалось, что от исхода борьбы эстетических направлений что-то реально зависит, была глубокая иллюзия, что искусство, литература как-то влияют на умы, на состояние общества. Ещё было живо старое, прекрасное и несчастное российское заблуждение, что если прорвётся к народу некая правда, то народ прозреет, проснётся, станет таким, каким хочет видеть его интеллигенция.
К началу «перестройки» действительно накопилось серьёзное гуманитарное недоедание. Но до чего же быстро был утолён голод…
Газеты, радио, телевидение, захлебнувшись от восторга, перегнули палку, стали пичкать целебной правдой и культурой насильно, без всякой меры. Любое имя, любую книгу, идею можно затрепать бесконечным повторением до тошнотворности, до пошлости.
Но не приедается только сама пошлость, в чистом, первозданном виде…
Однако самое удивительное вот что. Вся тоталитарная система была теоретически и практически направлена на уничтожение всего личного, частного, но при этом все мы умудрялись жить вполне частной, отдельной жизнью, женились, умирали, рожали детей - каждый в своём кругу - семьи, друзей, литературы, науки
И вот теперь, при демократии, жизнь стала невыносимо публичной. Всякое мнение стремится на площадь с плакатом, и чем абсурдней это мнение, тем громче площадной крик. Нет больше ничего интимного в литературе. Всё проговорено средствами массовой информации. Раньше существовал конкретно ограниченный абсурд - абсурд власти, официоза, шамкающих вождей.
Сегодня абсурд расползается киселём, вопит со всех углов…
Почему опять всё происходит по старому принципу - «до основанья, а затем»?
Нет, никто нарочно не разрушает. Само как-то всё рушится - и культура, и наука, и медицина, и экология, и система образования, и человеческие отношения, и обыкновенная жалость к ближнему.
Пусть ответит человечество
на один простой вопрос:
временем, раз память лечиться,
можно им лечить склероз?)))
Придёшь в сообщество кулинаров спросить, как варить борщ, а уйдёшь с табличкой «позор хуевому огороднику».
Может время пришло
Или что-нибудь ещё.
Поругавшись - расстались,
Хотя вроде зарекались.
Жили, растили наших детей,
Ты сейчас ничья и я ничей.
Что нас к краху привело,
Как такое вот произошло?
Всем вопросам даны ответы,
Только не в жизни этой.
Все узнаем в своё время,
Рухнет знаний на нас бремя.
«Лучше расскаиваться о сделанном-чем сожалеть об упущенном"-кто скажет что лучше?
Ко мне на страницу заходят очень красивые мужчины… Бл@… чё же вы в мою жизнь то никак попасть не можете???