Четыре есть приметы у доблестных людей.
Коль их в душе отыщешь, найдешь и доблесть в ней.
Одна зовется - щедрость. Когда разбогател,
Умей дарить без меры и в меру жить умей!
Вторая - дружелюбье. Друзей не обижай:
Друг - зеркало для друга, нет зеркала светлей!
Примета третья - строгость. Напрасно не злословь,
Чтоб не просить прощенья у совести своей.
Четвертая - уменье прожить, не помня зла.
Просящему прощенья прощенье дай скорей!
Ну руке пять пальцев
На двух десять.
Но все это часто не так
Спросите сами у столяра
Если вы хотите защититься от вербального прессинга, доминировать в несиловом конфликте, предотвратить его перерастание в силовой, то вам следует использовать следующие принципы.
1. Единство и борьба противоположностей (Инь-Ян).
Когда на вас кричат, говорите шёпотом. Когда на вас тихо и злобно шипят - орите.
2. Выделение стратегической линии.
Если спор носит некий практический характер, не пытайтесь высыпать все аргументы, ничего, кроме взаимных обвинений, этим не достигнуть. Следует выбрать самое слабое место противника, вплоть до случайно обронённого, но крайне оскорбительного слова: а кто тебе дал право меня так называть, может, ты про меня что-то знаешь, о чём я не в курсе?! - вцепиться в него и тупо гнуть свою линию, не вникая в аргументы собеседника.
3. Отрицание отрицания отрицания.
Не торопитесь вступать в полемику. Пусть противник выплеснет всё, что припас для вас, и, видя, что вы внимательно слушаете, пойдёт на второй круг. Решительность духа уходит с каждым сказанным словом. Вы должны слушать внимательно, молча, изображая живой интерес. С каждым новым витком повествования человек будет сам понимать всю никчемность своих претензий, вот тут-то и надо ухватиться за самое слабое место и перевести беседу в другое направление.
4. «Про немца».
При любом вербальном контакте человек строит межличностные отношения, а что толку орать на негра преклонных годов, если он по-русски ни слова, да ещё и улыбается, когда кто-то сердится.
Четыре этапа путешествияНа четыре стороны света озирается око, которое, по Соломону, никогда не насытится зрением.
Север, юг, восток и запад. Вместе им не сойтись.
Впрочем, как же? В глазах наблюдателя, в сердце его эти стороны сходятся и встречаются. Вот человек, только что смотревший на юг, смотрит уже на север. И юг, оставшийся у него в памяти, встречается в душе его с севером, отражающимся в глазах. Так человек, малый наподобие точки, связывает в себе, как в узле, все четыре стороны света.
Числом «четыре» исчисляется многое. Вот четыре главные добродетели - целомудрие, мужество, мудрость и праведность. Не смотри с вожделением, не бойся убивающих тело, сочетай мудрость змея с кротостью голубя и не делай другим того, чего не хочешь себе. Таково краткое выражение четверочастной мудрости, собранной от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Ее и нужно разнести по четырем концам света. Вот главный тройственный смысл священной «четверки»: четыре добродетели - от четырех Евангелий - по четырем концам света.
И есть еще нечто, что мне стало понятным недавно среди безмолвия летней ночи, когда бодрствование и сон мало отличаются друг от друга.
Человек путешествует. По рельсам, по водным и воздушным маршрутам, по асфальтовым и грунтовым дорогам человек путешествует. Есть четыре вещи, скрытые внутри у удавшегося путешествия. У неудавшегося путешествия внутри - тысячи вещей, и все они достойны «Поля чудес» в Стране Дураков, то есть мусорной свалки. Удавшееся же путешествие состоит из:
знакомства,
узнавания,
расставания
и воспоминания.
Знакомство, взятое как эмоция - это удивление. Глаз при этом широко открыт. Глаз жадно ест то, что видит, будь то красоты ландшафта, иероглифы незнакомой культуры или темные тупики ее.
Узнавание, следующее за знакомством, есть труд. Труд собирания впечатлений, при котором глаз уже не распахнут, но прищурен. Как эмоция, этот труд - радость от приобретения. Ведь мы приобретаем, узнавая. Приобретаем мысли, впечатления, открываем нечто о себе, сталкиваясь с «другим». Только столкнувшись с «другим», себя самого и узнаешь.
Четверка преполовинена, и здесь пора сделать остановку.
Встреча с тем, что понравилось, во что ты влюбился как мальчишка, зовет тебя раствориться в новой и полюбившейся среде. Вот ты совершаешь в нее веселый прыжок, как купальщик - в море. Еще немного - и, кажется, сам ты станешь деталью полюбившегося пейзажа: камнем, облаком, птицей, барельефом, даже - манекеном в витрине, но…
До конца раствориться нигде не получится. Останется некий нерастворимый и твердый внутренний остаток (возможно - алмазик), который и есть - ты. Мягкие ткани вокруг личностного ядра действительно способны размякать и пропитываться окружающей средой. Но ядро остается не размокшим. И ощущение в себе этого «твердого остатка» есть начало расставания, это точка неизбежного отчуждения. Даже если тебе здесь еще жить и жить.
Потом расставание внутреннее приведет к расставанию внешнему (все, что существует снаружи, зачинается внутри). От расставания родится скорбь, похожая на нытье в зажившей ране. Сердечное нытье - спутник человеческой жизни после утраты Рая, после выхода из детства.
Но тайны не заканчиваются. Отдаляясь в пространстве от полюбившегося объекта, ты навсегда уносишь с собою и в себе нечто, принадлежащее ему; уносишь то, что станет теперь твоим; что можно будет рассматривать и перебирать при свете сальной свечи или электрической лампы.
Человек - скупой рыцарь, и у него есть сокровища памяти, к которым можно спуститься по скользкой винтовой лестнице. Сокровища не звенят монетой, а скорее шуршат фотобумагой. Один человек просто перебирает воспоминания, словно проветривает летом зимние вещи. Другой способен работать с воспоминаниями, разбираться в них и в себе. Этот другой сучит из вороха, из кучи нить, чтобы потом сплести из нити сеть и, может быть, поймать сетью зайца. В конце концов, память - это единственное, что есть у нас за спиной, раз уж мы бескрылы.
Впереди - Престол Судии, а позади - память.
Радость знакомства - раз!
Частичное растворение в новом узнанном мире - два!
Прикосновенье к барьеру, за которым ты нерастворим, а значит неизбежно прощанье. Три!
И память - четыре. Вот четыре этапа удавшегося путешествия. Этим этапам сопутствуют
удивление встречи,
радость приобретения,
грусть расставания и созидательный труд паука, долго ткущего из воспоминаний тонкую нить, порвать которую, к сожалению, нет никакого труда.
Могут быть, правда, у этого четверочастного плода удавшегося путешествия еще и предшественники в виде «томления ожиданий» или «восторга предчувствий». Но это уже другая схема и иной расклад, поскольку у «пятерки» и «шестерки» своя метафизика и свои тайны.
На стенах четырех лишь гвоздь
И шарф повешенный.
Не взял вещицу татный гость,
Но вас утешит ли?
Мою квартиру догола
Вчера обчистили.
Добра же было Ой-ля-ля,
Как небо чистое.
Не дом, а двор, как проходной,
Где люди с ручьями,
Мой шарф оставили со мной:
Морозы жгучие.
Отпуская человека на все четыре стороны, не обламывайте ему крылья, чтоб не приполз обратно.