Эх, разлить бы себя по вселенной
Меж сияющих ярких светил.
Я б могучей волной белопенной
Берег рая собою омыл.
Бушевал бы от края до края,
Меж планет бы носил корабли,
А комет длиннохвостую стаю
Отгонял от орбиты Земли,
Закрутил бы галактик спирали
В аккуратный красивый клубок
И наверно ещё, если б дали
И конечно ещё, если б смог,
Я б пролился дождём на планету
И впитавшись во плоть всей душой,
Стал бы в тело живое одетым
И вернулся домой.
Кука и Фига заспорили как-то,
Кто из них лучше, кто из них главный,
Куака характер свой показал,
Выкинул Кукиш и лыбится стал,
Фига собрался и страсть проявил,
Фигуру из пальцев изобразил,
Дуля смотрела ни них и смеялась,
Так как из брючины не доставалась…
Видно большой был у Дули кулак,
И из штанов не вылазил ни как…
От начала строки до конца
Ровно семь разместилось чего -
Разномастных усатых котов?
Или, может, потешных мышей?
Или все же по воле творца
Там сидели на склонах веков
Семь, напоенных всласть облаков,
Без хвостов и усов и ушей?
Вы не поняли? Речь о струне?
Кто её натянул посреди
Многозвучия верной рукой?
Объясняю иначе тогда.
Вот строка на лазурной стене
Разлеглась, напевая мотив,
Утомленный сиротской тоской,
Явно слышимой песней кота.
Что - опять не понятно о чём?
Но котов-то услышали - нет?
А шуршание мышьих хвостов
Под скрипучей доскою небес?
Не печальтесь - по новой начнём.
Надорвите над бездной конверт,
Разверните, прочтите письмо:
- У тебя лишь семь дней - торопись!
Окружность сомкнута планетой,
Узлы завязаны опять…
Откуда ж вы, четыре ветра,
Слетелись в этакую ять?..
Тоскою душу кровно взрыло,
- С концов летели - слышу я,
Земли твоей, но всё забылось,
В полетах-песнях-житиях.
Но как же так? - вопрос серьезен,
Исток задумалось найти
И я пошел, глотая слёзы,
- Тропа - за всё вознагради.
Ветра шептались за спиною,
- Глядишь, найдет, а дальше что?
Вдруг там ветра сильнее двое?
Без нас давно пообжито!..
Но я скитался неустанно,
- Концы видали? - вопрошал.
- Край света, слышали, вооон тама,
Как будто. Видом, что кинжал!
Подумал я - Одно и то же…
Кто б знал! - вперед признаюсь вам,
Не изменяя сердце ложью,
Не разбиваясь пополам…
Плечом к плечу иду с ветрами -
Готовы в пыль залечь костьми!
Вздыхая, молча умирали
Туманы тяжкого пути.
Сдавалось время с боем страшным,
В глаза смотрело в смертный час
И обещало жизнь не краше,
Не сосчитать уж сколько раз.
…Стою, друзьями обдуваем,
Со всех сторон, скорбя, - Бог мой!,
А в бесконечность вбиты сваи…
- Не успокоюсь!..
- Мы с тобой.
У одной старухи в доме сорок свечек,
Семь приблудных кошек, жар белёной печки,
Мелочи в шкатулке, прошлое в коробке.
Ни детей, ни мужа.
В помощь - домовой.
А встает старуха до чудесных трелей
Первых поднебесных звонких менестрелей.
Зажигает свечку, валко, словно утка,
Топит печь и кормит
Кошек молоком.
И у той старухи дом до звездной кромки
Достает трубою черною, а стойкий
Флюгер - сердце ветра, золотится светом
Или серебрится
Лунным родником.
Только свет из лона вечного колодца
Разольется буйно и зальет оконца,
Семь приблудных кошек вспоминают детство
И спешат на волю
Песней молодой:
- Где ты, мяу, лето, мурбурленье крови?..
Флюгер одинокий зов певучий ловит
И гудит и воет ветер, уцепившись
За трубу. У печки
Стонет домовой.
- Век сгорает свечка, как не экономно!
И грозит старухе пальчиком, - Потом-то
Что мы будем делать? - Незачем скупиться, -
Молвила старуха,
- Было б молоко!
Пегая корова на дворе у дома,
На траве оттенка нежно-голубого…
«Забрезжил свет. На берег шумный дней
Скатился тонким новым пятаком…».
- В мышином царстве нет дурных идей,
В мышином царстве действуй шепотком,
Беги быстрей, пищи всегда с умом.
Все говорят - мудрее мы стократ
Мышей, живущих сверху так давно,
Что вызреет многажды тот салат.
«А берег каменист, а волны - выдох-вдох,
Испенятся, насытившись молвой…».
- Так мы живем в норе и топот дробный ног
И дрожь земли над самой головой.
А в мире тех мышей так пахнет пирогом,
И сыром, и носками - вкусно, ох!
Ещё я видел мышь под розовым кустом,
Огромную, со сказочным хвостом!
«Поблекнет мой пятак, накроет берег тьмой,
Помолишься… увидишь сон во сне…»
- Какой ты дурачок, сильнее мыши той
Лишь мышь на двух ногах, поверь уж мне.
Но, смех, боится нас - визжит, увидев, и
Приводит зверя в дом, вот он-то, он
Хитрее их и нас, поэтому в тени
Живем веками мы - вполне умно.
Забрезжил свет…
Самая первая азбучная истина - не воспринимать чужие фантазии за аксиому.
За закатные напитки отвечает бармен Вечер.
Заведению в убытке расплатиться будет нечем
За аренду сводов горних. Он старается за стойкой -
Разливает, взглядом холит, разговаривает тонко.
- Вина красные - любые - подходите, наслаждайтесь,
Не иссякнут кладовые, как и сколько не старайтесь.
В наших винах крик ребенка - самый первый, громкий самый,
В наших винах выдох ёмкий перед смертью… и усладой.
Роз умерших кровь и слезы… На любые вкусы ваши,
На любые тайны, грезы, и ни капли, малой, фальши.
Посетителей не мало, заведение в почёте,
Тихо тут и без обмана и народ туда влечётся.
Дед заходит осторожно, зал оглядывает - Эка!
Взгляд такой… такой… до дрожи, а одет совсем нелепо -
Странноватость будоражит, гости шепчутся, смеются…
Он привык, доволен даже - ухмыляется, прищурясь.
- Мне чайку бы с коньяком бы для сугреву и давленья,
И с икоркой бутерброды, а не то и захмелею.
- Сей момент… Шустёр, зараза - наливает, ставит, смотрит.
- Вы сегодня в новой фазе, впечатляет, Mortal Combat!
Правы, правы, без чудес-то нынче словно без обеда.
Скучно в мире поднебесном…
- Ну, потопаю отседа,
Время дорого!..
- А как же! Заходите, будем рады.
- Загляну на днях, уважишь? - обожаю Да Хун Пао!..
Хочется быть оптимистом, но жизнь заставляет быть реалистом.
перестаньте звезды с неба предлагать, время технологий… полетят, как знать. И возьмут прицепом, чтоб к ногам сложить, как потом без звездочек на земле нам жить.
Он жениться ей не обещал.
Но словами играл так умело,
Что налив лести полный бокал,
Отравил ядом все ее тело.
Жар желанья по венам скользит.
Пульс зашкалил, волнуется сердце.
И душа уже в пропасть летит.
Оставляя лишь след в мегагерцах.
Он жениться ей не обещал,
Но желал ее жадно и смело.
Он все время ее соблазнял,
Точно зная - у слов нет предела.
Как охотник ее изучал.
В глубь души проникая украдкой.
Он жениться ей не обещал,
Но ему было с ней очень сладко.
Пейзажи великой красоты, дают простор, для развития огромной мечты.
Прошу прощения у разума,
Что предаю его порой.
Конечно, в кайф дружить с фантазией,
Но лучше все же с головой.
Вы думали о ней так долго и превратили её в такое совершенное существо, что вас парализовал страх.
Каждое утро Сэм приходит выпить латте. Бариста Сара прекрасно помнит, какой кофе ему нравится. У нее красивая улыбка, и если вокруг немного людей, Сара спрашивает, как у него дела. Сэм без ума от Сары и последние пару лет только и думает, как бы пригласить ее на свидание. Иногда он представляет, какие отношения у них могли бы сложиться, как прекрасен был бы секс. В другое время он мучается в предвкушении возможного отказа. Бывают дни, когда он так и не приходит в кофейню, злясь и презирая себя.