Не поминайте Бога всуе
И Даму Вечную с косой:
Никто не знает, чем рискует,
И даже, кто он есть такой.
И в русскую играть рулетку
Не стоит с бесом за плечом,
Беда приходит незаметно
И спрашивет, что почем?
Да только торг тут неуместен,
За ней - судьба, с тобой - кураж,
И пропадает эпатаж,
И грудь, о Боге вспомнив, крестим.
(Николай ЛЯТОШИНСКИЙ)
Свою судьбу творим мы сами, коррекция со стороны…
Я к тебе прикоснусь дождём,
Поцелуем дождинок свежих,
Мы побудем с тобой вдвоём,
Километры не скроют нежность.
Я до белых ещё снегов
Согревать тебя буду солнцем,
Сверим время судьбы часов,
Чтобы вновь за любовь бороться.
Есть разные маршруты на одну и ту же
Вершину, самый трудный и опасный по плечу
Только
Самым смелым и сильным альпинистам.
Соответственно трудная судьба это Своеобразный
Знак её уважения к тебе.
Умение держать удар судьбы
Вещь полезная, но зачем?
Человевек не груша для их отработки
Лучше:
Грамотно увернувшись от удара, как
В боксе, нанести ей встречный, шоб
Сама на свою борзость нарвалась и вела
Себя прилично)
Говорят «нет невозможного».
Но «возможно» - это еще не значит суждено.
Ответственность твоих поступков и решений в жизни, это твой путь и твоя жизнь…
В стране бесстрастных рек спускаясь по теченью,
хватился я моих усердных бурлаков:
индейцы ярые избрали их мишенью,
нагими их сковав у радужных столбов.
Есть много кораблей, фламандский хлеб везущих
и хлопок английский,-- но к ним я охладел.
Когда прикончили тех пленников орущих,
открыли реки мне свободнейший удел.
И я,-- который был, зимой недавней, глуше
младенческих мозгов,-- бежал на зов морской,
и полуостровам, оторванным от суши,
не знать таких боев и удали такой.
Был штормом освящен мой водный первопуток.
Средь волн, без устали влачащих жертв своих,
протанцевал и я, как пробка, десять суток,
не помня глупых глаз огней береговых.
Вкусней, чем мальчику плоть яблока сырая,
вошла в еловый трюм зеленая вода,
меня от пятен вин и рвоты очищая
и унося мой руль и якорь навсегда.
И вольно с этих пор купался я в поэме
кишащих звездами лучисто-млечных вод,
где, очарованный и безучастный, время
от времени ко дну утопленник идет,
где, в пламенные дни, лазурь сквозную влаги
окрашивая вдруг, кружатся в забытьи,--
просторней ваших лир, разымчивее браги,--
туманы рыжие и горькие любви.
Я знаю небеса в сполохах, и глубины,
и водоверть, и смерч, покой по вечерам,
рассвет восторженный, как вылет голубиный,
и видел я подчас, что мнится морякам;
я видел низких зорь пятнистые пожары,
в лиловых сгустках туч мистический провал,
как привидения из драмы очень старой,
волнуясь чередой, за валом веял вал,
я видел снежный свет ночей зеленооких,
лобзанья долгие медлительных морей,
и ваш круговорот, неслыханные соки,
и твой цветной огонь, о фосфор-чародей!
По целым месяцам внимал я истерии
скотоподобных волн при взятии скалы,
не думая о том, что светлые Марии
могли бы обуздать бодливые валы.
Уж я ль не приставал к немыслимой Флориде,--
где смешаны цветы с глазами, с пестротой
пантер и тел людских и с радугами, в виде
натянутых вожжей над зеленью морской!
Брожения болот я видел,-- словно мрежи,
где в тине целиком гниет левиафан,
штиль и крушенье волн, когда всю даль прорежет
и опрокинется над бездной ураган.
Серебряные льды, и перламутр, и пламя,
коричневую мель у берегов гнилых,
где змеи тяжкие, едомые клопами,
с деревьев падают смолистых и кривых.
Я б детям показал огнистые созданья
морские,-- золотых, певучих этих рыб.
Прелестной пеною цвели мои блужданья,
мне ветер придавал волшебных крыл изгиб.
Меж полюсов и зон устав бродить без цели,
порой качался я нежнее. Подходил
рой теневых цветов, присоски их желтели,
и я как женщина молящаяся был,--
пока, на палубе колыша нечистоты,
золотоглазых птиц, их клики, кутерьму,
я плыл, и сквозь меня, сквозь хрупкие пролеты,
дремотно пятился утопленник во тьму.
Но я, затерянный в кудрях травы летейской,
я, бурей брошенный в эфир глухонемой,
шатун, чьей скорлупы ни парусник ганзейский,
ни зоркий монитор не сыщет под водой,--
я, вольный и живой, дымно-лиловым мраком
пробивший небеса, кирпичную их высь,
где б высмотрел поэт все, до чего он лаком,--
лазури лишаи и солнечную слизь,--
я, дикою доской в трескучих пятнах ярких
бежавший средь морских изогнутых коньков,
когда дубинами крушило солнце арки
ультрамариновых июльских облаков,--
я, трепетавший так, когда был слышен топот
Мальстромов вдалеке и Бегемотов бег,
паломник в синеве недвижной,-- о, Европа,
твой древний парапет запомнил я навек!
Я видел звездные архипелаги! Земли,
приветные пловцу, и небеса, как бред.
Не там ли, в глубине, в изгнании ты дремлешь,
о, стая райских птиц, о, мощь грядущих лет?
Но, право ж, нету слез. Так безнадежны зори,
так солнце солоно, так тягостна луна.
Любовью горькою меня раздуло море…
Пусть лопнет остов мой! Бери меня, волна!
Из европейских вод мне сладостна была бы
та лужа черная, где детская рука,
средь грустных сумерек, челнок пускает слабый,
напоминающий сквозного мотылька.
О, волны, не могу, исполненный истомы,
пересекать волну купеческих судов,
победно проходить среди знамен и грома
и проплывать вблизи ужасных глаз мостов.
Перевод: Владимир Набоков
Порою беспощадная судьба
Нас без разбора ставит на колени,
Хлестает у позорного столба,
Над головами нагнетая тени.
Она не знает следствий и суда,
Ей всё равно, насколько мы богаты…
Она бездумно разрушает города
И не боится яростной расплаты.
Её не сдЕржат двери и замки,
Она идёт, не ведая преграды,
Кому-то раздавая тумаки,
Кому-то поднося свои награды.
Скупа, как Наск, и в тот же час щедра,
Она, своею логикой ведома,
То сыпет изобилием добра,
То отбирает уголочек дома.
Пусть говорят, что всё в твоих руках,
Но не сори бездумными словами.
Судьбу ведь не оставишь в дураках,
Не одурманишь сладкими стихами.
Судьба, как женщина, наивна и мила,
Но, как лиса, всегда играет впрятки.
Чтоб из тебя верёвки не вила,
Люби её, и будет всё в порядке!
Не ожидай идиллии на блюде,
Живи, пока живется, и не трусь.
Ведь вряд ли это лучшая из судеб -
Похожая на нитевидный пульс.
Хитрость судьбы заключается в том, что когда ты поступаешь наперекор судьбе, то это судьба у тебя такая.
Может это случайность
Или просто судьба -
Нашим звездам на месте
Становится тесно.
И срываясь отчаянно
В мрак, в никуда,
Они падают вместе
В свою неизвестность.
Они ищут полёта
И горения чувств,
Задыхаясь в тугом
Безвоздушном пространстве.
Значит тянет их что-то,
Значит мир их был пуст.
Жизнь застыла в немом
И глухом постоянстве.
Может это случайность
Или так суждено -
Мы, влекомые чем-то,
Разрываем орбиты.
Мы друг друга встречаем
На мгновение одно,
Чтоб наполниться светом,
Нашим чувством пролитым.
Строим планы… на понедельники… четверги…
И не гложут сердце сомнения…
Человек- хозяин своей судьбы…
Но… судьба об этом… другого мнения…
Если попал в этот мир, нужно идти до конца… как бы тяжело ни было бы.
Как жаль, что мы порой меняем…
Судьбу свою на жалкие гроши…
Любовь без сожаления теряем…
И остаемся с пустотой Души…