Как сообщил нам наш инсайдер из Госдумы РФ: в кулуарах сего осиного гнезда зреет жуткий по всей своей антигуманности законопроект, по которому право получения пенсии с ** **ля 2019 года получат лишь те новоиспечённые пенсионеры, которые пройдут процедуру полного вычищения своей памяти от следов Советского прошлого. Данные пункты нейролингвистического воздействия должны будут созданы при всех отделениях ПАО Сбербанк по всей территории РФ. Данная процедура, как сообщил нам наш источник, необходима существующему режиму для полного прекращения передачи подрастающему «поколению П» («поколению потребителей») вредоносной информации о Советском образе жизни, которая неизбежно может просочиться в неокрепшие умы потомков советских пенсионеров.
Надя надела джинсы, футболку с надписью «Учение Маркса верно потому что оно Маркса» — в прошлом году в Киеве какие-то люди очень требовали от нее эту футболку снять, при этом в крайне грубой форме, а грубости Надя не любила и потому эти люди надолго теперь застряли в бесконечном темпоральном кольце аккурат во времени и месте Иловайского котла. Потом надела советские кроссовки, оставшиеся от бабушки — которые очень удачно совпали с модной обувью современных хипстеров, повесила на плечо холщовую сумку и вышла из дома.
Как только она вышла из подъезда, запустились развешанные несколько десятков видеокамер с легким жужжанием стараясь удержать ее в фокусе, проснулась пара-тройка дронов, дежуривших над крышами домов двора, а еще выше, уже в космосе, активизировались системы слежения двух спутников, висевших на эллиптической орбите.
Надя на все на это не обратила никакого внимания, даже не показала видеокамерам средний палец, просто вставила в уши беспроводные наушники, включила воспроизведение на своем видавшем виды смартфоне и отважно отправилась в путь под песню «Блюз усталого чекиста» коммунистической панк-группы из Свердловска «Юровский бэнд».
На проспекте Проклятые Души опять перекладывали плитку. С тех пор, как был открыт канал связи с потусторонним миром, Проклятые Души практически вытеснили узбеков и таджиков с их привычной ниши на рынке труда. После того, как в Ад попали Рейган, Тэтчер, Ельцин и Гайдар, там прошли глубокие структурные неолиберальные реформы (впрочем, не отразившиеся на печальной судьбе их символов, которые, как и все тамошние обитатели, на ближайшие триллионы лет обречены были гореть в огне и кое-что похуже), менеджеры Сатаны, получившие быстро дипломы MBA, поставляли в капиталистические страны, к которым, увы, относилась и Россия, трудовые ресурсы в виде Проклятых Душ. Нет такого, на что не пошел бы капиталист ради сверхприбылей. Коммунисты, конечно, и среди них вели агитацию и пропаганду, хотя результаты пока были скромны. Проклятым Душам все-таки было приятнее класть плитку в Москве или строить дома в Петербурге, чем вариться в котле с кипящим калом. Но коммунистов, как известно, никогда трудность и масштаб задач не останавливали, так что — и Надя в этом не сомневалась, настанет время и самому господину Сатане узнать все прелести социалистической революции.
До Кремля путь был неблизкий, но Надя решила пройтись пешком — благо что погода позволяла.
Случилась, правда, маленькая неприятность — попытался напасть какой-то сумасшедший в черном балахоне с крестом — конфессию Надя определить не сумела, потому что вечно в них путалась, хотя вполне могла бы потратить на изучение вопроса некоторое время, в конце концов ведь у нее во дворе люди в рясах все время пробовали устраивать крестные ходы и обряды экзорцизма, которые заканчивались, как обычно, спуском Ангелов Небесных и массовой раздачей пинков, подзатыльников и антирелигиозных брошюр хрущевского времени.
Вот и сейчас сумасшедший попробовал ее окропить святой водой, и даже преуспел частично. Вода была холодная и Надя поборола искушение попросить у него бутылку, чтобы было что попить по дороге — забыла она набрать и взять с собой дежурную бутылку, но все-таки просто посмотрела на мужчину укоризненно и пошла дальше.
Мужчина после этого расстригся, устроился на завод, создал там ячейку профсоюза и даже вступил в Рот-Фронт. А также женится и потом нарожает кучу детишек. В общем, жизнь у него сложится после встречи с Надей удачно. Как всегда и у всех других, впрочем.
Сзади за Надей тащились несколько черных машин с представителями разных спецслужб. Они совершенно предусмотрительно держались на максимально большом расстоянии, хорошо помня трагическую (с их точки зрения) судьбу оперативных сотрудников, слишком близко вторгшихся в Надино личное пространство.
Один из них, кстати, до сих пор воюет с исламистами в Сирии в отрядах марксистских курдов и регулярно присылает ей фотографии по электронной почте, некоторые из которых — те, по которым ЦРУ не может вычислить геолокацию — Надя даже помещает в своем Инстаграмме.
Погода была хорошая, «Юровский бэнд» был крут, Москва, даже испорченная капитализмом, была прекрасна — и потому настроение у Нади очень поднялось.
Но вот и Красная площадь. Проходя мимо Мавзолея, Надя помахала спящему вечным сном, но все равно живому Ленину — с неба тут прошел небольшой дождь из белых роз, красиво легших на красный гранит, и направилась к главным воротам.
Там к ней подскочил мужчина с обезображенным лицом. С трудом Надя узнала в нем известного тележурналиста Мамонтова. Журналист упал перед ней на колени и девушка неохотно вынула из ушей наушники.
— … Надежда Викторовна! — рыдал мужчина. — Христа ради! Исцелите! Не буду больше.
Надя сначала не поняла, потом до нее дошло. Мамонтов был известен своими запредельными по лжи и антикоммунизму передачами на федеральном телевидении. Самой Наде эти передачи не мешали, потому что телевидение она не смотрела, но кто-то Там, на Небесах, их явно смотрел, и наслал на несчастного проказу.
Надя вздохнула и дотронулась до заслуженного работника дуроскопа. Проказа тут же исчезла.
— Иди и не греши, — буркнула Надя, вставила наушники и пошла дальше.
Охрана, пусть и без особой охоты, девушку пропустила, снайперы в черном и с большими черными винтовками, наоборот, весело помахали ей из-за зубцов Кремля — и она прошла внутрь.
Хотелось там погулять, но дел было еще очень много, поэтому она сразу направилась туда, где работал президент Путин.
И на входе в здание и внутри его особой радости при появлении Нади никто не выказал, наоборот, все сразу принимались в панике звонить, и звонить понятно кому. Так что, когда Надя, опять же не обращая внимания на охранников, секретарей и помощников, вошла в кабинет бесконечного президента России, он уже был к ее появлению готов.
Надя вновь вытащила наушники и вежливо поздоровалась.
— Здравствуйте, Надежда Викторовна, — кисло сказал президент.
«Здорово он постарел», подумала Надя, разглядывая нынешнего главного насельника Кремля.
— Что? — спросил страдальчески Владимир Владимирович, — Вы по Главному Вопросу?
— Нет, — ответила Надя. — По Главному Вопросу к вам или кто там будет после вас, придут народные массы. Когда исполнятся три условия революционной ситуации.
Президент Российской Федерации мгновенно обрадовался, даже помолодел на глазах.
— Что я могу для тебя сделать? — радушно спросил он, переходя на «ты». — Пенсионную реформу отменить? Ельцин-центры не строить больше? Я легко…
— Удальцова отпустите, — просто сказала Надя, прервав его. — Сергея. Загубите парня ведь, нехристи. А у него и так здоровье не очень.
Президент явно был удивлен ничтожности просьбы.
— Надя, да ведь этот ваш Удальцов — дурак еще тот! Ну ведь смех только — с Грудиныным этим, Зюганов опять же…
При упоминании Зюганова теперь уже передернуло Надю.
— А как его с грузинами развели! — продолжил насмешливо президент.
— Даже если и дурак — то это наш дурак, — сказала она. — И он нам еще пригодится.
— Ну, я постараюсь что-то сделать, — сказал Путин.
— Да уж постарайтесь, — сказала Надя и собралась уходить, но русский президент остановил ее вопросом.
— Надя, а тебе самой-то не надоело всякой такой ерундой заниматься, а? Ты ведь могла бы такие дела делать?
Он махнул рукой, указывая на что-то над головой девушки. Надя подняла руку — и почувствовала в руке легкое покалывание статического электричества.
Девушка показала кулак в сторону потолка — и нимб, который включил какой-то неопытный ангел, тут же исчез.
— Реальность, Владимир Владимирович, так же неисчерпаема, как электрон, — загадочно сказала Надя и вышла из кабинета.
Оказавшись на улице, она заглянула в свой смартфон.
В Телеграм-канале Объединенной Коммунистической Партии сообщалось, что под Рязанью в лесах замечен чубайс-шатун. Который сожрал пару местных ручных драконов, десяток, если не больше, домашних медведей простых рязанцев, а теперь явно представляет опасность для местных жителей.
Надя свистнула в два пальца.
С неба тут же спустился ее верный Антон — конь с лебедиными крыльями. Надя обняла старого друга, конь в ответ радостно лизнул ее в лицо. Надя обернулась в девушку-воительницу, закованную в латы, и с мечом Пролетарской Справедливости в руке полетела в сторону Рязани. На солнце меч сверкнул так ярко, что у всех московских буржуев на мгновение потемнело в глазах.
Туристы во дворе Кремля делали фотографии Нади на крылатом коне с мечом в руке, пролетающей над рубиновыми звездами, и тут же выкладывали их в соцсети. Фотографии действительно получались очень классными и мгновенно собирали массу лайков.
До конца Этого Мира оставалось еще немного времени.
Если бы у Иосифа Сталина была бы машина времени, при помощи которой он мог бы на миг переместиться в 12 июня 2018 года в город-герой Москва, его бы тут же хватил апоплексический удар от лицезрения несметного количества поганых власовских триколоров в руках охуевающих от счастья манкуртов — потомков НАРОДА-ПОБЕДИТЕЛЯ !!!
Глава 1
Раньше в небе летали только птицы и ангелы. Но потом появились самолеты. И сразу нарушилось все небесное благолепие. Самолеты нещадно разрезали небесную синь, чадили моторами, рубили зазевавшихся птиц винтами и пугали привыкших к тишине и покою ангелов. Но среди ангелов был один, который сразу полюбил эти нелепые поначалу этажерки. И звали его Гамилтон.
Гамилтон обожал кататься на крыльях самолетов. Особенно когда те научились делать фигуры высшего пилотажа. При очередной бочке или мертвой петле у Ангела сладко замирало сердце и сосало под ложечкой. А уж при заходе в штопор Гамилтон и вовсе, как какой-нибудь пацан при спуске с крутой горки, визжал от восторга и иногда даже показывался отчаянному и больному на всю голову от полетов летчику. Что, кстати, было строжайше запрещено Небесным кодексом. Летчик после такого полета, конечно, рассказывал друзьям, что видел ангела, но те только смеялись и крутили пальцем возле висков.
А потом началась война. В Первую войну самолеты были еще маленькие и неуклюжие. Гамилтон внимательно наблюдал, как летчики начали стреляли друг в друга из револьверов и кидать на землю гранаты. И эта изменившаяся картина мира ангела очень расстраивала. А потом началась Вторая война. Самолеты стали летать гораздо быстрее и их скорость сравнялась со скоростью полетов ангелов. У самолетов появились пушки и пулеметы и бомбы. И они принялись уничтожать все живое на земле и в небе. И в первую очередь друг друга. И Гамилтон тогда впервые подумал, что кататься на крыльях и визжать от восторга ему уже не очень хочется.
А в июле 1940 года началась первая в мировой истории воздушная битва, вошедшая потом в учебники под названием «Битва за Британию». Сотни немецких «Мессершмитов» и «Юнкерсов» пересекали Ла-Манш и нападали на английские аэродромы и города. Им противостояли сотни «Спитфайеров» и «Харрикейнов». И именно тогда среди английских летчиков и появилась легенда о Черном Ангеле. Ангеле, воюющем на стороне немцев и помогающем им сбивать английские самолеты. Немногие уцелевшие в боях летчики потом, сидя в баре и сбивая накал боев с помощью виски, рассказывали как в последний момент перед гибелью самолета мимо них пролетал этот самый Черный Ангел. Но летчикам никто не верил, списывая все эти их видения за счет нервных срывов. Никто не верил кроме других летчиков. А ведь ангелам ни в коем случае нельзя вмешиваться в жизнь людей. Точнее можно. Но для этого им надо сначала подать заявление установленной формы в Небесную Канцелярию. И потом ждать, когда на него поставят несколько маленьких печатей и на них ляжет одна большая печать.
Гамилтон же занимался тем, чем ему поручили заниматься наверху с началом Второй войны — оформлял документы на убитых летчиков и отправлял их потом в Небесную канцелярию. Работы было много. Слишком много. На Гамилтона с удостоверений личности смотрели молодые парни, которых уже никогда не дождутся их семьи. А он все больше и больше размышлял о превратностях войны.
— Что сидишь, все свои бумажки перебираешь, — внезапно раздался старый скрипучий голос.
Гамилтон оторвался от документов и с удивлением увидел, что рядом с ним остановилась сама Смерть. Последние дни он часто видел, как она летала от одного самолета к другому, падала в море вслед за упавшими в ледяную воду летчиками или сопровождала тонувшие в проливе корабли. Но Смерть никогда раньше не приближалась к ангелам. К тому же им строго-настрого запрещено разговаривать со старухой, поэтому Гамилтон, пожав плечами, ничего ей не ответил.
— Ну-ка, покажи свою документацию. Так: сержант Хэрри Ньютон — 21 год, лейтенант — Том Хеллоуз — 23 года. Лейтенант Боб Хьюз — 22 года. Да, пошла рубиловка. Давно у меня такого урожая не было. Слыхал про Черного Ангела?
Гамилтон молча покачал головой.
— Вот нежданно-негаданно помощник у меня появился. Слепит англичан из своего зеркальца, а пока те глаза протирают, немцы их и того. Уже десяток самолетов ко дну помог пустить. Кокаинчику не хочешь нюхнуть?
Гамилтон опять молча покачал головой боясь раскрыть рот.
— Ну, как знаешь. У русских в Париже взяла. У русских всегда самый лучший кокаин. А тебе я про черного Ангела не просто так рассказала. Не люблю предателей. Хотя сама родом из них.
С этими словами Смерть бесследно исчезла. Гамилтон облегченно вздохнул, подумав, что удивительно, что Смерть тоже когда-то родилась, и снова занялся оформлением документов. Но мысли о Черном Ангеле не шли у него из головы. Гамилтон много слышал о Черном Ангеле, но ни разу пока его не встречал. По имеющейся у него достаточно отрывочной информации Черный Ангел был изгоем. Или вечным странником. Он обычно путешествовал по Вселенной где-нибудь на ее далеких окраинах. А на Земле появлялся только когда там начиналась какая-то крутая заварушка. Когда толпы народа начинают верить какому-нибудь своему вождю и начинают уничтожать другие народы и самих себя. И Гамилтон понял, что нынешние сражения в воздухе — это только начало каких-то очень и очень больших событий.
Черного Ангела необходимо было срочно остановить. Но как? Ангелы не могут воевать против ангелов. К тому же все они бессмертны. Ангелы в небе боятся только одного… И Гамилтон после долгих раздумий решился.
Глава 2.
Чешский летчик Йозеф Франтишек готовился к очередному вылету на своем «Харрикейне» на перехват немецких «Мессершмитов» над Ла-Маншем когда увидел на левом крыле ангела. Летчики — единственные на Земле люди, которые довольно часто видят в небе ангелов. «Вероятно, сегодня будет мой последний вылет», — подумал Йозеф застегивая ремни. Он потряс головой, но ангел не исчезал. Более того, он улыбнулся летчику. А потом сказал:
— Привет.
— Привет, — ответил ему летчик. — Что тебе от меня надо?
— Помощь.
— Помощь? — удивился летчик. — Я думал, это ангелы помогают людям.
— Обычно, да, — ответил Гамилтон. — Но не сейчас. Ты что-нибудь слышал о Черном Ангеле?
— Еще бы. Его видели двое ребят из нашей эскадрильи. А что?
— Просто Черный Ангел воюет на стороне немцев. И что-то мне подсказывает, что скоро воздушная битва за Британию закончится полным вашим поражением, а немцы начнут свою операцию «Морской Лев».
— И что мне надо сделать?
— Всего-навсего сбить Черного Ангела.
Летчик засмеялся:
— Ты это серьезно? И почему именно я?
— Я изучил биографии всех ваших асов. У тебя пока не очень много побед — всего три. Но ты из них самый отмороженный. Ты ведь успел повоевать и в Польше и во Франции?
— Да. Ты весьма осведомлен.
— На Небе все про людей известно. Я еще знаю, что тебя пару раз пытались отчислить за воздушное хулиганство, что ты любишь летать в одиночку и что ты отлично владеешь высшим пилотажем. А это умение нам очень даже понадобится.
— Нам?
— Да, нам. Черный Ангел невидим для простых людей. Но не для ангелов. Я буду твоими глазами.
— И как мне его прикажешь сбить. Из пулемета?
— Нет. Ангелы бессмертны. Единственно чего все мы боимся — это попасть под винт самолета. Потому что тогда повреждаются крылья, и ангел отправляется на пару месяцев в ремонт.
— В ремонт?
— Ну я так выразился, чтобы тебе было понятно. Мы рубанем винтом Черного Ангела и у Британии будет время, чтобы переломить ситуацию.
— Что за черт! Прости, забыл с кем разговариваю. Ну, если от меня зависит судьба этого маленького острова, то я, конечно, согласен.
— И не только острова, — тихо сказал Гамилтон, но Йозеф Франтишек его не услышал. Он мысленно уже чертил рисунок воздушного боя.
— Так, а какая скорость у этого проклятого Черного Ангела? И мне нужны все его тактико-технические характеристики. Потолок, скороподъемность, дальность. И вооружение.
— Зеркало, — ответил ему Гамилтон на последний вопрос. — Обыкновенное зеркало. И давай перейдем к обсуждению деталей боя. Я расскажу все, что знаю о Черном Ангеле.
Прошло несколько недель после этой встречи. Во время посадки на свой аэродром самолет чешского летчика Йозефа Франтишка потерпел крушение. Летчика выбросило из кабины, и он мгновенно погиб. На фюзеляже его «Харрикейна» к тому моменту было нарисовано 17 немецких крестов. 17 крестов и один маленький черный ангел. Но никто тогда не обратил на это никакого внимания. Заканчивалась Битва за Британию. Люфтваффе потерпело в ней полное поражение и Гитлер приказал прекратить налеты и отменил операцию «Морской Лев».
Глава 3.
Прошло много лет после тех событий. Маленький мальчик в ясный воскресный день шел с мамой в кино смотреть мультфильм.
— Смотри, мама, смотри, — внезапно закричал он. — Черный Ангел!
— Успокойся, малыш. Черных ангелов не бывает.
— Нет бывает, бывает! Я его вижу. Вон над тем большим домом. Давай сегодня не пойдем в кино!
— Как так не пойдем? У нас бесплатные билеты. Там же будет так весело и интересно. Все твои друзья сегодня там будут.
Но малыш заплакал, и мама в растерянности остановилась посреди улицы…
Письмо.
(Орфография и стиль сохранены).
«Дорогой товарищ Гляссер! Пишет вам рядовой красноармеец 3-го полка 51-й дивизии Иван Миронов, член Российской Коммунистической рабочей партии большевиков - РКП (б), убитый 8-го ноября 1920 года на Турецком валу во время штурма Перекопа.
После того, как врангелевская белая пуля попала мне прямо в сердце и я умер за святое дело рабочих и крестьян, оказалось потом, что умер я не насовсем. То есть я погиб и умер, но потом ожил в очень странном месте, которое, как выяснилось позже - даже не на нашей Земле. Потому что меня с помощью какой-то очень мудреной науки подобрали товарищи инопланетчики, которые много лет наблюдают за нашей планетой, забрали к себе и оживили.
Звучит все это очень необычно, и я даже в первый момент засомневался, не оказался ли на Небе и что, значит, попы были правы, а вы, товарищ комиссар, нет, но, к счастью, потом я убедился, что никакие это не ангелы и серафимы, а такие же существа, как и мы. Только наука у них обогнала нашу на тысячи, если даже не больше лет, и они могут даже мертвых оживлять.
А еще они могут летать к другим звездам и вообще умеют многое из того, что очень бы пригодилось трудящимся у нас на Земле.
Как они выглядят из себя я, в общем, и сказать не могу, потому что они как хотят, так и выглядят, но со мной говорили, приняв вид и форму вполне человеческую.
Люди они оказались хорошие, и, само собой, у них там был коммунизм, то есть никакой эксплуатации человека человеком, частной собственности, религиозного дурмана и вообще полная власть трудового народа.
Мир мне их очень понравился - умные машины, всяческая техника, хлеба, мяса и сахара вволю, то есть вообще у них там таких проблем нет, что было очень непривычно поначалу, после наших временных трудностей, вызванных бешеной борьбой контрреволюции против Советской Власти.
Я побывал в очень красивых и интересных местах в их мире, жалко, что не могу послать вам, товарищ комиссар, фотографии - или, точнее, то, что у них называется фотографиями. Меня многому научили там пользоваться из их изобретений, а человек я смышленый, в церковно-приходской школе был первым учеником, хотя отец Федор меня и не любил, потому что я уже с мальства сомневался в его сказках про сотворение мира.
Относились ко мне с огромным уважением, историки записывали мои рассказы про то, как мы дрались с немцами, с петлюровцами, с интервентами, с атаманами всех мастей, потом вот с деникинцами и врангелевцами.
Я бы с удовольствием там погостил еще, но совесть большевистская стала заедать - я прохлаждаюсь у инопланетчиков в ихнем коммунизме, а в это время мои товарищи сражаются на Земле за дело мировой революции. В общем, так я им и сказал: Спасибо, что оживили, что показали ваш мир, теперь у меня в десять раз больше желания, чтобы и у нас на Земле тоже было так же хорошо, как у вас, но пора и честь знать, в смысле, что надо мне назад, на Землю, в мою родную 51-ю дивизию, тем более что партвзносы не плачены уже неизвестно сколько, а у нас с этим строго.
А они мне тогда и рассказали, что тут нужен я им очень. Что в галактике нашей - а это все звезды в одной куче, сотни миллионов звезд, и что у многих звезд есть планеты, и там тоже трудящиеся бьются против паразитов и эксплуататоров, потому что законы товарища Дарвина насчет эволюции универсальны, и что иногда им нужно помочь, если они сами совсем уж не справляются. И для того сформирована своя Красная Армия, которая этим всяким разным созданиям и помогает, если совсем уже дело худо и никаких перспектив на освобождение трудового народа не видно.
И фильму мне показали, и не одну, про то, какие дела на некоторых планетах делаются. И, скажу я вам, товарищ комиссар, когда я смотрел фильмы эти, волосы у меня на голове шевелились. По сравнению с тем, что некоторые устраивают с себе подобными, даже наша контра - это так, сущие дети. Долго рассказывать, чего я увидел и прочел еще потом, но это действительно страшные дела.
Вот и инопланетчики эти - тоже не могут это все так оставить. Потому и стали формировать свою Красную Армию, чтобы помочь этим несчастным в разных местах нашей галактики (есть еще огромное число других галактик, но они очень далеко и до них пока добраться тяжело слишком).
А так как у них самих их Революция давно свершилась, то они несколько поотвыкли с оружием воевать против всякой контры. И свои умные машины не могут они на это дело отправить - запрещают это им их принципы. И им нужна помощь - от людей и вообще разумных существ, кто к этому делу привык. И вот, значит, и просят меня помочь им - сражаться за дело революции во всей нашей галактике.
Ну, я что, раз они меня к жизни вернули, то надо ребятам помочь. Опять же - увидев такие жуткие несправедливости, которые на иных планетах творятся, как же можно это дело терпеть можно. Никак не можно со стороны просто смотреть и ужасаться. Так что думал я недолго, и согласился. Но с условием - коли жив останусь, то чтобы вернули меня на родную мою планету - Землю. Они спорить не стали.
Подучили меня кой-чему, организм мой улучшили - каких-то в него невидимых глазу мелких созданий запустили, которые меня теперь изнутри лечат все время и даже улучшают, рассказали, как военной техникой их пользоваться. А техника у них, товарищ комиссар, очень непростая. И мощная. Нам бы такую - Врангель бы на Луну улетел в один миг. Со всеми своими белыми бандами.
А потом и началась моя борьба за дело галактических трудящихся. Нас много было в отряде, с разных звезд, и как-то так получилось, что вышел я у них даже за старшего. Существа были разные, иногда крайне чудные, но все настоящие солдаты революции, и каждому я готов хоть сейчас рекомендацию в партию дать.
Бывало нелегко. Особенно в ядре нашей галактики, когда из черных дыр какая-то сволочь полезла. Звери, хуже колчаковской контрразведки. И вооружены до зубов. Но ничего, и их мы разбили.
Рассказ о наших сражениях был бы долгий, немало и наших товарищей полегло меж звездами, и я был еще и дальше сражался, но все моя Земля из памяти не уходила. Что я только в этой галактике не перевидал - а как вспомню Россию нашу, село родное, мамку с батей, ребят деревенских и девчат, солдат нашего полка, коммунистов из ячейки - аж слезы на глаза. Хотя и не годится большевику плакать.
В общем, попросился я в отпуск. Так им и говорю - дома побывать, посмотреть, что и как там, как наш земной социализм строится - а потом можно и обратно. Снова в звездный боевой корабль и нести знамя свободу угнетенным жителям звездных миров.
Согласились. Но сказали, чтобы я был готов ко всякому. Потому что пока меня не было - многое на Земле, мол, изменилось. Ведь лет-то прошло немало.
И, товарищ Гляссер, не обманули. Впрочем, они обманывать и не могут, потому что коммунизм у них.
А у нас, в России, как оказалось, Советская власть пала, и к власти пришли последыши царя, Деникина и Врангеля. Даже знамя у них такое же, полосатое.
Я было сунулся к местным коммунистам, чтобы на учете восстановиться и партвзносы заплатить - мне инопланетчики и справку с печатью дали, что я не груши околачивал все эти годы, но коммунисты там какие-то странные оказались. Как я потом уже узнал, там полный меньшевизм проник и даже хуже Каутского и Бернштейна, хотя уж куда, кажется, хуже. Даже поповщина!
И деревни моей больше не было. Когда Советская власть была, там коллективное хозяйство сделали, а потом, уже после второй войны с немцем - опять с немцем придется драться, вот ведь народ какой эти немцы, а все потому что Либкнехта и Люксембург убили в 19-м году, - захирела и умерла моя деревня. Много, слишком много мужиков на войне той второй погибло.
На месте моего дома только головешки. Кладбище нашел заброшенное совсем, а вот могил мамки и батьки - нет.
Ну и дела в России совсем не радовали. Все ровно так, как товарищ Ленин и говорил - что или власть рабочих и крестьян, или снова в рабство. И, что хуже всего, даже не понимают, что в рабстве живут.
Но я и похуже дела видел, пока в галактике был. Поездил по стране, пообтерся, обстановку изучил как следует, людей нашел. Настоящие коммунисты всегда и везде есть и будут, как без этого.
Опять же, инопланетчики мне кое-что из своих устройств дали, как оказалось, крайне предусмотрительно. Так что помозговал я немного, как лучше за дело приняться - и опять пошел в бой за дело Революции…»
***
Ядерный боеприпас, пусть даже и тактический, шутка страшная. Офицеры ФСБ и Росгвардии, вылезшие из спец-БМП, сконструированного для того, чтобы действовать на площадке, пораженной ядерным ударом, могли убедиться в этом своими глазами. Хотя и сами они были в тяжелых костюмах противорадиационной защиты и смотрели на окружающее через толстые стекла.
Вокруг был пейзаж, напоминающий учебный фильм, снятый советскими на развалинах Хиросимы. И тоже фактически черно-белый.
- Ищите, - сказал генерал подчиненным. - Какие-то следы должны остаться. Обломки, остатки. Какая-то совершенно не наша техника. Если найдете - награда будет такая, как вам и не снилось. Потому что с такой техникой нам никто не страшен. Американцев на уши поставим!
Те принялись отдавать приказы по радиотелефонам.
В небе висело несколько вертолетов.
Из-за развалин - скорее всего бывшей церкви, выехал другой спец-БМП. Из него неловко вылез офицер в ядовито-желтом костюме, подошел к генералу. Отдал честь.
- Вам надо это видеть, товарищ генерал. Тут недалеко, можно пешком.
«Скорее бы дурацкое „товарищ“ отменили бы», - подумал генерал, идя вслед за офицером. «Все-таки много еще от Совка дурацких рудиментов осталось, слишком много».
Они вышли на то, что было когда-то центральной площадью маленького русского города на Урале. Такие же расплавившиеся, как пластилин, здания, черный цвет и белый пепел. Эпицентр ядерного взрыва был явно рядом.
Но посередине этого хаоса и разрушения генерал увидел ровный круг, в центре которого стоял типичный провинциальный памятник Ленину: серый гранитный постамент с надписью и черная голова на нем. Внутри круга оказался небольшой газон, на котором безмятежно росли цветы и зеленая трава, у подножия памятнику лежали несколько засохших букетиков. «Наверное, с 22 апреля остались», подумал ошеломленный генерал.
За пределами круга были черные расплавившиеся камни и превратившаяся в какое-то подобие лунного грунта земля. А внутри - зеленая травка, цветы, и дурацкий памятник ровно посредине.
- Это как же? - спросил офицер в ядовито-желтом костюме противорадиационной защиты. - Как такое может быть?
Генерал долго молчал. Потом достал из кармана телефон спецсвязи, набрал номер. Рукой в резиновой перчатке это было сделать крайне тяжело, но он смог.
Включил динамик телефона, поднес его к микрофон-телефону на своем костюме.
- Да, - раздался знакомый голос после нескольких гудков.
Генерал представился.
- Как там? - спросил тот, кому он звонил. - Вопрос закрыт?
- Нет, - ответил генерал. - Вопрос не закрыт, господин Президент. И, боюсь, мы его закрыть не в состоянии. Не можем в принципе.
На том конце повисло молчание.
- Все так плохо? - спросил, наконец, собеседник. - Даже ядерный удар не помог?
- Нет, - ответил генерал. - Не помог. Фактически можно уже начинать эвакуацию. Хотя…
Теперь генерал помолчал немного и потом продолжил:
- Хотя это будет только отсрочкой, боюсь.
***
Письмо (окончание).
«…Сказали мне инопланетчики, что доставят вам, товарищ комиссар, это письмо. Они даже со временем умеют обращаться! Хотя, как говорят, дело это даже для них непростое. А я займусь тут своим привычным делом.
Москву и Петроград очистим от белых, а потом уже надо Киев, Баку и Ташкент. Сволочи развелось везде немало, ну, решим мы этот вопрос. А тогда и за Мировую Революцию примемся. Потому что не дело это - жить людям разумным под буржуями. Ни в нашей галактике, ни в России, ни на Земле.
Да, и Кольке Гагарину из деревни Клушино Гжатского уезда, тот, из 2-й роты который, скажите, что его один потомок-сродственник будет первым человеком, который в космос улетит. Вот так!
С коммунистическим приветом,
Рядовой солдат Мировой Революции
Иван Миронов».