А гостинице «Украина"царила предпраздничная суета. В вестибюле, как во времена вавилонской постройки, стоял гул от перемешавшихся языков, но люди, по-видимому, прекрасно понимали друг друга, а если и не понимали, то, наверное, не сильно огорчались от этого. Маленькие, невзрачные, голодные на вид индусы с бесценными перстнями на пальцах, чрезвычайно аватажные шведские клерки, сухоногие негритянки с лилейно-белыми переводчиками, юркие французские коммерсанты, солидные, весьма респектабельные голландские докеры из профсоюзной делегации, длинноволосые американские студенты, беседующие о чем-то с увешанными орденами маленькими вьетнамцами в военной форме.
Порою Степанова не оставляло ощущение, что он вернулся в столицу из провинции, хотя жил в европейских столицах;казалось бы, культурная жизнь бьёт ключом, масса интересного, ан нет, лишь дым отечества нам складок и приятен, точнее не скажешь.
Сколько бы не было недостатков у Страны Советов, но одним из её огромнейших плюсов был (и остаётся) наличие довольно большого числа детских писателей, а значит существование Детской Литературы в принципе (сейчас, как мне кажется, с этим напряжёнка). Всё-таки хорошее было время: детвора во дворах гуляет, дома мамы занимаются своими делами, не переживая из-за новых маньяков, разгуливающих по улицам; соседи и добрые, и злые, но не безразличные. Другой век. Другая эпоха. Другая страна. Наверное, даже сам воздух был другой.
-Что будем есть?-спросил Степанов, когда они устроились на втором этаже «Националя»;вид на Манеж сказочен, день весенний, капель, красотища, в такие дни постоянно слышится музыка, и не страшно ощущать возраст, хотя и нет радостного предчувствия того, что все ещё впереди.
Человек, не умеющий обижаться, есть явление зловредное;приспособленец и конформист.
Степанов вспомнил, как они познакомились с Андреевым четверть века назад… Андреев был тогда душою компании;никто так не умел вести застолье, танцевать, шутить, как он;никто не умел так поджарить бараньи ребрышки, взятые за бесценок в «кулинарии», или сварить пельмени;никто не был так щедр в советах и помощи…
Потом он надолго уехал за границу;вернулся;встретились в Доме журналистов, Андреев достал какую-то мудреную книжечка (Степанов раньше таких и не видел), перебросил пару страниц, пояснив, что это «денник"-расписание встреч, звонков, памятных дат (не забыть, кого и когда поздравить), сказал задумчиво, что послезавтра в семнадцать тридцать у него есть «окно"и он был бы рад выпить со Степановым чашечку кофе…
Не зная горя, горя, горя,
В краю магнолий плещет море,
Сидят мальчишки на заборе
И на меня наводят грусть…
Танцуют пары, пары, пары.
Мотив знакомый, даже старый.
И сладкий голос бас-гитары
Тревожит память мою,
Ну и пусть, ну и пусть, и пусть!
Припев:
Вот также когда-то
Сюда мы бегали ребята, ребята,
Глаза блестели, как агаты, агаты,
И на щеках играла кровь.
Как модно, как модно
Танцуют пары под аккорды,
И можно говорить свободно, свободно
Про жизнь и про любовь.
В краю магнолий плещет море,
Сидят мальчишки на заборе,
И восхищенье в каждом взоре
Невольно я сейчас ловлю!
Мальчишками надоело драться,
Им по ночам девчонки снятся,
Но не для них сегодня танцы,
Но эта песня для них,
И сейчас я её дарю!
Припев (2раза).
На крутых поворотах
Машину бросает в кювет.
Снова дух замирает,
Но прекрасней профессии нет!
В каждой роли смогу я сто жизней прожить,
Лишь кино может все это мне подарить.
Каскадеры, каскадеры,
Мы у случая прекрасного в гостях.
Каскадеры, каскадеры,
Ведь опасности нам в общем-то пустяк,
Это наша судьба, мы не можем иначе…
На экране рискуя,
Мы лихо преследуемый зло,
Если в жизни бы нашей,
Так же нам бесконечно везло.
Снова съёмка, погоня и риск без конца,
Мы работой своей обжигаем сердца.
Каскадеры, каскадеры,
Мы у случая прекрасного в гостях.
Каскадеры, каскадеры,
Ведь опасности нам, в общем-то пустяк,
Это наша судьба,
Мы не можем иначе.
Зоя Семеновна жаждала политических схваток. По дороге в Англию она волновалась, готовясь к провокациям, каверзным вопросам;она была убеждена, что придётся отстаивать, раскрывать подноготную, давать отпор. Но проходили дни, противник почему-то не обращал на неё внимания, уклонялся. Зоя Семеновна изнывала от неистраченной активности. Высокая, с громовым голосом, она могла бы заткнуть за пояс всех ораторов Гайд-парка.Однако трудность состояла в том, что здесь, на «месте происшествия», капитализм выглядел куда сложнее, чем дома…
Мы были одни. Я не мог насмотреться на Катю. Боже мой, как я стосковался по ней! Я все забыл! Я забыл, например, как она убирает волосы на ночь-заплетает косички. Теперь волосы отросли ещё мало, и косички вышли коротенькие, смешные. Но все-таки она заплела их, открыв маленькие, красивые уши, которые я тоже забыл.
«Надо так жить, чтоб чувствовать: позади- вечность, впереди-вечность.А в спешке прошлого века человечество утратило это чувство».
Непонятные, дикие, странные причины побуждают людей скрывать правду…
Появление у Тани ухажера внесло в комнату чертежниц новые настроения, которые никак не способствовали выполнению плана: план в конструкторском бюро перестал быть главным, теперь гораздо важнее было выдать Таню замуж. Небольшой, закаленный в супружеских штормах коллектив взялся за дело с большим энтузиазмом, а самой Тане при этом отводилась роль послушной статистки.
Мнения разделились, возникли горячие споры.
«Ни в коем случае не затягивай-тогда ничего не выйдет! Надо хватать, а то перезреет! Я дам ключи от дачи, а вы поедете как бы прверить, не влез ли кто… и…»
«Как только добьется постели-пиши пропало! Я их знаю!»
«Вот именно… Ты со своим стариком все начала в первую брачную ночь, только вот на крестины мы ходили уже через четыре месяца… Все равно этого не миновать, а выходить за мужчину, не зная, каков он,-глупо.»
«Если он предлагает встречаться всего раз в неделю, значит у него есть и другие кандидатуры! Не одна же ты ему писала!»
Информация, поступавшая после очередного свидания, обрабатывалась быстро, словно в электронно-вычислительной машине.
Таня работала техником-чертежницей в заурядном конструкторском бюро, где от руководителей все только и слышали:"Надо поднажать!", отчего работники бюро стали апатичными-какой смысл «поднажимать» сегодня, если завтра снова потребуют того же, да и послезавтра без этих призывов не обойдется. Отбыл свое время на работе-и слава богу!
В вестибюле перед столовой санатория «Пиекрастес», как всегда перед завтраком, толпились отдыхающие.
У гардероба люди постарше вставали в очередь, чтобы сдать пальто, шапки, зонты. Те, что помоложе, еще не поддавались осени, уже захватившей всю округу и твердой рукой насаждавшей свои порядки,-они пока обходились без пальто и шапок.
Те, что успели раздеться, обступили газетный киоск, торговавший не только газетами, журналами и книгами, но и зубной пастой, солнечными очками и всякой всячиной. А рядом, возле кассы аэрофлота, собрались грустные отъезжающие.