1) Я вывел формулу русского человека. Вот она: русским человеком может быть только тот, у кого чего-нибудь нет, но не так нет, чтобы обязательно было, а нет - и хрен с ним.
2) Я не хочу быть понятным, я хочу быть понятым.
3) Не страшно, когда тебя ненавидят ни за что. Страшно, когда есть за что ненавидеть.
4) Неужели нужно опуститься на самое дно, чтобы потом от этого дна отталкиваться?
5) Не путайте белое с острым.
6) Не надо уподобляться собаке, которая на Вас лает. Вы же не встаете на четвереньки и не лаете в ответ? Лучше всего не обращать внимания и она отстанет.
--------------
Радость замечательна нечаянно.
Трагедия войны. Юрий Озеров против Никиты Михалкова
Гениальность режиссера, снимающего большое полотно о великом и трагическом событии в истории своей Родины, определяется не парадностью портретов полководцев, не количеством спецэффектов, а мелочами, которые должны достучаться до самого сердца зрителя.
Никита Михалков. «Предстояние». Умирающий молоденький обожженный танкист просит санитарку: «Покажи сиськи». Дочь Михалкова раздевается. Боец умирает, визуально познав на прощание структуру женского тела.
Что хотел сказать Михалков, ведомо только ему. Можно предположить, что имелось ввиду - как страшна война, на которой гибнут мальчишки, которые еще ничего в жизни не видели.
Но не может покинуть ощущение какой-то непреходящей пошлости, неестественности, натянутости всего происходящего. Я уж не говорю о том, что страдающему от диких болей искалеченному, погибающему человеку как-то не до половых инстинктов.
В общем, ждали «Мону Лизу», а на нам показали слово из трех букв в рамочке.
И эпопея «Освобождение» Юрия Озерова. Всеми эстетами, критиками и ценителями «истинной правды о войне» оплеванная за парадность и неправдивость.
Между прочим, Озеров сам участник той войны, в отличие от Михалкова.
И вот сцена штурма Берлина. Атакующие советские войска, преследуя противника, врываются на территорию зоопарка. Командир танка отдает приказы, он весь в горячке боя, и вдруг… Все меняется… Парень увидел зоопарк… Животных… И восхищенно говорит своему экипажу: «Зоопарк, ребята! Настоящий зоопарк!»
И в его глазах светится счастье. И мы видим, что это еще совсем пацан, который в своей жизни ничего не успел, и зоопарк он видел только на картинках. И тут, посреди боя, откуда не возьмись, это чудо…
Мальчишка-танкист выпадает из реальности войны на мгновенье… Он открывает крышку люка, чтобы лучше рассмотреть невиданных зверей… Так мы все, в своей мирной жизни порой замираем на секунду, заметив, что-то необычное и удивительное…
Но это война. И в эту секунду немецкий пулеметчик срезает восхищенного зоопарком паренька… Кровь заливает лицо… И он сползает внутрь люка, а в его гаснущем взгляде еще светится последнее в жизни восхищение…
Мальчишка, ставший командиром танка, еще ничего не видевший в жизни, нелепо гибнет на самом пороге Победы…
Нет ни сисек, ни пошлости, но от этой сцены мороз продирает по коже…
По сути два рассказа об одном и том же, но какая огромная разница…
А дело не в спецэффектах или идеологии, а в том, что внутри режиссера.