Жизнь нам дары несёт на блюде,
Бери, дружок, что хочешь, не робей.
Но часто, на чужое глаз наш косит,
Но ничего, веди себя смелей!
Бери от жизни, что душе угодно,
Но только помни мой простой совет:
Расплачиваться все равно придётся,
А в жизни много разных платежей!
Я б заплакала… Да не плачется…
Закричала бы - Не кричится… За меня с тобой
жизнь расплатится… НЕ ЗАБУДЬ ПЕРЕД СНОМ
ПОМОЛИТЬСЯ!!!
Ты залезла в чужой двор,
Видно много в заборе дыр,
Не помог на дверях затвор,
И не спас хрупкий мой мир.
Мне б собак на тебя спустить
Или скалкою «приласкать»
Я ж решила тебя отпустить,
Снова дыры взялась латать.
Ты подумай, прежде чем взять,
Или счастья чужого отпить,
Ты должна для себя знать-
За всё в жизни придётся платить.
Над Украиной стоит материнской плач. «Не пущу сыночка в армию», -- воют карпатские бабы, с молоком матери впитавшие установку «москаляку -- на гиляку» и передавшие её сыновьям.
Забыли бандеровки про ненавистных им москаляк. Эйфория от собственной незалежности, так ярко горевшая вместе с покрышками на Евромайдане, потухла. Теперь хохлушки видят покрышки не в телевизоре, параллельно с просмотром новостей уплетая галушки, а у себя в руках. Они перекрывают ими дорогу грузовикам, которые приехали для того, чтобы увезти их детей на смерть.
Одно дело -- пьяно выкрикивать про москаляку и гиляку, надувшись пива в турецком отеле, и совсем другое -- отправлять сына на войну с теми, кто не разделяет принципов Бандеры.
Одно дело -- умилиться уже почти взрослому сыночку, идущему на футбольный матч с бандеровским флагом в руках, и совсем другое -- увидеть, как этот «почти взрослый» уходит из дома туда, где ему дадут в руки автомат, которым он и пользоваться-то не умеет, и отправят убивать или умирать.
Всё, что произошло, -- закономерно. Пришло время отвечать за свои фашистские выкрики, и отвечать самым дорогим -- сыновьями. Я всегда говорила: жизнь справедлива. Думайте, прежде чем что-то сделать или сказать.
Орали «москаляку -- на гиляку»? Получите повестку и распишитесь. Впредь будете умнее.
Трепали двадцать лет языком как помелом, думая, что вам в ваших Карпатах не аукнется, что смерть приходит в какие-то далёкие дома -- одесские или донбасские? Грузовики за вашими детьми уже приехали.
Вчера в Одессе заживо жгли людей националисты, выкрикивая рождённые в ваших же мазанках лозунги. А сегодня эти националисты пришли за вашими сыновьями, чтобы увести их на войну.
Не мы, москали, уводим ваших детей на войну, а те, за кого вы ещё вчера драли глотки, параллельно закидывая в них галушки.
Расплата за дармовое иногда бывает непомерной, так как ему весьма трудно определить настоящую цену.
Все мы верим, что «потом» наступит. Но когда речь идет о предстоящей расплате, - будто надеемся, что это «потом» не наступит никогда.
Она ему говорит «Эй, я здесь…»
почти задыхаясь от душащей грудь боли
А он продолжает спокойно есть
добавив по вкусу немного перца и соли…
Она промолчала, глотая скопившийся ком
усилием воли, заставив себя улыбаться…
а он…, всё доев, обдав её сквозняком
уходит … ему пора собираться
Она ему говорит «Когда тебя ждать»
Он ищет ключи и тщательно проверяет бумаги…
Она подходит поближе в попытке обнять
А он выходит за двери, вышагивая зигзаги…
Она не хочет приглядываться сквозь траурную вуаль
с тоской и болезненной руганью, неугасаемым перегаром
впиваясь жаждущим взглядом в холодный хрусталь
того, кому не нужна и даром
Он поздно вернувшись, заходит в холодный дом
и вдруг удивляется странному отсутствию привычных звуков…
Через неделю его увезли в дурдом
лечить от сжигающих всё внутри бесконечных бешеных криков…
Она ему говорит «Эй, я здесь…»
заполнив безумным эхом остатки разума
и в вены вливают новую дозу, новую смесь
в попытке заполнить пространство душевного вакуума…
Предательство свершившая душа,
Расплаты ожиданием дыша,
За кару может либо-что принять,
Возмездия боязнь ей не унять…
А судьбе плевать, ЧТО ты ставишь на кон за свое удовольствие. Она все равно возьмет то, что считает нужным, - и часто гораздо больше, чем ты готов отдать.
Какой бы образ жизни ты не вел, всегда найдется кто-то, для кого он будет считаться благопристойным, но это никак не избавляет тебя от наказания за грехи.
МЫ ПЛАТИМ ДУШОЙ
За каждое в жизни мгновенье,
За всё, что в сердцах совершим:
Жестокость, обиду иль мщенье,
Мы платим частичкой души.
За горе, за беды, за слёзы,
За боль от разлуки большой,
За грех, за наивные грёзы
Мы платим своею душой.
За подлость. За ложь и измену,
За страсти безумный полёт,
За жажду к крутым переменам
Душой производим расчёт.
С годами придёт пониманье,
Что уж утомилась она.
Прощая, всё ждёт покаянья,
Любовь и надежду храня.
Прекрасно, что с нами взрослея,
Но суд ни над кем не верша,
Волнуясь за всё, не старея,
Становится мудрой душа.
Нельзя не вспомнить тому, кто сам не даёт тебе забыть.
ОН ей заявил, без особых прикрас…
Как есть - резанул, на живую:
«Фигура твоя - ну как тот контрабас !
Худей, иль найду я другую ! »
…Она похудела, вернувшись домой…
с любовником из санатория…
Смысл этой басни довольно простой -
НЕ ХЕР НАМ СТАВИТЬ УСЛОВИЯ !!!
За некоторые вещи порой приходится очень дорого платить… И радуйтесь, когда цена выражается всего лишь в деньгах.
Умей вертеться если хочешь жить,
Солги, предай, по головам пройди.
Сочувствовать не смей, не смей любить!
От гнета совести себя освободи.
Забудь вообще условности, мораль,
Она - довольно странный рудимент
Когда восходишь с ней на Пьедестал
Все портит в самый сладостный момент
Будь гордой, дерзкой и жестокой
К врагам своим непримиримой
Да, может так взлетишь вы’соко
Но никогда не станешь ты любимой.
И в гордом одиночестве своем,
Оценивая прожитые годы,
Захочешь с кем-то рядом быть вдвоем,
С кем пережить уютно непогоду.
Но поздно… ты уже избрала путь
Захочешь стать отзывчивой и верной.
Да только реки вспять не повернуть
Ты есть, была и вечно будешь Стервой!
Schwedowa