Цитаты на тему «Притчи»

Один норовистый конь как-то перекусил удила, сбросил всадника и понесся куда глаза глядят, не разбирая дороги.

Думал конь, что наконец-то вырвался на свободу, но не заметил впереди пропасти и свалился с обрыва вниз.

Так же бывает и с душой человеческой. Стоит выбросить человеку из своего сердца страх Божий, начинает он лгать, воровать, завидовать, злобствовать и превозноситься. И не замечает, что впереди его неминуемо ждет пропасть.

А начинается все с гордыни, когда человек позволяет себе «взбрыкнуть».

Одна женщина привела к старцу своего сына и начала излагать свою проблему:

- На моего мальчика напала порча, - сказала она. - Он ест финики с утра до вечера. Только сладкие финики, и ничего другого. Что мне делать?

Старец посмотрел на мальчика и сказал:

- Добрая женщина, возвращайся с сынишкой домой. А завтра в это же время приходи ко мне опять, я постараюсь помочь тебе.

На следующий день старец посадил мальчика себе на колени, взял у него из руки финик и сказал:

- Сын мой, помни о том, что на свете есть и другие вкусные вещи.

После этого он благословил ребенка и отпустил к матери. Озадаченная мать его спросила:

- Но почему ты не сказал этого вчера? Зачем нам надо было еще раз пускаться в такой далекий путь?

- Добрая женщина, ответил старец. - Вчера я не мог убедительно сказать твоему сыну то, что сказал сегодня. Потому что вчера я и сам с наслаждением ел финики.

***

Смысл этой притчи прост: начни с себя. Любые советы и поучения обретают силу только тогда, когда они подтверждены жизнью.

Один человек спросил у Сократа:

- Знаешь, что мне сказали о твоём друге?
- Подожди, - остановил его Сократ, - просей сначала то, что собираешься сказать, через три сита.
- Три сита?
- Прежде чем что-нибудь говорить, нужно это трижды просеять. Сначала через сито правды. Ты уверен, что это правда?
- Нет, я просто слышал это.
- Значит, ты не знаешь, это правда или нет. Тогда просеем через второе сито - сито доброты. Ты хочешь сказать о моем друге что-то хорошее?
- Нет, напротив.
- Значит, - продолжал Сократ, - ты собираешься сказать о нем что-то плохое, но даже не уверен в том, что это правда. Попробуем третье сито - сито пользы. Так ли уж необходимо мне услышать то, что ты хочешь рассказать?
- Нет, в этом нет необходимости.
- Итак, - заключил Сократ, - в том, что ты хочешь сказать, нет ни правды, ни доброты, ни пользы. Зачем тогда говорить?

Однажды все жизненные силы заспорили о том, кто из них лучше:
- Я лучше! Я лучше! - говорила каждая.
И тогда они пришли к Богу и спросили.
- Почтенный, кто из нас лучше?
Он ответил им:
- Тот из вас, после чьего ухода тело окажется в наихудшем положении.

Тогда ушла Речь. И отсутствовав год, она пришла назад и сказала:
- Как вы смогли жить без меня? Они ответили:
- Как живут немые - не говорящие, но дышащие дыханием, видящие глазом, слышащие ухом, мыслящие разумом, - так жили и мы.

И Речь вошла в тело.
Тогда ушло Зрение. И отсутствовав год, оно вернулось и сказало:
- Как вы смогли жить без меня? Они ответили:
- Как живут слепые - не видящие, но дышащие дыханием, говорящие языком, слышащие ухом, мыслящие разумом, - так жили и мы.

И Зрение вошло в тело.
Тогда ушел Слух. И отсутствовав год, он пришёл назад и сказал:
- Как вы смогли жить без меня? Они ответили:
- Как живут глухие - не слышащие, но дышащие дыханием, говорящие языком, видящие глазом, мыслящие разумом, - так жили и мы.

И Слух вошёл в тело.
Тогда ушёл Разум. И отсутствовав год, он пришёл назад и сказал:
- Как вы смогли жить без меня? Они ответили:
- Как живут дети - лишённые разума, но дышащие дыханием, говорящие языком, видящие глазом, слышащие ухом, - так жили и мы.

И Разум вошёл в тело.
Вслед за тем пожелало уйти Дыхание. И подобно тому, как превосходный конь вырывает колышки, к которым привязаны его ноги, так оно вырвало из тела другие жизненные силы. Они собрались вокруг него и сказали:
- Почтенный, будь нашим господином. Ты - лучший из нас. Не уходи.

Отец, обеспокоенный тем, что сын растрачивает свою юность, пригласил его на прогулку. Был ясный безветренный день. Когда они пришли к озеру, отец обратился к сыну:

- Посмотри на весь ландшафт: и небо, и солнце, и горы отражаются в воде.
Окунув руку в озеро и стряхнув капельки воды с пальцев на землю, он предложил сыну внимательно посмотреть на одну из них: в ней отражался весь ландшафт. - То же происходит и со временем, - продолжил отец.

- Одна минута обладает всеми свойствами всей твоей жизни. Она есть макрокосм, отражение целого твоего дня, а один день есть микрокосм всей твоей жизни. Поэтому ты должен ценить каждую минуту этой жизни.

Ученик спросил своего наставника: - Учитель, что ты скажешь мне, если узнаешь о моем падении?
- Вставай!
- А если я снова упаду?
- Я снова скажу тебе: «Вставай!»
- И сколько же это будет продолжаться - вот так падать и подниматься?
- Падай и поднимайся, пока жив! Те, кто упали и не поднялись, - мертвы.

Притчи в двустрочиях:
====================
Орел учился у вороны каркать
и приобрёл умение поддакивать.
-----------------------------
Кого глупей учёный дурачок?
Осла, которому учёба невдомёк.
-----------------------------
Свеча, сгорая, людям светит.
Подобно ей, мудрец живёт на свете.
-----------------------------------
Посредственный учитель объясняет.
Хороший на учёбу вдохновляет.
-----------------------------------
Улыбка женщины, стакан вина,
И жизнь опять надеждами полна.
-----------------------------------
Друзьям все тайны разглашать нельзя.
Помимо вас есть у друзей ещё друзья.
-----------------------------------
Себя любить? Да разве это грех?
Опаснее любить огульно всех.

Одна семейная пара переехала жить в новую квартиру. Утром, едва проснувшись, жена выглянула в окно и увидела соседку, которая развешивала на просушку выстиранное бельё. - Посмотри, какое грязное у неё бельё, - сказала она своему мужу. Муж тот читал газету и не обратил на это никакого внимания. - Наверное, у неё плохое мыло, или она совсем не умеет стирать. Надо бы её поучить. И так всякий раз, когда соседка развешивала бельё, жена удивлялась тому, какое оно грязное. В одно прекрасное утро, посмотрев в окно, она вскрикнула: - О! Сегодня бельё чистое! Наверное, научилась стирать! - Да нет, сказал муж, - просто я сегодня встал пораньше и вымыл окно. Так и в нашей жизни! Всё зависит от окна, через которое мы смотрим на происходящее. И прежде чем наводить критику на других, необходимо убедиться, что наши сердца и намерения чисты.

Села бабочка-однодневка на многолетнюю бруснику и начала восторгаться всем, что умела увидеть:

- Солнце-то какое доброе и красивое! Роса - никакие самоцветы с ней не сравнятся! А луг-то какой зеленый, небо какое синее! А воздух? У меня даже не хватает слов, чтобы описать его! Одно только могу сказать: слава Богу - за всё!

«Надо же - столько лет живу, и ничего этого не замечала!» - подумала брусника, а вслух сказала:

- Ничего, завтра ты ко всему этому привыкнешь!

- Завтра для меня уже не будет, - печально ответила бабочка, навсегда закрывая глаза. А брусника со стыдом призналась себе, что почти за сто лет она не увидела и, самое главное, не оценила всего того, что успела эта бабочка за один единственный день своей жизни.

Однажды рыбы в реке услышали, как люди говорят, будто рыбы могут жить только в воде. Услышав это, рыбы очень удивились и стали спрашивать одна другую: что такое вода? Спрашивали, спрашивали - никто не знает. Тогда одна рыба сказала: «Говорят, в море живет старая, мудрая рыба, она, должно быть, знает, что такое вода. Поплывем к ней и спросим ее». И вот поплыли рыбы в море к тому месту, где жила мудрая рыба и спросили ее, что такое вода. И старая мудрая рыба сказала: «Вода - это то, чем мы живем. Вы оттого и не знаете воду, что живете в ней и с нею».

***

Что же можно сказать о людях, которые сомневаются в существовании Бога? Они не знают того, что мы, люди, живем Им, движемся и существуем только благодаря Богу. Мы дышим Его воздухом и пьем Его воду, ибо Он - Творец и Создатель наш. Мы принимаем Божий блага ежедневно, но не всегда и не за все благодарим Его. Мы настолько привыкли иметь воздух, воду, свет, что это стало для нас обыденно. Но стоит чему-либо случиться и мы тут же бежим к Богу: «Дай. Помоги». Сразу вспоминаем о Его существовании. Когда наши дети поступают неблагодарно, то нас это огорчает. Насколько же мы сами ежедневно огорчаем Господа своим безразличием!

Давным-давно жил один святой старец, который много молился и часто скорбел о грехах человеческих. И странным ему казалось, почему это так бывает, что люди в церковь ходят, Богу молятся, а живут все так же плохо, греха не убывает. «Господи, - думал он, - неужели не внемлешь Ты нашим молитвам? Вот люди постоянно молятся, чтобы жить им в мире и покаянии, и никак не могут. Неужели суетна их молитва?»
Однажды с этими мыслями он погрузился в сон. И почудилось ему, будто светозарный Ангел, обняв крылом, поднял его высоко-высоко над землей. По мере того как поднимались они выше и выше, все слабее и слабее становились звуки, доносившиеся с поверхности земли. Не слышно было более человеческих голосов, затихли песни, крики, весь шум суетливой мирской жизни. Лишь порой долетали откуда-то гармоничные нежные звуки, как звуки далекой лютни.

- Что это? - спросил старец.

- Это святые молитвы, - ответил Ангел, - только они слышатся здесь.

- Но отчего так слабо звучат они? Отчего так мало этих звуков? Ведь сейчас весь народ молится в храме?..

Ангел взглянул на него, и скорбно было лицо его.

- Ты хочешь знать? Смотри. Далеко внизу виднелся большой
храм. Чудесной силой раскрылись его своды, и старец мог видеть все, что делалось внутри. Храм весь был полон народом. На клиросе виден был большой хор. Священник в полном облачении стоял в алтаре. Шла служба. Какая служба - сказать было невозможно, ибо ни одного звука не было слышно.

Видно было, как стоявший на левом клиросе дьячок что-то читал быстро-быстро, шлепая и перебирая губами, но слова туда, вверх, не долетали. На амвон медленно вышел громадного роста диакон, плавным жестом поправил свои пышные волосы, потом поднял орарь, широко раскрыл рот, и… ни звука! На клиросе регент раздавал ноты: хор готовился петь. «Уж хор-то, наверно, услышу», - подумал старец. Регент стукнул камертоном по колену, поднес его к уху, вытянул руки и дал знак начинать, но по-прежнему царила полная тишина. Смотреть было удивительно странно: регент махал руками, притопывал ногой, басы краснели от натуги, тенора вытягивались на носках, высоко поднимая голову, рты у всех были открыты, но пения не было. «Что же это такое?» - подумал старец. Он перевел глаза на молящихся.

Их было очень много, разных возрастов и положений: мужчины и женщины, старики и дети, купцы и простые крестьяне. Все они крестились, кланялись, многие что-то шептали, но ничего не было слышно. Вся церковь была немая.

- Отчего это? - спросил старец.

- Спустимся, и ты увидишь и поймешь, - сказал Ангел.

Они медленно, никем не видимые спустились в самый храм. Нарядно одетая женщина стояла впереди всей толпы и, по-видимому, усердно молилась. Ангел приблизился к ней и тихо коснулся рукой. И вдруг старец увидал ее сердце и понял ее мысли.

«Ах, эта противная почтмейстерша! - думала она. - Опять в новой шляпе! Муж - пьяница, дети - оборванцы, а она форсит!.. Ишь выпялилась!..»

Рядом стоял купец в хорошей суконной поддевке и задумчиво смотрел на иконостас. Ангел коснулся его груди, и перед старцем сейчас же открылись его затаенные мысли: «…Экая досада! Продешевил… Товару такого теперь нипочем не купишь! Не иначе как тысячу потерял, а может, и полторы…»

Далее виднелся молодой крестьянский парень. Он почти не молился, а все время смотрел налево, где стояли женщины, краснел и переминался с ноги на ногу. Ангел прикоснулся к нему, и старец прочитал в его сердце: «Эх, и хороша Дуняша!.. Всем взяла: и лицом, и повадкой, и работой… Вот бы жену такую! Пойдет или нет?»

И многих касался Ангел, и у всех были подобные же мысли, пустые, праздные, житейские. Перед Богом стояли, но о Боге не думали. Только делали вид, что молились.

- Теперь ты понимаешь? - спросил Ангел. - Такие молитвы к нам не доходят. Оттого и кажется, что все они точно немые.

В эту минуту вдруг робкий детский голосок отчетливо проговорил:

- Господи! Ты благ и милостив… Спаси, помилуй, исцели бедную маму!..

В уголке на коленях, прижавшись к стене, стоял маленький мальчик. В его глазах блестели слезы. Он молился за свою больную маму Ангел прикоснулся к его груди, и старец увидел детское сердце. Там были скорбь и любовь.

Вот молитвы, которые слышны у нас! - сказал Ангел.

Жил-был один человек злой-презлой, и помер. И не осталось после него ни одной добродетели. Схватили его черти и кинули в огненное озеро. А Ангел-Хранитель его стоит да и думает: «Какую бы мне такую добродетель его припомнить, чтобы Богу сказать». Вспомнил и говорит Богу: «Этот человек в огороде луковку выдернул и нищенке подал». И отвечает ему Бог: «Возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ему в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь его вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться ему, где теперь». Побежал Ангел к человеку, протянул ему луковку: «Вот, говорит, схватись и тянись». И стал он ее осторожно тянуть, и уж всего было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что того человека тянут вон, и стали все за него хвататься, чтоб и их вместе с ним вытянули. А человек был злой-презлой, и начал он их ногами брыкать: «Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша». Только он это выговорил, луковка-то и порвалась. И упал этот человек в озеро и горит по сей день. А Ангел заплакал и отошел.

Притча о первой ступеньке к Богу

Один человек пришел к старцу и сказал:

- Я хотел бы полюбить Бога - научи меня!

Учитель ответил:

- Скажи мне сначала, любил ли ты кого-нибудь раньше?

Человек сказал:

- Я не интересуюсь мирскими делами - любовью и всем прочим. Я хочу прийти к Богу.

Старец снова сказал:

- Вспомни еще раз: любил ли ты хоть одну женщину, хоть одного ребенка -хоть кого-нибудь? Человек ответил:

- Я ведь уже сказал тебе: я человек религиозный, а не обычный мирянин. Меня интересует только путь к Богу.

Пока это невозможно: сначала ты должен кого-нибудь полюбить, - сказал старец. - Это будет твоя первая ступенька. Ты спрашиваешь про вершину, а сам не ступил на первую ступеньку. Иди и хоть кого-нибудь полюби.

«В ящик насыпали шарики - деревянные и медные - одного размера. Закрыли крышку. Подождали, открыли. Как лежали они там вперемежку, так и лежат. Снова закрыли. Стали трясти ящик. Хорошо потрясли. Открыли крышку и посмотрели. Наверху оказались, в основном, деревянные. А медные внизу. Шарики знают свой путь. Каждый шарик. Ужели мы их глупее?

Старый человек ехал в старом переполненном автобусе. Сдавили его люди со всех сторон, а ему пора выходить. Никак не протиснуться к выходу. Вздохнуть трудно, не то что продвинуться. К счастью, автобус тряхнуло несколько раз на плохой дороге. И человек смог подвинуться к выходу. Если жизнь трясёт нас, мы можем продвинуться в ней. Если знаем, где выход.

Того, кто имеет большую цель, жизненные невзгоды не собьют с толку, а удачи и неудачи одинаково продвигают вперёд. Какая разница, как именно трясут ящик? Какая разница, как именно тряхнёт автобус?

Лишь бы что-то происходило".

Жила-была девочка. У нее были такие чудесные светлые волосы. Называли ее Белоснежкой.
Однажды мама сказала Белоснежке: «Доченька, пора вымыть голову!» Та ответила: «Ах, мамочка, я должна сидеть у окна и ждать принца, я не могу вымыть голову, у меня совсем нет на это времени». Постепенно волосы Белоснежки совсем испачкались, и мама сшила ей красную шапочку, чтобы прикрыть сальные лохмы.
Потому-то и стали называть девочку Красная Шапочка.
Мама попросила дочку: «Красная шапочка, сходи, проведай бабушку!». Та ответила: «Я бы сходила, мамочка, но никак не могу мне надо сидеть у окна, вдруг появится принц, а я его очень жду».
Так шло время, а Красная Шапочка все сидела у раскрытого окна, из которого на нее летели пыль, грязь и зола. Она стала совсем чумазая, и люди стали называть ее Золушкой.
Мама снова к ней: «Золушка, посмотри, в комнате не убрано!». Но та ответила: «Да что ты, мама, разве не видишь я занята! Не могу я ничего делать, я жду принца!»
И вот, в один прекрасный день, на дороге возле дома Золушки появился принц! Проезжая мимо на белом коне, он увидел в окне грязную нечесаную бабу, и сказал: «ОХ, БЛЯДЬ!!!».
И с тех пор все стали называть девочку бЛЯДЬ, хотя - заметьте! - никакого повода для этого она не давала.