«Она не знает, кто я, зато я знаю, кто она»
Это было обычное хлопотливое утро, когда, приблизительно в 8:30, на прием пришел старик лет 80-ти. Ему нужно было снять швы с большого пальца руки. Было видно, что он очень спешит, и он сказал слегка дрожащим от волнения голосом, что у него важное дело в 9 часов утра. Сочувственно покачав головой, я попросил его присесть, зная, что все доктора заняты и им смогут заняться не ранее, чем через час. Однако, видя, с какой печалью в глазах он то и дело посматривает на часы, я почувствовал к нему сострадание и решил, что сам займусь его раной - благо у меня не было в тот момент других пациентов.
Я обследовал его палец: ранка успела хорошо зажить. Тогда я посоветовался с одним из врачей, получил необходимые инструменты для снятия швов и медикаменты для обработки раны.
Пока я занимался его пальцем, мы разговорились. Я не удержался и спросил его:
- «У вас, наверное, назначен прием у другого врача, раз вы так спешите?»
- «Нет, не совсем так. Мне надо успеть в больницу покормить мою больную жену».
Тогда я спросил, что с ней. И старик ответил, что у нее, к сожалению, обнаружили болезнь Альцгеймера.
Пока мы разговаривали, я успел снять швы и закончил обработку его раны. Взглянув на часы, я спросил, будет ли она волноваться, если он немного опоздает. К моему полнейшему удивлению, мой собеседник сказал, что она, увы, не узнает его последние пять лет.
- «Она даже не знает, кем я ей прихожусь», - добавил он.
Изумленный, я воскликнул:
- «И вы все равно ходите туда каждое утро, несмотря на то, что она даже не знает, кто вы?!» - Он улыбнулся и, по-отечески похлопав меня по руке, ответил:
- «Она не знает, кто я, зато я знаю, кто она». - Я с трудом удержал слезы. А когда он ушел, я подумал: «Ведь это именно та любовь, о которой я мечтал всю свою жизнь…» Несомненно, что она была счастливой женщиной, несмотря на болезнь, если у нее был такой заботливый и любящий муж.
Истинная любовь - это не физическая страсть и не просто романтика. Настоящая любовь - это способность принять все - все то, что было, что есть и что будет.
Любят тихо.
Громко только предают.
ПРО СОБАКУ
Она передвигалась еле-еле,
И как ещё душа держалась в теле?
Хозяин, чтоб от мук освободить,
Решил свою собаку утопить.
С большим трудом старушка в лодку села
И преданно ему в глаза глядела.
Булыжник в сетке за бортом висел,
А он петлю на шею ей надел.
Хозяин помнил, как она, бывало,
За палкой в воду радостно ныряла,
И вот сейчас, как бы играя с ней,
Он бросил палку, дав команду ей.
На миг она о старости забыла,
И бросилась за борт, что было силы,
Но лодка неожиданно в тот миг
Перевернулась под истошный крик.
Хозяин стал тонуть в шуге весенней,
Хоть было и не сильное теченье,
Но судорогой тело всё свело,
А тут ещё воронка, как назло.
Собака, чья петля в одну минуту
Каким-то соскользнула с шеи чудом,
Отважно тявкнув, ринулась нырять
И своего хозяина спасать.
На берегу вдвоём они лежали
И на ветру от холода дрожали,
А после, отдышавшись кое-как,
Он нёс свою собаку на руках.
С пословицей «Не рой другому яму…»
Ухаживал за ней до смерти самой.
И как-то раз нашёл её в кустах
С застывшей благодарностью в глазах
Случилось это в Кузбассе в 197**году. Еще молодым специалистом определили его в бригаду к пожилому прожженному шахтеру Митричу. Ничего особенного в его бригаде не было, кроме одного. Как-то во время смены, подрубили они крысиное гнездо. Крысу маму и всех крысенышей сразу поубивало, кроме одного. Митрич его выходил - кормил молоком из блюдца, когда тот по молодости прихварывал, растворял ему антибиотики в молоке.
После такой усиленной заботы на хорошем питании крысенок окреп, вырос и превратился в большего упитанного крыса по имени Ерёма. Ерёма прижился в бригаде, имел собственный паек, любил сало и свежий хлеб, и обедал по часам со всей бригадой.
Работали они на старой, еще довоенной, шахте, выбирая уголь почти у центра Земли. Однажды случилось во время смены ЧП - рванули пары метана, штольня почти на всем протяжении обвалилась, завалив проход метров на 200 вместе с шахтой подъемника. Нескольких горняков раздавило, как мух, остальные успели отскочить в глубь штольни.
Пришли в себя, стали подсчитывать шансы. Воздух просачивается, но из воды и запасов пищи на шесть человек только полфляги воды и три бутерброда, которые Митричу на обед положила жена. Спасателям для того, чтобы добраться до шахтеров понадобится не меньше месяца. В лучшем случае (не забывайте - 70-е годы, из всей спасательной техники - экскаватор и лопаты с отбойниками).
Все приуныли. Вдруг в темноте показались два крысиных глаза - Ерёма.
Посветили на него фонариком - крыс лежит на спине и машет лапками в сторону завала. Потом перевернулся, пробежал немного, опять на спину и машет. И так раза три. Зовет, что ли, - предположил один из горняков.
Делать-то нечего - пошли за ним.
Крыс, поняв, что люди идут за ним, более не переворачивался, залез на завал и исчез в щели. Шахтеры за ним. Сверху завала осталась щель, размером в аккурат, чтобы протиснуться самому габаритному.
Протиснулись. Метров через пять смотрят, взрывом покорежило стену штольни и открылся боковой проход. Залезли туда. В полный рост не встать, но на четвереньках можно. Крыс дождался пока последний шахтер не залезет в проход, и побежал дальше. Шестеро шахтеров на четвереньках - за ним. Проползли какое-то расстояние и уперлись в стену.
Эх, Ерёма, в тупик завел - резюмировал Митрич. Кто-то из шахтеров посоветовал переименовать его в Сусанина.
Давай назад, - приказал Митрич, еле перевернулся в штольне и пополз назад. Тут Ерёма прыгнул и вцепился в штанину Митрича, прокусив брезентовую материю и икру Митрича до крови. Так и висит на нем, задними лапами упирается. Митрич орет от боли. Но Ерёма его не выпускает.
А ведь он нам говорит - долбить надо, - догадался один из горняков, подполз к тупику и стал добить его молотком, оказавшимся при нем. Как только молоток стал вгрызаться в породу, Ерёма тут же отпустил Митрича и прилег рядом. Двоих самых худосочных отправили назад за инструментом и уже через час, сменяя друг друга, стали долбить породу. Отколотые пласты оттаскивали к завалу.
Как долго долбили, и сколько метров прошли никто не помнит. Когда сели аккумуляторы - долбили в темноте. Вымотались так, что работали как машины - без эмоций, на автомате.
Поэтому, когда молоток, прорубив породу, улетел в пустоту, никто не удивился, ни обрадовался.
Когда их, потрепанных, истощенных, но живых подняли на поверхность из соседней, заброшенной шахты, оказалось, что они продолбили шестьдесят метров за две недели, в то время как спасатели не могли до конца расчистить от обломков обвалившуюся шахту, которая еще два раза обваливалась, вынуждая начинать расчистку по новой.
А Ерёму Митрич забрал домой и с тех пор до самой своей крысиной смерти
Ерёма жил в индивидуальном доме и каждое утро жена Митрича лично меняла ему воду в поилке, сало и хлеб на все самое свежее.
Похоронили Ерёму в сделанном специально по этому случаю шахтеров из той бригады ящике из ценной породы дерева, а на могиле поставили крошечный гранитный камень с единственной надписью «Ерёме от 25 человек» (именно столько людей проживало на тот момент в семьях спасенной шестерки горняков).
Этот камень стоит там до сих пор.
Баллада о друге
Когда я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма, -
Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого щуплого Лешку -
Парнишку-наладчика с «Красной Розы»…
Дом два по Зубовскому проезду
Стоял без лепок и пышных фасадов,
И ради того, что студент Асадов
В нем жил, управдом не белил подъездов.
Ну что же - студент небольшая сошка,
Тут бог жилищный не ошибался.
Но вот для тщедушного рыжего Лешки
Я бы, наверное, постарался!
Под самой крышей, над всеми нами
Жил летчик с нелегкой судьбой своей,
С парализованными ногами,
Влюбленный в небо и голубей.
Они ему были дороже хлеба,
Всего вероятнее, потому,
Что были связными меж ним и небом
И синь высоты приносили ему.
А в доме напротив, окошко в окошко,
Меж теткой и кучей рыбацких снастей
Жил его друг - конопатый Лешка,
Красневший при девушках до ушей.
А те, на «Розе», народ языкатый.
Окружат в столовке его порой:
- Алешка, ты что же еще неженатый? -
Тот вспыхнет сразу алей заката
И брякнет: - Боюсь еще… молодой…
Шутки как шутки, и парень как парень,
Пройди - и не вспомнится никогда.
И все-таки как я ему благодарен
За что-то светлое навсегда!
Каждое утро перед работой
Он к другу бежал на его этаж,
Входил и шутя козырял пилоту:
- Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!..
А лифта-то в доме как раз и не было.
Вот в этом и пряталась вся беда.
Лишь «бодрая юность» по лестницам бегала,
Легко, «как по нотам», туда-сюда…
А летчику просто была б хана:
Попробуй в скверик попасть к воротам!
Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он!
Плечи Алешкины и спина!
И бросьте дурацкие благодарности
И вздохи с неловкостью пополам!
Дружба не терпит сентиментальности,
А вы вот, спеша на работу, по крайности,
Лучше б не топали по цветам!
Итак, «лифт» подан! И вот, шагая
Медленно в утренней тишине,
Держась за перила, ступеньки считает:
Одна - вторая, одна - вторая,
Лешка с товарищем на спине…
Сто двадцать ступеней. Пять этажей.
Это любому из нас понятно.
Подобным маршрутом не раз, вероятно,
Вы шли и с гостями и без гостей.
Когда же с кладью любого сорта
Не больше пуда и то лишь раз
Случится подняться нам в дом подчас -
Мы чуть ли не мир посылаем к черту.
А тут - человек, а тут - ежедневно,
И в зной, и в холод: «Пошли, держись!»
Сто двадцать трудных, как бой, ступеней!
Сто двадцать - вверх и сто двадцать - вниз!
Вынесет друга, усадит в сквере,
Шутливо укутает потеплей,
Из клетки вытащит голубей:
- Ну все! Если что, присылай «курьера»!
«Курьер» - это кто-нибудь из ребят.
Чуть что, на фабрике объявляется:
- Алеша, Мохнач прилетел назад!
- Алеша, скорей! Гроза начинается!
А тот все знает и сам. Чутьем.
- Спасибо, курносый, ты просто гений!-
И туча не брызнет еще дождем,
А он во дворе: - Не замерз? Идем!-
И снова: ступени, ступени, ступени…
Пот градом… Перила скользят, как ужи…
На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая.
- Алешка, брось ты!
- Сиди, не тужи!.. -
И снова ступени, как рубежи:
Одна - вторая, одна - вторая…
И так не день и не месяц только,
Так годы и годы: не три, не пять,
Трудно даже и сосчитать -
При мне только десять. А после сколько?!
Дружба, как видно, границ не знает,
Все так же упрямо стучат каблуки.
Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги…
Одна - вторая, одна - вторая…
Ах, если вдруг сказочная рука
Сложила бы все их разом,
То лестница эта наверняка
Вершиной ушла бы за облака,
Почти не видная глазом.
И там, в космической вышине
(Представьте хоть на немножко),
С трассами спутников наравне
Стоял бы с товарищем на спине
Хороший парень Алешка!
Пускай не дарили ему цветов
И пусть не писали о нем в газете,
Да он и не ждет благодарных слов,
Он просто на помощь прийти готов,
Если плохо тебе на свете.
И если я слышу о дружбе твердой,
О сердце мужественном и скромном,
Я представляю не профиль гордый,
Не парус бедствия в вихре шторма, -
Я просто вижу одно окошко
В узорах пыли или мороза
И рыжеватого, щуплого Лешку,
Простого наладчика с «Красной Розы»…
Хозяин погладил рукою лохматую рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник и скрылся под гулким навесом, где пестрый людской муравейник вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною следили два карие глаза с почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа сказал: - Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы… А то ведь простая дворняга! В вагонах забыв передряги, курили, смеялись, дремали… Тут, видно, о рыжей дворняге не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то, по шпалам, из сил выбиваясь, за красным мелькающим светом собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, в кровь лапы о камни разбиты, что выпрыгнуть сердце готово наружу из пасти расскрытой! Не ведал хозяин, что силы вдруг разом оставили тело, и, стукнувшись лбом о перила, собака под мост полетела… Труп волны снесли под коряги… Старик! Ты не знаешь природы: ведь может быть тело дворняги, а сердце чистейшей породы!
Эдуард Асадов.
каждый из нас предан… или кому-то, или кем-то…
«Ты любишь меня… Но я же рядом…»
- Ты любишь меня?
- Кажется, мы договаривались не задавать таких глупых
вопросов… Любви не бывает.
- Ладно. По-другому. Я нравлюсь тебе?
- Нравиться может и любимая рубашка, и новый мобильный…
- Не любишь, не нравлюсь… Тогда тебя ничто не держит возле
меня…
- Но я же рядом…
Так начиналось каждое утро.
Она, лёжа около него, выводила пальчиком немыслимые узоры на его коже. Ей больше ничего и не нужно было. Только он и всё… Без него она
совсем не представляла своей жизни. Может это было и глупо, но именно он был
смыслом её жизни.
А он смотрел в потолок, думая о том, что сегодня предстоит
очередной сложный день. Казалось, его ничто не тревожит, даже девушка, лежащая
рядом, та самая, возле которой он просыпается уже сотое или тысячное утро.
Их ничто не связывало. Разве что постель… Но, «секс ещё
не повод для знакомства», не так ли?
Они жили вдвоём в квартире, которая всецело принадлежала
ему.
Она каждый день приходила домой в страхе, что он ушёл
навсегда. Но каждый вечер он возвращался.
Он отлично знал, что она его любит и ждёт, и будет ждать
столько, сколько надо. И тогда, устав от общества тупых кукольно-красивых
девиц, он возвращался к ней, такой привычной. Он давно привык, что она - его
собственность.
После нескольких лет он покорил её. Она сломалась,
подчинилась, не спорила и не ругалась, а лишь терпеливо ждала его, как верная
собака ждёт своего хозяина…
Но нельзя было сказать, что она была несчастна. Она была
даже счастлива, когда просыпалась утром и находила любимое тело рядом.
А он привык к ней, как привыкают к людям. Поначалу он хотел
её, потом она стала интересна ему, как тяжёлая добыча. А когда он сломал её,
ему стало жалко своих усилий. Он оставил её рядом и таким образом обеспечил
себе регулярный секс, служанку и хорошего слушателя в её обличии. Ему нравилось
даже ссорится с ней, ведь, дома она сама просила прощения. И не было человека,
нежнее и добрее её. Она прощала всё, она была ангелом-хранителем,-¬она жила с ним под одной крышей (хотя ей было куда идти), но даже не числилась в официальных девушках.
Возможно, она перестала быть собой, но зато осталась с любимым человеком. Женское счастье, был бы милый рядом…
Но однажды вечером он не пришёл домой. Его не было час, два,
три, четыре, потом целое утро и целый день…
Она сходила с ума, обзвонила все больницы и морги, всех его
родственников, друзей и даже бывших подружек. Но его нигде не было. Ближе к утру, его мобильный наконец ответил.
- Да, - послышалось в трубке.
- Где ты? - холодным серьёзным и злым голосом спросила она.
- Не твоё дело. Я свободный мужчина. Могу быть, где и с кем
захочу.
- С тобой всё в порядке? - так же спокойно спросила она.
- Да от***сь от меня! Тебе какое дело? Ждёшь дома, так и жди!
- Я рада, что с тобой всё нормально. Когда ты прейдешь
домой?
- Когда захочу.
Возле трубки послышался женский голосок «Милый, кто
это?». «Сестра» - последовал его ответ.
- Не забудь, еда в холодильнике, рубашки в шкафу, зарядка в тумбочке. Золотой кулон, что ты подарил мне, в шкатулке в столе. Возвращайся
скорее, любимый.
Послышались длинные гудки.
- Дура, - сказал себе он и обратил всё своё внимание на спутницу.
Когда он, наконец, открыл двери своей квартиры, он удивился,
что она не вышла навстречу.
- Я дома, - бросил он в пустоту.
Ответа не последовало.
- Эй, где ты?
Ответа вновь не было.
- Дорогая, ну хватит сердится!
Но ответа он так и не дождался.
- Ладно… - тихо сказал он и пошёл раздеваться. Он бросил
свитер на спинку стула и увидел на столе конверт.
«Для тебя» было написано в уголке.
Он распечатал его и стал читать.
«…forgive me, dear. Я больше не вправе называть тебя
своим. Ты никогда не был моим, но я очень этого хотела. Время, что я провела с тобой, было лучшим временем в моей жизни, не смотря ни на что. Что бы ты не
говорил, любовь есть. Я любила тебя. Не важно, что ты изменял мне, что ты не любил меня. Я и не хотела ничего взамен. All I wished - это быть с тобой…
Что ж, наверное, we have no luck to be together.
Сейчас на часах, что ты подарил мне, 01.00. В 02.00 I’ll leave your life. Я хотела и хочу быть с тобой, но так больше не может продолжаться. Я знаю, что,
скорее всего, ты не успеешь. Я не дождусь тебя. Просто знай, что я ни о чём не жалею.Have a good life!
Люблю.
Forever yours"
На часах было 03.00.
Он нашёл её в ванной. Её тело уже посинело, пульса не было,
сердце не билось. На зеркале её любимой помадой было аккуратно выведено «Я не дождалась. Прости».
Он молча поцеловал её холодные губы, вытащил из ванной,
положил на их кровать и укрыл пледом, как будто хотел отогреть.
Как жаль, что люди не могут воскреснуть…
- Я ведь хотел отдать тебе это… - он надел на её холодный
синеватый палец золотое обручальное колечко. - А та девушка… Я не смог даже
поцеловать её… Ты же всегда ждала… Почему ты не могла подождать ещё час?
Он был слишком спокоен, даже спокойнее, чем обычно.
- Я ведь не верю в небеса, в жизнь после смерти… Как же я теперь опять увижу тебя?.. Глупенькая, ты же была так нужна мне… Прости меня за всё…
Прошло несколько дней. Он стоял у ее могилы, молча положил
около него 2 жёлтых тюльпана.
- Знаешь, я так и не нашёл зарядку для моего Nokia… - он не знал, что ещё сказать.
Прейдя домой, он всё так же ждал, что она выбежит навстречу,
поцелует, как обычно… Но этого не случилось. Она сейчас лежала одна в холодной
земле…
День был очень тёплым и солнечным, почти таким, как тогда,
когда они впервые встретились. Он только сейчас понял, что только тогда начал
жить.
- Что ж, хороший день для свидания с тобой, любимая… Ты же всегда ждала, подожди ещё совсем немного…
Солнце начинало прятаться за горизонт, напоследок посылая
лучи-поцелуи всем желающим. Под его балконом было подозрительно много людей.
Возможно потому, что какой-то смельчак, а по совместительству он сам, выпрыгнул
со своего балкона за образом любимой девушки…
С последним лучом солнца небесно-голубые глаза закрылись
навсегда.
Пожилой доктор просто устало покачал головой. Лучший друг
умершего, опустив голову, что бы не выдавать слёзы, выступившие на глазах
(мужчины ведь не плачут), только тихо сказал:
- Может быть, когда-нибудь она простит его…
Жизнь продолжалась. Солнце, как и прежде, встало, даря своё
тепло каждому живому существу, где-то рядом цвели жёлтые тюльпаны, миллионы пар
по всей планете ссорились и мирились. Не было среди них только одной…
От них остались только обрывки фраз.
… Ты любишь меня…
… Но я же рядом …
Нет, друзья не там, где за столом
Друг за друга тосты возглашают.
Дружба там, где заслонят плечом,
Где последним делятся рублем
И в любых невзгодах выручают.
Когда спишь с женщинами направо и налево, они все сливаются в одну. И она просто меняет имя, кожу, рожу, рост и голос. Длина волос, объем груди цвет белья варьируются от случая к случаю. Но ты повторяешь ей заученные фразы, делаешь одни и те же штучки, совершаешь одинаковые движения в установленном порядке: «Ты хорошо пахнешь… подвинься ближе, еще… я тебя боюсь… я так хочу твои губы… дай я тебя полижу, скорей, я больше не могу… о, благодарю тебя, Господи, какое счастье… ты мне страшно нравишься… мне кажется, это сон… мы будем заниматься этим всю ночь, всю жизнь…» Талдычишь одно и то же каждый вечер разным девушкам с завороженным взглядом ребенка, который разворачивает подарок.
Перемены приводят к повторяемости. Как ни парадоксально, новизна возникает, только если хранишь верность одной женщине. Донжуаны лишены воображения. Казанову принято считать многостаночником, а он был просто лентяем. Потому что как не меняй баб, ты-то остаешься все тем же мужиком, поборником пути наименьшего сопротивления. Чтобы хранить верность, необходим талант.
Он тот человек, рядом с которым интуиция ошибается, характер меняется, мысли путаются, сердце останавливается, и не существует слова «нет»!
однажды я проходила практику в одном из отделений больницы, был вызов бригады врачей в один заброшенный дом на болоте, на окраине нашего города, когда мы туда приехали, то не нашли никого, ни в доме, ни в дворовых постройках, подходя к калитке услышали скулёж собаки… мы рванули в дом, БОЖЕ, на полу в тёмном углу шевелилась груда тряпок, окон нет-заколочены, темень, на улице январь, холод пронизывал весь дом, наконец из-под тряпок показалась собака и рука человека, отбросив тряпьё перед нами открылся страшный концлагерный обьект… едва живой, истощённый пожилой ЧЕЛОВЕК… не теряя ни минуты мы оказались в больнице, всю дорогу за машиной бежал его преданый пёс… мужчина пробыл в больнице до весны, его преданного пса поселили рядом в кухней сердобольные санитарки… прошло 12 лет и сегодня я оказалась опять на той же улице возле того же дома (рядом находилась станция техобслуживания и пока муж разбирался с машиной я решила дойти до этого дома) навстречу мне вышел дедушка, он улыбался мне и был очень гостепреимен, ДА! ДА! ЭТО БЫЛ ТОТ УМИРАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК! НЫНЕ ЖИВОЙ И СЧАСТЛИВЫЙ… оказалось тогда в 1999 г его родной сын запер в собственном доме, заколотив двери и окна, причина банальна- умер дед-жилплощадь продана, но не знал подонок сын, что верный пёс вырыл ямку и таскал своему хозяину с помойки куски плесневого хлеба, огрызки и прочую, но как оказалось единственную еду, и лёжа рядом согревал своего хозяина не давая ему умереть… после нашей, вовремя оказанной, помощи и выздоровления никто в городе не остался равнодушным к пожилому человеку, и теперь он счастлив, что когда-то, когда родной сын бросил его умирать ЕГО ПЁС СПАС ЕМУ ЖИЗНЬ… собака прожила потом ещё 10лет рядом с хозяином.
Можно симпатизировать сотням, увлекаться десятками, восхищаться единицами, а любить только одного…
Сосед долго держал дворовую собаку в качестве сторожа, а когда она состарилась и оглохла, решил ее утопить. Выехав в лодке на середину реки, он бросил собаку за борт и поплыл к берегу. Оглянувшись, увидел, что собака плывет за лодкой. Он встал на корму и ударил животное веслом по голове. Пес скрылся под водой, но вскоре выплыл, весь в крови, и вновь догнал лодку. Хозяин размахнулся веслом еще раз, но не удержался и сам упал в воду. Плавал он плохо. Выплывшая и после второго удара собака схватила его за руку и стала тянуть к берегу, пытаясь спасти. Косари на берегу, увидев эту картину, вытащили неудавшегося убийцу вместе с собакой на берег… Домой хозяин шел с собакой на руках. Всю дорогу до дома его трясло от неудержимых слез. Он дал слово заботиться о своем верном друге до его естественного конца.
Люби того, кем сердце дышет, кем заняты твои мечты, кого глаза повсюду ищут, кого забыть не в силах ты!