Я раньше думал -
книги делаются так:
пришел поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак -
пожалуйста!
А оказывается -
прежде чем начнет петься,
долго ходит, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Я бы хотел стихи слагать, как Пушкин,
Или, как Блок - про ночь, фонарь, аптеку…
Но пародист берёт меня на мушку
и не даёт прохода человеку.
Мой слог хромает, спотыкаясь ритмом рванным,
А дактиль зачастую перемешеный с хореем.
Стихи залечат, а кому откроют рану,
Они наивные как дети, только я старею…
Если твои корабли…
Если твои корабли были на рейде, и вдруг пропали,
если все шло к роману, но вы ни строчки не накропали,
если слова Петра о несчастном Павле
более говорят о самом Петре,
помни - волки и овцы в равной степени звери,
тот, кто истово крестится, пятясь к церковной двери,
не обязательно искренне в это верит -
чаще он потребитель церковных треб.
Если подкралась осень ближе любой из бывших,
преданных и предавших, любивших и разлюбивших,
и пожалевших нежности из кубышек -
доставай из кармана ручку и выписывай молча чек.
Осень не скоро, но, если душа в Непале,
сердце в Бхопале и голова в опале,
если вы долго-долго падали, но не пали,
Ной не для вас достраивает ковчег.
Кофе был горячим. Теперь всё остыло.
Но сердце - не кофе. Оно вечно кипит.
Я так часто тебе пишу на «мыло», а потом нажимаю delete.