Цитаты на тему «Бюрократия»

Человек без паспорта — всё равно что труп в отпуске.

Если идти во власть, первое знание: народ -- дрянь, -- сказал я.(слова героя произведения) — Русский консерватизм знает это лучше всех. Чтобы оградиться от народа, нужно создать армию бюрократов.

Авдотья Павловна отложила газету и и улыбнулась. «Заботится все-таки власть о нас — подумала она. «Вот, очередной Указ издал о субсидиях по оплате коммунальных услуг». Авдотья Павловна была рабочего сословия, на пенсии, муж ее уехал на родину 15 лет назад и там скончался от пьянства. Жила она одна, пенсия была маленькая и, хотя дети ей помогали, но помощь государства была бы хорошим подспорьем. Она собрала все положенные справки и радостно посеменила в присутственное место. Отстояв, как обычно в очереди, Авдотья Павловна зашла в кабинет и с надеждой положила справки на стол перед соцработником. Соцработником была усталая женщина средних лет, которая, как показалось Авдотье Павловне, понимающе и, даже благосклонно, посмотрела на нее и стала просматривать справки.
— Я не могу оформить вам субсидию! — сделала она свое заключение.
— Как же так, почему? — огорченно воскликнула Авдотья Павловна.
— По паспорту вы замужем! — железно изрекла женщина.
— Но вот же копия справки о смерти мужа! — вскинулась Авдотья Павловна.
— Ваша справка не внушает доверия, приносите оригинал!
Авдотья Павловна стала объяснять, насколько это сложно, что бывший муж умер на другом конце страны… но запасы благосклонности у государственного чиновника были, видимо, исчерпаны и, глядя холодными глазами, она выдала последний аргумент:
— Знаем мы вас! Ходят тут всякие… живут с не прописанными сожителями, да еще и помощь у государства просят!
Вот такую историю и рассказала мне Авдотья Павловна, почти плача. Божий одуванчик, больная, седая, маленькая старушка, живущая по соседству. Я, как могла, утешала ее, а сама думала, где же Авдотья Павловна возьмет справку, что у нее нет неофициального, не прописанного на ее жилплощади, но живущего вместе с ней богатого сожителя?..

Бюрократия имеет в своём обладании государство, спиритуалистическую сущность общества: это есть её частная собственность. Всеобщий дух бюрократии есть тайна, таинство. Соблюдение этого таинства обеспечивается в её собственной среде её иерархической организацией, а по отношению к внешнему миру - её замкнутым корпоративным характером. Открытый дух государства, а также и государственное
мышление представляется поэтому бюрократии предательством по отношению к её тайне. Авторитет есть поэтому принцип её знания,
и обоготворение авторитета есть её образ мыслей. Но в её собственной среде спиритуализм превращается в грубый материализм, в
материализм слепого подчинения, веры в авторитет, в механизм твердо установленных формальных действий, готовых принципов, воззрений, традиций. Что касается отдельного бюрократа, то государственная цель превращается в его личную цель, в погоню за чинами, в делание карьеры.
Бюрократия поэтому должна стремиться к тому, чтобы сделать жизнь возможно более материальной.
Государство существует уже лишь в виде различных определённых бюрократических сил, связанных между собой посредством субординации и слепого подчинения.
Действительная наука представляется бюрократу бессодержательной, как действительная жизнь - мёртвой, ибо это мнимое знание и эта мнимая жизнь принимаются им за самую сущность.

Корпорации представляют собой материализм бюрократии, а бюрократия есть спиритуализм корпораций. Корпорация составляет бюрократию гражданского общества, бюрократия же есть корпорация государства.
В действительности поэтому бюрократия противопоставляет себя, как «гражданское общество государства», - корпорациям, как «государству гражданского общества».
Там, где «бюрократия» является новым принципом, где всеобщий государственный интерес начинает становиться «обособленным» для себя и в силу этого «действительным»
интересом, бюрократия борется против корпораций, как всякое следствие борется против существования своих предпосылок.

Тот же дух, который создаёт в обществе корпорацию, создаёт в государстве бюрократию. Угроза корпоративному духу есть, таким образом,
и угроза духу бюрократии, и если бюрократия раньше боролась против существования корпораций, чтобы обеспечить себе место для своего собственного существования, то теперь она старается насильственно сохранить существование корпораций, чтобы спасти корпоративный дух, свой собственный дух.
«Бюрократия» есть «государственный формализм» гражданского общества. Она есть «сознание государства», «воля государства», «могущество государства», как особая корпорация («всеобщий интерес» может устоять, как «особый интерес», против особого интереса лишь до тех пор, пока особое, противопоставляя себя всеобщему, выступает в качестве «всеобщего». Бюрократия должна, таким образом, защищать мнимую всеобщность особого интереса, корпоративный дух, чтобы спасти мнимую особенность всеобщего интереса, свой собственный дух.
Государство неизбежно остаётся корпорацией, пока корпорация стремится быть государством).
Бюрократия составляет, следовательно, особое, замкнутое общество в государстве.
Но бюрократия желает сохранения корпорации как некоторой мнимой силы. Правда, и каждая отдельная корпорация, поскольку дело идёт о её особом интересе, имеет такое же желание в отношении бюрократии, но она желает сохранения бюрократии как противовеса против другой корпорации, против чужого особого интереса.
Бюрократия, как завершённая корпорация, одерживает, таким образом, верх над корпорацией, как незавершённой бюрократией. Она низводит последнюю до уровня простой видимости или стремится низвести её до этого уровня, но она желает, чтобы эта видимость существовала и верила в своё собственное существование.
Корпорация есть попытка гражданского общества стать государством, бюрократия же есть такое государство, которое действительно сделало себя гражданским обществом.

Ничто так сильно не указывает на ничтожность человека, как бюрократия.

Кризис и санкции
Дело вторичное
Главный ущерб
От мздолюбцев российских.

Все замечают,
Что нас обчищает
Самовлюблённых
Нарциссов поляна;
Каждый торопится
Правдой - неправдой
К лету соткать
Лепестков златотканых
Чудный убор,
Корневищем к ручью
Жадно прильнувши,
Глотая казну.

Пёстрый лужок
Сам вершит, сам решает:
«Трёпка невинных,
Гран-при непричастным».

Бюрократия - естественная защитная реакция государства от народа.

Как бюрократа не сокращай, его только больше становится.
Бюрократы размножаются сокращением?

В бумагах я пловец неважный.

Небывалая толщина отчёта защищает его от опасности быть прочитанным.

7 апреля в Госдуму внесен законопроект 1 039 149−6, обязывающий операторов связи и интернет-провайдеров в течение трех лет хранить весь трафик, идущий по их сетям, то есть все наши разговоры в интернете и по мобильному телефону, наши письма, посты в социальных сетях, комментарии, запросы в поисковых машинах, сообщения в мессенджерах, наши картинки, смайлики, сердечки и прочее, что обычно шлют и чем обмениваются люди. Это беспрецедентный документ даже для российской истории, богатой на полицейские инициативы и лубянские новации.

Законопроект будет вынесен на рассмотрение Думы 11 мая. В принципе, это все, что вам нужно знать про Госдуму и ее интеллектуальный и нравственный уровень, и тут текст можно закончить.

Но мы его все-таки продолжим, потому что подробное описание идиотизмов власти с давних пор является постоянной темой русской журналистики. Мы представим этот полицейский мегапроект осуществленным и увидим поставленные там и тут на просторах страны гигантские дата-центры, оснащенные серверными стойками, занимающими километры площади, увидим тысячи компьютеров, записывающих в реальном времени деловые переговоры бизнесменов, смех рассказывающих анекдоты мужчин, щебет девочек, обсуждающих мальчиков, увидим циклопические массивы жестких дисков, на которые день за днем и месяц за месяцем круглосуточно складируются горы терабайтов и петабайтов, заключающих в себе всю человеческую жизнь. Каждый вздох в телефонной трубке, каждая мысль, облеченная в слово, каждое высказывание о власти и вере, деньгах и душе, политике и религии - все, все будет сохранено и в случае надобности представлено в виде неопровержимой улики намерения или мыслепреступления.

Но стоп! Но позвольте! А сколько это все будет нам стоить? Есть разные оценки, в любом случае это десятки миллиардов долларов. Полицейский мегапроект в стране, где пенсионеры экономят рубли на еде, где количество бедных растет на миллионы человек в год, где каждую весну протекают крыши аварийного жилья с прогнившими стенами и дороги неотличимы от бездорожья? Сколько нам придется доплачивать за интернет и мобильную связь, чтобы оплатить дата-центры с основным и резервным сохранением данных, а также армию лубянских филеров, которые будут день и ночь рыться в цифровых отвалах, выискивая крамолу?

За деньгами они, конечно, не постоят. Потому что нет таких денег, которые они не готовы были бы содрать с нас.

Мы имеем дело с извращенным пониманием хай-тека.

Нормальный человек, видя нож, думает о колбасе, сумасшедший - исключительно об убийстве. Вменяемый человек, видя электрический провод, думает о свете, маньяк - о пытке. Так и с высокими технологиями.

Там, где нормальные люди видят созданную инженерным и программным гением великолепную возможность развития, совершенствования, нового мира, - депутаты Госдумы, подрабатывающие по совместительству героями книг Салтыкова-Щедрина, видят способ усилить ад.

Одновременно с законопроектом о всеобщей прослушке с сохранением ее результатов на три года двигается по лабиринтам бюрократии законопроект 1 004 188−6 о приравнивании новостных агрегаторов к средствам массовой информации. Этот проект на 21 странице, где с унылым однообразием чередуются любимые каждым столоначальником слова «не допускать», «проверять» и «обеспечить», полон благоглупостей, вроде той, что требует не допускать использование новостного агрегатора «в целях совершения уголовно наказуемых деяний». Эту выдающуюся по глубине мысли фразу следует включить во все инструкции по использованию овощерезок и гвоздей, ибо они тоже могут быть использованы для совершения преступлений. Но все это только преамбула и формальность, требующаяся для того, чтобы сказать главное.

Главное состоит в том, чтобы лишить новостные агрегаторы возможности сообщать новости, которые не нравятся власти. Как это сделать? Тем же дедовским путем, каким действовали все тираны и диктаторы в истории, - ввести цензуру. Слова такого в законопроекте нет, зато есть «уполномоченные государственные органы», которые будут обращаться в Роскомнадзор, который будет «принимать меры по прекращению распространения такой информации». Органы, надзор, меры, принимать меры - снова мы слышим давно опостылевший, звучащий по всей катастрофической русской истории скрипучий голос цензора, снова мы видим толстомордого жандарма, являющегося в редакцию с предписанием, и гэбэшника с серым лицом мелкого беса, начинающего допрос.

В законопроекте о новостных агрегаторах, так же как в законопроекте о всеобщей прослушке, речь на самом деле идет только об одном, очень для них важном, даже жизненно важном деле - о полицейском контроле над страной. Все эти требования создать реестр агрегаторов, то есть переписать интернет по головам и связать ему ноги и руки бечевкой, все эти прописанные с бюрократическим садизмом процедуры улавливания и удавливания, все эти и им подобные запреты на участие иностранцев и международных организаций, особенные нелепые и неисполнимые в интернете, где порталы и сайты имеют универсальный, всемирный характер, - говорят только о маниакальном страхе этих людей проморгать опасность, которой грозит им каждый опубликованный в фейсбуке кот и каждый новостной агрегатор, выдающий сотни новостей в день из семи тысяч источников.

Читать такие законопроекты мучительно. Мучительно потому, что силишься понять, что подвигло авторов писать их, - и не можешь. Что за потрясение и унижение должно случиться с человеком, чтобы он перешел с человеческого языка на немыслимый среди живых людей канцелярский жаргон, от которого на сто километров веет мертвечиной, что должно случиться с их бессмертной душой, чтобы она насквозь пропиталась ядом зла и недоброжелательства к соотечественникам?

Полицейщина чем дальше тем больше влезает в каждую ячейку общества, впирается в любой бизнес, подселяет сама себя в телефонную трубку, в компьютер, в интернет с одной-единственный целью: не допустить того страшного, от чего эти люди просыпаются по ночам с ледяным потом на лбу. Но они, конечно, ничего не достигнут, сочиняй хоть по законопроекту в день. Они могут записывать весь трафик и превратить здание на Лубянке в один огромный жесткий диск, но это ничего им не даст, потому что это будет жесткий диск, заполненный зашифрованной информацией. Шифрование становится стандартом в интернете, доля шифрованного трафика во всем мире год от года растет, WhatsApp и Viber включили для своих клиентов шифрование end-to-end. Они могут в своем административном раже выдавать хоть по десять блокировок в день, но и это ни к чему не приведет, потому что вся их сколь бурная, столь и бессмысленная деятельность опровергается одним кликом пользователя, включающего бесплатный vpn в браузере Opera.

Они могут запретить новостные агрегаторы, но и это ничего не изменит, потому что каждая лента фейсбука является новостным агрегатором. На смену немногим большим информационным порталам придут сотни маленьких, вот и все.

Бюрократический цейтнот: одних невозможно взять голыми руками, других - пустыми…

Идти в контору за ответом - лучше сразу с пистолетом.

- Мы это, мы вашего быка не возьмем.
- ??
- У него это, ммм, аневризма мошонки.
- Чего-чегооо ?!!
- Чего-чего - мошонки… аневризма… Мошончатость повышенная, что не ясно.
- … что зза… Что за бред ?! Что за ерунду вы мне тут несете ?!
- Могу не нести. Следующий!
- Ну, погодите, погодите… Ну, что можно сделать, вы только скажите?
- Ммм, нуу… ну, если мы вас правильно поняли - вы нас правильно поняли… Вы ж нас правильно поняли, а?
- Я вас правильно понял. Так что можно сделать?
- Гм… Вы уверены, что вы нас правильно поняли ??
- Да уверен. Так что можно сделать ??
- Гм… Ну придите позже, может что-нибудь и придумаем.
- Я не могу позже. Мне нужно раньше.
- Ну, раньше мы не можем, мы можем позже.
- И что, никак нельзя раньше?
- Можно. Но позже.
- Гм… Как это?
- Как это как это… Вам нужно раньше?
- Ну да.
- Вот и приходите раньше. Но позже.
- А бык?
- Ну и бык… Если, конечно аневризма не замучает.
- Да не мучила раньше.
- Ну, то раньше. Теперь будет позже… то есть мучить.
- … Так все печально?
- А то !
- Хорошо, мы прийдем. И пораньше.
- Хорошо, приходите. Только позже.
- Раньше позже? Или позже раньше?
- Да где-то между.
- Хорошо, мы прийдем где-то между.
- Вот и славно. Будем вас ждать.
- Ну, мы пошли.
- Конечно идите. Я вас не задерживаю.
- Ну, мы пошли… Коли так.
- Да уж, конечно, идите.
- Идем.
- Да, идите.
- … Мы уходим.
- Я вижу.
- Ну, с богом.
- А с чем же.
- Так до свидания.
- И вам не хворать.
- Мы пошли.
- Я вам верю. Вам и быку.
- Да, спасибо. Уходим.
- И это прекрасно.
- …
- …
- Как от вас трудно уйти.
- Да уж чего там. А с чем приходили?
- ?? Дык, с быком …
- Аах, быык… Ну да. И что там с ним?
- Аневризма мошонки.
- Да что вы говорите ?! Какой ужас. И что?
- … Ну, вы сказали завтра прийти.
- Раз сказал - приходите.
- Так что, я пошел?
- Конечно, конечно, идите… Тем более скоро обед.
- И правда, простите.
- Не стоит, идите. Дверь там.
- Спасибо, я помню.
- Как славно. Ну что ж не идете?
- Не знаю. Пожалуй пойду.
- Да-да. Всегда будем рады.