Сидит в автобусе старичок. Тут в автобус заходит панк - ирокез зеленый, везде цепи, одежда - просто тряпье из разноцветной кожи, везде тату, пирсинг, да в ушах как серьги - разноцветные перья. Ну садится он напротив старичка, и тот всю дорогу на него пристально смотрит.
Панку это надоело, и он говорит:
«Ну че уставился, старый пень? Сам-то
молодым не был?»
Дед отвечает, «Да бывал, бывал, да тоже побезобразничал на своем веку. Вот как-то служил я в Эфиопии, да один раз там так
напился, что трахнул попугая. А теперь смотрю и думаю: уж не сынок ли ты мой?»
По полю под пулями
панк ползет прокуренный.
Этой тропой ходят только мужчины,
Тропа для шакалов находится чуть в стороне.
Вчера я довёл свою тёщу до смертной кончины,
Сегодня я вышиб мозги своей дуре-жене.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Топор войны, топор войны…
Под вечер пришел ко мне в гости племянник Андрюшка,
Привёл мне грудастую тёлку заместо жены.
Я тёлке в хайло затолкал прошлогоднюю сушку,
Андрюшке облил кислотой дорогие штаны.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Топор войны, топор войны…
Однажды мы с тестем купили два ящика пива,
Но вечером тесть выпил пиво один без меня.
Его раздробило колёсами локомотива,
За это меня по судам затаскала родня.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Топор войны, топор войны…
И всё б ничего, но мой шурин - директор пивбара
Оставил работу в Крыму и приехал в Москву.
Ему вместо водки налил я стакан скипидара,
С тех пор я один на земле этой вечной живу.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Тропа семейной жизни - здесь все обречены,
Но я сжимаю крепко топор войны.
Топор войны, топор войны…