Вечер снова однообразный:
кухня, кактусы, новый фильм…
среди вилок-тарелок грязных
я забыла тебя с другим,
я черствела, дурнела телом,
умирала под вой сирен,
выживала, как не умела
среди темных, но новых стен,
город дерзко сковал за плечи,
да дышать невозможно днем,
исковерканы ложью речи,
долгим, вечным, плохим дождем,
За жеманностью слов-притворство,
за делами и дел -то нет,
делит надвое перекресток,
нашей жизни ушедшей след,
позабыть, убежать от правды,
это значит забыть себя,
врет погода, друзья и карты,
и рассвет трудового дня,
…я забыла тебя с другими,
с ними можно не быть. Бывать.
Нами понятый Паганини
вновь заставил не жить. Срадать.
Ольга Тиманова
.
Тут, на днях, соседка Таня
подошла ко мне у дома:
«Одолжили Паганини,
а проигрыватель сломан.
Если ты не возражаешь,
я зайду к тебе под вечер».
До чего же мы наивны,
до чего же мы беспечны!
Не учуял я подвоха,
не заметил я капкана,
И сказал с дурной улыбкой:
«Приходи к восьми, Татьяна»
Кое-как прибрал квартиру,
закусил - пюре, сосиски…
Где-то в 20:48
подтянулась дама с диском.
Угостил её печеньем,
предложил желе из груши,
Пожевали, покурили,
поболтали, сели слушать.
В музыкальные вопросы
вряд ли стоит углубляться,
Важно то, что гостья стала,
почему-то, раздеваться.
«Не могу, - твердит, - я таю,
эти звуки сносят крышу,
Скину, к чёрту все оковы
и взлечу, как можно выше»
Ну, а я, урод безвольный,
не сказав в ответ ни слова,
Начал, с юношеским пылом,
тоже сбрасывать оковы.
А потом… полёт к вершинам,
а потом… любви аллея…
(Если слушателю нужно,
я смычком махать умею)
Разбросал январь по веткам
бесконечно хрупкий иней,
Губы рядом, губы шепчут:
«Монстр, демон, Паганини»,
А в глазах зеркально-карих
океан тепла и ласки…
Я теперь к игре на скрипке
отношусь с большой опаской.