Не хочу, чтоб к штыку приравняли перо
И железкой зазубренной рвали нутро…
Я не люблю ментовское «Пройдёмте».
Я не люблю, когда команда «Фас!».
Я не люблю альбомы «Дело No…»,
Где два портрета: в профиль, и анфас.
Я не люблю, когда ногой в колено
Или когда газетой по глазам.
Я не люблю, когда вдруг резко с места
Или когда на «100» по тормозам.
Я не люблю, когда мне против воли
Суют купюру смятую в карман,
Ещё - того, что правит нашей долей
Культ денег, силы, секса и обман.
Меня тошнит, когда жуёт, смакуя,
На весь экран, один другому рот,
А насладившись этим поцелуем,
Уже пониже, лижет и сосёт.
Меня тошнит от «фейков» и «гламуров»,
От «брендов», «трендов», «вау» и «окей»;
Притом что рулит всем жульё и быдло,
И над всем этим - царственный плебей.
За двадцать с лишним лет вконец обрыдло
Внимать брехне, её же есть и пить,
Осознавая, что «свобода слова»,
Вполне свободно может удавить.
Не года промеж нас легли долгие,
Не судьба промеж нас прошла дерзкая…
То обиды меж нас встали горькие,
И осталась одна тоска смертная…
Снова набежала горькая слеза…
Лишь во сне приходит сладкая греза…
Как бы мне хотелось всё вернуть назад…
Милую улыбку, серые глаза…
Не жалел, не щадил, не мучился,
Жёг безжалостно замки грёз…
Сколько выпито! Сколько пропито!
Сколько пролито горьких слёз!!!
Всё надеялся: время вылечит,
Всё, мол, как с белых яблонь дым…
И подумать-то было некогда,
Что когда-то мне быть седым…
Время - минуло,
Судьба - кинула,
Словно с поезда под откос,
И расплатой - тоска звериная
По копне золотых волос.
Он ничего мне не обещал.
Он просто был. Где-то между строк.
Он иногда без меня скучал,
Бывало даже уснуть не мог.
Он ни о чем меня не просил.
Он просто был. Не таким, как все.
Мои ладони в него вросли,
Или так просто казалось мне?
На самом деле, все ерунда.
И без него тоже можно жить.
Он не любил меня никогда.
Он бесподобно умел шутить.
Мир без тебя - ни те рассветы и закаты…
Мир без тебя - совсем уже затих.
Мир без тебя и жизни наши смяты.
Мне страшно, милый, ты молчишь.
Я пропадаю в дебрях отговорки…
Я пропадаю кажется совсем.
Ты не оставил для меня уловки.
Не исчезай, прошу тебя, за чем?
Мы перестали спать уже ночами…
Я в твои руки голову кладу.
Прижались мы давно плечами.
Ты понимаешь, что я говорю.
Не обвиняй меня, я не виновата.
Я как и ты желаю одного,
И нет той точки «невозврата»
Ведь мы с тобой и я тебя люблю.
АЛИНА Корн
Руки ласкают жадно и смело,
Жаром пылает страстное тело,
Бурно вздымается нежная грудь…
Господи боже, ну как тут уснуть!
Губы трепещут в блаженной улыбке,
Напоминая изгибами скрипку,
Взгляд отрешенный полон истомы…
Господи боже, дойду ли до дому?
1996
Не хочу, чтобы прах мой был в могилу положен
И почил бы покойно в царстве вечных теней,
А хочу, чтобы был он ветром вольным развеян
Там, где детство и юность не жалели коней.
Где носились они по степи необъятной,
Растрепав свои гривы и хвосты на ветру.
Чтобы жить продолжать, ни о чём не жалея,
Хоть частицею пепла оставаясь в миру.
Её впервые увидав,
Тотчас за ангела приняв,
Решил я: призрак в свете дня
Красою отлепил меня.
Как две звезды горят глаза,
Как ночь сама, черна коса,
А облик светел был и чист,
Как майский день; как птицы свист,
С мех звонок был -
Увидел, вздрогнул и застыл…
Но стоит ближе подойти:
Не призрак - ангел во плоти.
Движения быстры, точны,
Походка девы. Только сны
Такое могут предвещать
В одной из всех, так волновать.
Такая создана отнюдь
Не для того, чтоб утонуть
В потоке пошлостей земных:
Слёз, лести, фальши, шуток злых…
Теперь я вижу, что она
В пример нам, смертным, создана:
Биенье мысли на челе,
Путь указующей во мгле,
Терпенье, сила, ясный взор,
Уменье выжить, дать отпор…
То женщина, то идеал,
Достойный всех земных похвал,
И всё же ангел: ведь она
Лучом с небес озарена.
Человек есть Солнце, и его чувства - его планеты.
Сравню ль тебя с прекрасным летним днём?
Нет, ты - нежней и постоянна ты.
Его ж ветра, до срока ошалев,
С дерев срывают майские цветы…
Небесный глаз то золотом слепит,
То вдруг тускнеет в середине дня,
То той, то этой прелестью манит,
Спеша природы все капризам внять.
Твоя же прелесть при тебе всегда.
Твоё в тебе останется навек,
И смерти тень не тронет никогда
Того, над чем не властен человек.
Доколь глядят глаза, доколь звучат слова,
Всё это будет жить и будешь ты жива!
Ветер треплет сирень, обрывает листву -
Это май на дворе провожает весну.
Запоздалою выдалась эта весна:
Не успев отогреть, улетела она.
Лишь природу хранит вековечный закон,
Над душою живою не властвует он.
Той, минувшей весной, в её лучшие дни,
Робкий лучик надежды мне в сердце проник.
Летом вдруг осмелел, всё вокруг осветил,
Но, к зиме охладев, до весны не дожил.
Непогоду осеннюю тщась одолеть,
Он до первых морозов успел отгореть.
Слишком раннею выдалась осень у нас -
Под холодным дождём он, намокнув, погас.
А зима была долгой, одинокой и злой…
Может, просто огня не хватило у той,
Что минувшей весной этот лучик зажгла,
Но, устав от забот, уберечь не смогла.
Всё в природе хранит обновленья закон,
Только душам живым не потворствует он.
Ты явилась не сразу, не вдруг,
Не красой ослепила писаной,
А по капле вливалась внутрь
День за днём, незаметно, исподволь…
Не манила и не звала,
Не сулила блаженства райского,
Не дарила и не брала,
Не будила желанья страстного.
Лишь бросала невинный взгляд,
Иногда улыбалась мило;
Заползла, как под камень змея,
И, свернувшись клубком, застыла…
Затаилась. Боишься ль чего?
Или просто от делать нечего?
Или спряталась переждать
До тепла и до цвета вешнего?
Не ужалишь, чтоб бросило в жар,
Не заставишь дрожать от холода…
Неужели тебе на жаль?
Вот возьму - и умру… от голода.
Шепни «люблю», прильнув щекой к груди моей,
Дыханьем нежным моё сердце отогрей.
Весь этот мир - лишь ты и я.
Никто не знает, как сильна любовь твоя.
И каждый день наполнен солнечным теплом,
И ночь прекрасна, если мы с тобой вдвоём.
Шепни «люблю», едва губами шевеля,
Пусть это слышат только небо и земля.
Всегда с тобой, навеки твой,
И жизнь моя принадлежит тебе одной.