Он, как мячик. Поглажу — звенит, похлопаю — прыгает, надавлю — прогнется, отпущу — выпрямится, забуду — закатится под диван…
Что было — то прошло!
Назад былого не вернуть.
И даже…
если сильно-сильно хочется тебя обнять,
Не надо!!!
Сначала — можно…
Но, не нужно, когда расстались навсегда, сначала начинать.
Не надо выворачивать меня,
Выкручивать меня не надо!
Хватит!
Не надо — чтобы снова расставаться, когда тебе придется уезжать…
Так больно падать вниз
и от реальности на части разбиваться!
Мне снова,
/ как пришлось однажды разлуку с дорогим мне человеком пережить /
Не пережить!
Ну и что, что в душе зима,
ну и что, что метут метели…
Я сама виновата, сама,
/в том, что было/ на самом деле…
Что сама дозволяла тебе
разделять моё бренное ложе,
Что была до небес твоя,
до мурашек по моей коже.
Улетала от нежных твоих
поцелуев, на моём теле…
Потому что любила тебя!
Жаль, что ты меня только в постели.
Её молчание — это всё, что ему потребовалось услышать, чтобы настал момент, когда он осознал, что потерял хорошую женщину. Он думал, что всегда будет выигрывать, будет играть в свои игры, а она всегда будет нажимать на кнопку «ПЕРЕЗАГРУЗКА», до тех пор пока его шансы не истекли, и ни пришло время, когда она наконец нажала на кнопку «УДАЛИТЬ»…
Он ворвался в мою жизнь, круша на своем пути всё. Всё, чем я жила до него…
Моя жизнь разбивалась на десятки осколков. А каждый из них на сотни.
Мир растворился. Мир перестал быть. Мир заполнился им — моим Божеством.
О, тогда я ни на минуту не сомневалась, что он Бог!
И я стала язычницей. Я предала свою веру…
Разве могла я, павшая к ногам идола, знать, что все это ложь?!
Я не хотела этого знать…
Только спустя месяцы я очнулась. Посмотрела в глаза, чтобы понять — это не мой Бог!
И страшная правда открылась мне: вера моя растоптана.
Частицы веры, как крупицы песка вытекали из стеклянного сейфа души, навсегда теряясь в пустыне безверия.
С каждым новым днём я внимательнее всматривалась в его черты, вслушивалась в его голос, следила за его жестами…
Но ничего уже не было, лишь пустота…
Любила ли я его? А разве можно не любить создание, которое ты сам породил? Разве можно?
Но создание стало тщеславно, не способно принять любовь.
И лишь когда все закончилось, я осознала —
Какое чудовище я создала!
А календарь погодою не балует,
Все тропинки от снега побелели,
Между нами встал сезон преградою,
Мне не догнать тебя в заснеженном апреле.
Как небо обнимает землю снегом белым,
Как обнимает ветер ветки елей,
Мне не предвидится постичь того же самого,
Мне не обнять тебя в заснеженном апреле.
Как у природы, у судьбы свои законы.
Когда всё мимо, начинаешь в это верить,
Что неподвластно изменить нам их порядки,
Мне не найти тебя в заснеженном апреле.
И те тропинки, по которым мы ходили,
От непогоды «в нашем парке» опустели.
А для меня ты был — моей отрадою.
Мне не забыть тебя в заснеженном апреле.
Мне без тебя так холодно и пасмурно.
Оставив след, — в моей душе метут метели.
И я не знаю, что тебя сегодня радует…
И я одна в моём заснеженном апреле.
Я хочу проснуться… Я хочу в тебя уткнуться… Запах твой вдохнуть… Страстью пахнуть… Твои губы как гипноз… Пить вино из одуванчиков… а не из опавших роз… Не надо больше душу гнуть… Я хочу заснуть и не проснуться… Я хочу уснуть… Я хочу очнуться…
Там где ты — там нет меня,
Выбор сделан, погасли свечи…
Там где я — там нет тебя,
Только память последней встречи.
Там где ты — там и без слов
От счастья кружится голова.
Там где я — идут дожди,
Температура ниже нуля.
Там где ты — там есть любовь
Та, которой никто не осудит.
Там где ты — там нет меня…
И уже никогда не будет.
Я думаю каждый день о том,
что наша встреча с тобой была случайностью.
И чувства, внезапно вспыхнувшие,
чуть не привели нас к крайности.
Наша с тобой история оказалась намного сложнее,
чем мы думали, когда довелось нам встретиться.
Занимать единственное место в твоей жизни —
невозможно на это надеяться.
И сердце одно на двоих —
всего лишь банальная иллюзия, пора успокоиться.
Нам вместе никак, ни судьба.
Мы все-равно бы нашли из-за чего поссориться.
Как разгадать закон перемены прошлого,
чтоб изменить судьбу и начать все заново?
Эти ошибки не должны нас с тобой преследовать,
не должны терзать, ранить так.
Надо навсегда обо всем забыть.
Будет больно, но все пройдет, все получится!
Лишь осталось переписать все начисто, набело,
чтобы жить и не мучиться.
До тебя совсем немного:
самолет, билет, рассвет,
я прошу любви у Бога,
да такой, что в мире нет:
яркой, страстной и взаимной,
чтоб с тобою навсегда!
С каждым днем я буду сильной-
из огня и изо льда!
Поцелуешь в губы нежно,
словно пьешь медовый сок,
ты-мой Ангел и надежда,
сладкой верности глоток!
Ольга Тиманова «Второй Рай»
Сотканный из недостатков
как первозданный цветок средь поля,
но с ним легко и сладко
даже в седой неволе,
даже в убийственном мире,
где вновь бушуют грозы,
с ним улыбаюсь шире
дурочкой несерьезной,
он упадет в стог сена,
будто споткнулся мелко…
из моего Эдема
он проскользнул-мельком…
Ольга Тиманова
То ли ведьмы наворожили,
То ли дьявол постарался,
Только ангел новорожденный
С золотым венцом расстался.
Не по-доброму отмеченный,
Детство прожил он скуля,
Некрещеный и невенчанный,
И глаза из хрусталя.
И решил тот ангел смолоду,
В нищете мужая гольной,
Отыскать немного золота
И венчаться самовольно.
Только злато - штука скверная,
И тропа во тьме глуха:
Он найдет его, наверное,
Но будет жизнь ему лиха.
Так и вышло: из-под Киева
Он пошел монастырями -
Я потом видал следы его,
Где подошвы он дырявил.
Понял он, что злато ценится
Не в кладовых короля -
Но куда он, милый, денется,
Раз ему узка петля?
Не стараются старатели,
Костенеют истуканы,
Обмывают обыватели
День граненого стакана,
Выполняют люди минимум,
Не чураются греха
И за крестик алюминевый
Не положат потроха.
Он вином планиду скрашивал,
Но родил себе тоску лишь,
И никто его не спрашивал:
Что ж ты, кореш, много куришь?
Уши серьгами проколоты,
Хироманты смерть сулят -
Белый ангел бредит золотом,
Сам в себя тоску вселя.
Были слухи, что на скудный быт
Он навел свою сноровку,
А потом его как будто бы
Посадили за фарцовку…
Перья, колотые иглами,
Пали наземь, как труха,
Раздавили мотоциклами,
Словно крылья петуха.
А потом я долго спрашивал
У старух в ночных поселках,
Где следы святого нашего
Им оставлены надолго -
Обгорела, где он шел, трава,
И осыпалась земля,
И листву металла желтого
Обронили тополя.
Оказалось, был поэтом он,
Попрошайствами лукавил.
Золотыми бы монетами -
Да платили медяками.
За скачки аккордеонные,
За кричалочки стиха -
Позолотой опаленные
Два регистра и меха.
Ангел, что тебе за разница?
По законам милосердия
Золотым венцом украситься
Можно только после смерти.
Небеса тебя не встретили,
И чужда тебе земля -
Умирал ты без свидетелей,
Не скопивши ни рубля.
Упокой Господь мечты твои -
Но сквозь черную судьбину
Золотится то, что ты творил,
В мире том, что ты покинул.
В мире том темно и холодно,
Мертвы слухи о волхвах,
Но покрыты чистым золотом
Образа твои в церквах.
(1980)
Утро морозное, солнечным днём
Руки озябшие я потираю.
Прошлое наше мне кажется сном
Как мне тебя не хватает.
Из далека я смотрю на тебя
Каждый твой взгляд вспоминая.
Мне нехватает как воздух тебя
Ласки твоей нехватает.
Как я хочу подойти и обнять
Полною грудью вдыхая
Запах, до боли родной перенять
Руки твои ощущая.
Но, я стою и смотрю на тебя,
И подойти не решаюсь.
Колет в груди от того, что не я!
Рядом с тобой засыпаю.
Ласковый, нежный мой, самый родной!
Как мне тебя нехватает!
Я бы пол жизни своей отдала,
Рядом с тобой засыпая…
Блаженны духом нищие, но праведны скоты,
Молчащие о том, что совершили.
Да видит Бог: он сроду не боялся темноты,
И до начала предпоследней мили
Ему была приятна эта ночь,
Бесстыдно флиртовавшая с судьбою -
Приятных чувств не в силах превозмочь,
Он часть ее унес с собою.
А ночь роняла на поля озон,
Когда он улетал за горизонт.
По рейсовым квитанциям оплачены счета,
Диспетчер в ожиданьи истомился,
А он не волновался, не боялся ни черта,
И предпоследней мили не страшился.
Не хлопотал о льготах для сирот,
И потому не обьявляли поиск,
И в этот непредвиденный полет
Он улетал не беспокоясь.
А ночь все знала, но молчала зло,
И все молились, чтоб не занесло.
Молитвы даром плетены - смеялась ночь потом
И метки в черной книге расставляла,
И он не виноват, что оказался под крестом,
Но виновата ночь - она же знала!
На предпоследней миле он завяз,
Но по жестокой внутренней команде
И также, как потом любой из нас,
Подумал он - о контрабанде.
А ночь плевать хотела на вопрос,
О том, что ж он такое не донес.
Он мужем был неверным, но хорошим был отцом,
Он не любил, когда над ним шутили,
Он был немного снобом и немного подлецом,
Но только лишь до предпоследней мили.
И не жене - другой он был верней.
Ко мне перед отлетом повернулся,
Сказал: «Я расскажу тебе о ней,
Когда вернусь.» Он не вернулся.
А ночь роняла звезды на поля,
И вздрагивала трепетно земля.
Остаточным мгновениям моя хвала и честь,
И судорогам славу допою я.
Не надо счастья, благ, любви, а надо только сесть,
Не вынося, не зная, не рискуя.
Но - колом вниз, и там последний знак
Взбесившейся истерики мотора…
Служители, закутанные в мрак,
Уносят прочь тореадора.
А ночь цвела, раскинув звездный храм
И не придав значенья смутным снам.
Я где-то здесь, Ты где-то там…
Разбросаны в прямом эфире
По разным судьбам, городам;
Совсем чужие в этом мире.
Ты пульсом бьёшься у меня,
Твой образ в сердце неподвижен,
Летят листы календаря,
Но мы не дальше и не ближе.
Ты с кем-то делишь там рассвет,
А я закат здесь провожаю,
С тоской смотрю на лунный свет
И о несбыточном мечтаю.
Души безудержный экспресс
Опять к Тебе стремится слепо.
Ты где-то там, я где-то здесь…
Как всё устроено нелепо!..