Во сне давний друг приходил - беспричинно,
Как делал всегда.
Гитара, улыбка, настойка малины,
В кармане звезда.
Оборванный ветром цвет яблони нежный
Опал за окном.
Солёные песни ты путал небрежно
Со сладким вином.
И светом нездешним светились все стены
И воздух, и смех.
Мы счастливы были - одни во Вселенной-
Счастливее всех.
И сон отошёл. Но осталось волненье
И утра накал.
Забылись все песни и ветка СИРЕНИ,
А свет всё сиял.
А свет исходил непонятно откуда,
Как запах в саду.
Наверное, ты мне на память о чуде
Оставил звезду.
Рассвет горизонт поджигает фривольно
И облака край.
Ладони моей горячо и не больно.
Кончается май.
Серенада СИРЕНИ,
Соловьиное соло.
Гулко вторят ступени
Каблучкам развесёлым.
Перепутаны даты,
Льётся музыка с неба.
Никогда, никогда ты
Так влюблён ещё не был.
Жизнь легка и беспечна.
КрУжит хмель ароматов.
Радость кажется вечной.
Далеко до расплаты.
Ты слышишь музыку в любом движенье дня.
Она бежит навстречу лёгкими шагами
Или течёт, тихонечко звеня,
Перекликаясь с небом голосами.
Ты слышишь музыку в гудении осы
И в шорохе опавшего листочка.
Пусть капают минуты и часы
И разбивают время на кусочки,
Но музыку разъять нельзя никак,
Она течет единою волною,
И, как морской прилив, за тактом такт,
Всё заполняет музыка собою.
И я в ее волнах тону, тону, тону
И, вынырнув, так сладко удивиться,
Как музыку, услышав тишину
И взмах крыла с куста вспорхнувшей птицы
.
«Ах, он талант! Ах, он талант!» -
Кричали, хлопая в ладоши.
И усмехался Музыкант,
Когда к ногам летели гроши.
В то время, как весь мир бурлил
И накалялся до предела,
К себе в каморку уходил,
И скрипка плакала и пела.
Не удивляйся мне, что исчезаю,
Что я безмолвна стала, как трава.
Я отвыкаю жить. Я отвыкаю.
И только музыка во мне ещё жива.
Вновь незнакомку в зеркале встречаю -
Ни имени, ни знаков, ни примет.
Как эта гладь спокойно отражает
То, в чём, быть может, больше смысла нет.
Она уже и плакать не умеет.
Стоит - немая, как твои слова.
И только музыка, и только музыка
Ещё жива во мне. Ещё жива.
Спокойно спится и спокойно дышится.
Что эти птицы там, что синева!
И только музыка, и только музыка
Ещё жива во мне. Ещё жива.
Зачем ты, музыка, все стены вдребезги?
Я не хочу в ту боль вернуться вновь.
Корзины сладостей, вино из радости
Ты на погибель мне не уготовь…
Давно всё выжжено. Давно пресытилась.
А ты трепещешь, как
в дожде листва…
Какая музыка, какая музыка
Ещё жива во мне. Ещё жива…
Генриетта СОЛТАНОВА
Пора сбежать из яркого наряда
И в платье элегантное нырнуть.
Пусть поздний вечер ласковой прохладой
Целует нежно шею, плечи, грудь.
Пусть белый жемчуг кромкою прибоя
О чем-то шепчет в устье декольте…
Быть женственной - богинею земною -
Помогут туфельки на тонком каблуке.
Щелчок! Резной браслет пленил запястье,
Духи на кожу выпали росой.
Я к выходу готова. Боже, счастье
Идти на встречу, Музыка, с тобой!
Звучала музыка во мне.
Звала, пьянила, волновала
И пела мне о той весне,
Где на ромашке я гадала.
Звучала музыка, как стон,
Молила, плакала, ласкала…
Ее хрустальный перезвон
Откликнулся рассветом алым.
Пытаюсь удержать ее
Капелью нот на нотном стане.
Пускай для всех она живет
И, может, чьей-то песней станет.
В тот чуланчик, где мертвецки
Спит бессовестная память,
Где ни радости, ни света,
Где обид не тает лёд,
Без ключа, с улыбкой детской,
Невесомыми шагами
Ярким солнечным приветом
Только Музыка войдёт.
Там, где все слова напрасны,
Жить душа не хочет снова
И молчит в каморке тесной,
В пыльном рубище тоски.
Только Музыкой прекрасной
Расколдуются оковы.
Только Музыка чудесно
Открывает все замки.
Все задвижки и засовы,
Зашифрованные дверцы
Без отмычек и без «фомок»
Может Музыка разбить,
Возвратить доверье слову
И, согрев больное сердце,
Память вывести из комы,
Чтобы снова жизнь любить!
Звуки раздольные,
звуки поющие,
Звуки немолчные,
вечно живущие,
Звуки манящие,
дивные, тайные,
Звуки щемящие,
звуки печальные,
Как вы волнуете,
как восхищаете,
Как от уныния вы
защищаете,
Как возбуждаете,
как нежно таете,
Слившись в гармонию
музыкой разною,
Жизнь украшаете
явью прекрасною;
Хлынете в душу
горной лавиною
Иль ручейка
перезвоном малиновым,
Вы опечалите,
вы и утешите,
Звуки святые,
хрустально безгрешные,
Звуки мгновенные,
звуки протяжные,
Звуки любовные,
звуки отважные,
Звуки мучения,
звуки терпения,
Звуки всегранные -
песнь вдохновения.
Музыка - единственный всемирный язык, его не надо переводить,
на нем душа говорит с душою.
Музыка не только фактор облагораживающий, воспитательный.
Музыка - целитель здоровья.
Слушать постоянно музыку собственного сочинения это всё -равно, что стоять перед зеркалом, как памятник, часами напролёт любуясь собственным отражением.
Я верю, что музыка - это голос особого духа, задача которого собирать мечты мира, и который, проходя через сознание людей, способен уладить, пусть даже на короткое время, их раздоры, или потрясти души, разрушая социальные неудобства.
ЛИВЕРПУЛЬ-2
Я оглянулся ей вослед, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я Все утра этой недели начинались для меня с нечеловеческой, английской пунктуальностью. Ровно в 8:50, в лучшем костюме и при необычайном галстуке, каждый раз новом, я проносился печатным шагом великого комбинатора мимо ресепшн, и не оборачивая морды требовал такси. После чего выходил наружу и любовался пейзажем.
Я заметил этот пейзаж в первое же утро. Самая прекрасная девушка, когда-либо встречавшаяся мне в Англии. Неторопливо плыла мимо по противоположной стороне улицы. Лет семнадцати, в школьной форме, с юбкой заметно выше коленок. Бедные одноклассники. Даже я, при любимой красавице жене и возрасте «в дочки годится», глаз не мог отвести. Сиди такая за соседней партой в школе, моей учебе наступил бы полный пц.
Удалившись метров на двадцать, девушка надолго замерла на красный. Ветер нещадно трепал юбочку этого чудесного создания. Перешла на мою сторону улицы и поплыла навстречу. Я посторонился на узком тротуаре, уступил ей дорогу. Прошла, чуть не коснувшись. Вблизи оказалась еще более хороша, чем издали. Свернула в переулок. Я бросил ей вслед прощальный восхищенный взгляд. И тут она быстро обернулась.
Встретились глазами, глянула она испуганно - не маньяк ли. Переулок был глухой, пустынный. Я построил в ответ сложную комическую гримасу - типа, не маньяк, преследовать не собираюсь, вэри сорри, как можно тут было не залюбоваться.
Не знаю, насколько удалось мне изобразить всю эту гамму. Но она рассмеялась, приветливо помахала рукой и пошла себе дальше. У англичан вообще все в порядке с юмором. В отличие от некоторых здешних комментаторов. Непременно пришьют мне педофилию. Хотя во все нормальные века люди бы удивились: 17 лет? В девках давно засиделась! Да и сейчас в этом возрасте девушки зажигают по полной.
Так или иначе, на следующее утро шоу повторилось. В этот раз она замахала мне рукой еще с противоположной стороны тротуара. Проходя мимо, поздоровалась. Спросила, откуда я. Немного поболтали, прикололись над вчерашней сценкой. Я извинился, и неожиданно для себя напел ей песенку Максимова в собственном импровизированном переводе. Без этой девушки - битый час размышлял бы над переводом. А так сразу вылетело. Внимательно выслушав, она задумалась, расцвела и рассмеялась. Но тут подошло мое такси.
В третий день я заметил ее издали. Но такси приехало, когда она еще была на другой стороне. Никогда я еще так не огорчался и не радовался одновременно приходу такси. Сделал девушке печальную гримасу. Она тоже грустно улыбнулась и взмахнула рукой. Юбка на ней в этот раз была гораздо короче. Уехал от греха подальше. Вспомнил фото Соловьева с покойным Немцовым и подписью: «Рядом с Борей у меня нет никаких шансов. Пока я не заговорил».
Надо ли говорить, что на следующее утро я вышел опять к 8:50. И даже минут на пять раньше. Но выйти наружу вовремя мне было не суждено. Новый портье, усатый старикан в очках лет 70, приветствовал меня по-русски: «Привьет, Алекс! Как дьела?» Вызвал такси, вернулся на родной язык и с гордостью поведал, что помнит очень плохое русское слово «о.уеть». И что в 1964 он был участником любительского российско-британского футбольного матча, на который пришло 20 тыс. зрителей. Англичане тогда проиграли со счетом 4:3. Они собрали свою команду из пассажиров первого британского круизного лайнера, зашедшего в Россию. В Одессу. С тех пор он любит нашу страну, слушает нашу музыку и читает наши новости. Несколько раз потом приезжал.
У меня недоверчивая физиономия. Слишком много лапши пришлось снимать с ушей. По жизни и по работе. Он это заметил. В доказательство неплохим голосом напел вальс цветов, подмосковные вечера и Сэру Меладзе.
- Это грузинский композитор, живущий в Киеве - мягко уточнил я - теперь мы разные страны.
- Я знаю - ответил он - но это моя любимая русская песня.
И тут меня осенило.
- Давно в Ливерпуле живете?
- С рождения.
- А кого-то из битлов видели вживую?
- Всех. У меня было семь братьев - сказал он почему-то с большей гордостью, чем о битлах - один из них работал в Таверне охранником (Каверне? Пишу на слух и по памяти). Я туда часто заходил.
- А разговаривать с ними приходилось?
- Да в общем-то нет. Ну там, hi, how are you, погода, всё такое.
Мое состояние вполне можно было передать русским матерным словом, которое старикан помнил.
- Ну и как они вам тогда показались?
- Веселые, заводные. Приколисты. В общем, наши ребята. По старому городу успели походить? - вдруг спросил он, очевидно устав от надоевшей ему темы.
- Угу. Вчера вечером у нас был очень странный прием. В большом старинном соборе. Представляете, тысяча человек бродит по храму с пивом, с вином. На алтарь заходят с пойлом, чтобы полюбоваться на иконостас. Фотографируются. Дикость какая-то. Я не смог там пить. Попытался выйти наружу. А вот как раз наружу храма с пивом оказывается нельзя. Охрана не пустила. У нас в России наоборот. С пивом и вином в храм не пускают.
А он смеется.
- Наверно, все почувствовали себя священниками. Им в храме с вином можно. Какой храм-то?
Я показал на карте примерное место.
- А, так он никакой не старинный. Его лет десять назад закончили. Архитектору было 22 года. Воля частного инвестора.
Тут я о. уел вторично. Красивый ведь храм. Огромный, с виду древний. Безупречная готика. Но хотелось выведать у старика и что-то практически полезное.
- Скажите, а где тут можно потанцевать? Не в выходные?
- Мэтью-стрит, конечно. Там все клубы. В каждом битлы выступали - куда позовут.
- Блин, так я там вчера проходил. Около полуночи. Пусто, никто не танцует. Все сидят и пьют пиво.
Старик заметно огорчился.
- Ну, значит, разучились люди танцевать в рабочие дни. Сходите в выходные!
Тут появился таксист с вопросом where is Alex. Я не успел рассказать старику, что нашел ночной клуб, где люди все-таки танцуют в рабочие дни. Это вовсе не Мэтью-стрит. Где-то в километре от. Недалеко от пивного собора. Хивер? Что-то такое. Меня привлекли туда издали звуки рок-н-ролла и симпатичный живой голос певицы. Зашел и оторопел - куча танцующих, но все охрененного возраста. Один, лысый и в очках, крепко за семьдесят, с инженерным лицом, вышел на сцену и запел. Хорошо поставленным голосом. Не хуже юной профпевицы. Она пела с ним в обнимку.
Видно было, что все друг друга давно знают, я один тут х с горы явился. Вышел на сцену второй, тоже лысый. И тоже в очках с инженерным лицом. А я вспомнил московский 70-летний юбилей, в апреле этого года, уже о нем рассказывал. Юбиляр и его лучший друг с молодости, такие же лысые и в очках, были похожи друг на друга как близнецы. Инженеры, по чертежам которых на орбите Земли всяческие изделия до сих пор крутятся. Так же спели в микрофон и без, красивыми звучными голосами, иногда на хорошем английском, без бумажки. Появись они в этом клубе - свои нашли бы своих. Крепкое поколение шестидесятников не торопится уходить и продолжает радовать.
Уже в такси, рассматривая на старинном небоскребе загадочную геральдическую птицу Ливерпуля - гордого орла, с веками постепенно превратившегося в обыкновенного баклана, я вспомнил о пропущенной девушке-каравелле. Мда, так и подступает старость. А девушка - что девушка. Пусть плывет себе там дальше по зеленым волнам. К своим сверстникам. К этой грустной мысли присоединилась и мысель веселая - желание петь и танцевать, похоже, я утрачу только в гробу. А это означает, что вся жизнь еще впереди. До хрена еще через сколько лет и десятилетий, без денег на контактные линзы и слуховой аппарат, вставную челюсть и вставные электронные мозги, в роговых очках и облысевший, я выйду на эту или другую сцену, и обязательно спою, как они. И даже знаю что - Would you still love me, when I am 64. Возьму микрофон, сделаю инженерное лицо и порву аудиторию на глазах своей любимой.
Всем хороших выходных. Пока Вам не стукнул тридцатник, полтинник или там сотник, от души советую в эту ночь пойти в клуб и оторваться. It’s the first day of the rest of your life. И мне тоже пора. Написано в один присест под довольно зажигательную музыку, страшно блин перечесть :)