Брызги летели от него во все стороны. Мне показалось, что мы снова скользили по палубе, я чувствовала, как горят трущиеся ссадины на коленях, но мне было всё равно, я уже не боялась шторма. Я боялась за него.
- Ты хочешь дожить до того времени, когда я разлюблю тебя, когда ты разлюбишь меня, когда мы станем безразличны друг другу? Ты хочешь встречаться со мной и ничего не чувствовать, только жалкое равнодушие? Разве это не будет смертью для нас? Ты хочешь такой подлой, унизительной смерти? Через год -два ты начнешь изменять мне или я тебе, и представь, как будет больно узнать об этом? Ты хочешь этой боли? Зачем?
Он был страшен сейчас, безумен, его глаза светились безумством даже в темноте, он задыхался, то ли у него не хватало дыхания, но лицо его налилось и покраснело, и это было особенно страшно - красное, удушливое лицо, сочащееся от дождя, с прибитыми, прилипшими волосами. Наверное, я и сама выглядела не лучше, ноя хотя бы была нормальной.
- Зачем нам всё это? - Стив по- прежнему сжимал мою голову, придвигая мое лицо вплотную к своему, голос его сорвался на шепот, но всё равно это был кричащий шепот.
- Зачем стремиться к худшему? В твоей жизни ничего не будет лучшего, чем наша любовь, ты ведь сама знаешь это! Знаешь?
- Я молчала.
- И в моей тоже. Пойми, впереди только боль, все больше и больше боли, только разочарование, только потери. Зачем они? Не лучше ли остановить всё на этом, на самом счастливом мгновении… навсегда остановить? И остаться в нём… пойми, мы останемся в нём навсегда.
Я не выдержала.
- Идиот! - закричала я, перебивая его воспаленный бред.
- Прекрати нести чушь, я не собираюсь тебе изменять. Я люблю тебя, дурак, и я буду любить тебя. Почему должно быть хуже, будет только лучше, слышишь? Возьми себя в руки. Я хочу жить, и я хочу, чтобы ты жил, и мы будем счастливы, вместе, мы вдвоём.
Теперь я старалась говорить медленно, как разговаривают с ребёнком, чтобы вселить в него своё спокойствие.
- Мы будем любить друг друга всю жизнь, и может быть, нам не будет лучше, но нам и не должно быть хуже. Понял?
Я не выдержала паузу, он слушал меня - это было уже хорошо.
- А теперь успокойся и давай что-нибудь делать. И мы выживем, мы не утонем, ты ведь всё умеешь, а я буду тебе помогать.
- Я спокоен, - перебил он меня, и я застыла в изумлении: его голос действительно сразу покрылся холодным безразличием, как будто в нём не было только что отчаяния и безумства.
- Я абсолютно спокоен, -повторил он, рывком поднялся и, схватив меня в охапку, куда-то поволок…
- Что ты делаешь?- я почти молила.
- Зачем ты меня привязываешь, зачем? От страха и от бессилия на меня накатилась истерика.
- Ты так ничего не поняла, - ответил он равнодушно.
- Ты сама так хотела.
- Нет, Стив, нет, я так не хотела, - кричала я.
- Я не хочу быть с тобой, отпусти, развяжи мне руки.
Но его уже не было, он растаял в темноте.
Я боролась, я пыталась освободиться, я дергала, крутила скользкими кистями, пытаясь вывернуться, но веревки держали меня, я пыталась дотянуться зубами, чтобы перегрызть их, но не могла, я только могла кружить вокруг мачты, больше ничего. А потом мне стало холодно и меня стало бить, как в лихорадке, и сил больше не осталось, даже ноги не держали меня, и я легла на палубу, только руки насильно обнимали мачту. Наверное, я забылась, холод и вода погрузили меня в спячку, сквозь которую я только чувствовала дрожь своего обессиленного тела…
Так продолжалось долго, я не знала сколько, но потом что-то изменилось, лодку всё еще качало, но она уже не взлетала так высоко вверх и не падала так стремительно вниз. Меня перестало бросать по всему периметру мачты, и мои натертые руки были не так уже напряжены. Боль разрезала меня насквозь, но я терпела, я понимала, что худшее уже позади, шторм спадал.
Потом Стив подошел ко мне, с его одежды, с лица, с рук стекала вода, и наверное, в ней была примесь пота. Он на самом деле выглядел усталым, но улыбался. «Всё та же самая улыбка, - подумала я, - как прежде, как до этой страшной ночи, немного ерническая, дразнящая, шальная».
- Устала, замерзла? - спросил он участливо, и в голосе его звучала забота.
- Ну ничего, скоро будем дома. Он достал из кармана нож и перерезал связывающие мои руки веревку. Я просто рухнула на него.
- Ничего, - сказал он, - все позади, главное, что все обошлось.
И, заглянув мне в глаза, добавил, почти смеясь:
- А ведь хорошо было. Такое не часто случается. Такое запомнится на всю жизнь.
Я смотрела на него - странного, непонятного для меня.
- Это была шутка ночью, розыгрыш? Ты разыгрывал меня, ты ведь знал, что мы не утонем?
Он улыбался мне в лицо, а потом притянул и поцеловал.
- Обидно, - сказал он, опустив мои губы, - что мы не занялись любовью, времени не хватило. А жаль, было бы наверняка незабываемо.
Это своего рода ответ на мой вопрос, решила я.
- Ты все-таки сумасшедший, - сказала я, морщась от боли, пульсирующими волнами накрывающее тело.
- Хочешь сейчас? - спросил он, и я опять не поняла, шутит он или нет. Я покачала головой.
- Я знаю, ты без сил. Я тоже устал, но скоро мы будем дома.
Мы так и стояли, Стив прижимал меня, не позволяя оторваться.
Я так никогда не узнала, что произошло со Стивом в ту ночь, больше никогда не спрашивала его об этом. К моему неведению примешивалась еще и благодарность, все же если бы не его умение и ловкость, мы бы навсегда остались в глуши океана. Но что-то изменилось во мне помимо моей воли, и я больше никогда не поднималась на яхту, а Стив особенно не уговаривал меня.
Как хорошо, когда любовь
Тебя качает вновь и вновь
На волнах памяти твоей;
И обольщенья прежних дней
Бередят чувства всё сильней.
И ты опять как будто с ней.
И даже в стынь январских дней
Тебе становится теплей:
Бежит быстрей по жилам кровь…
Как хорошо, что есть любовь!
5.01.17
Когда несчастный мозг, и сердце, и душа
От дикой боли рвутся беспрестанно,
Ты понимаешь вдруг, что так, едва дыша,
Существовать не сможешь постоянно;
Что, путаясь в тенётах хитрой лжи,
Любви поруганной осколки собирая,
Нет просто никакого смысла жить,
Себя за то, что принял, презирая…
И ждать, когда насытится вампир
Потоком слёз твоих безудержных рыданий…
Ведь даже звёзды - вечные, как мир! -
Срываясь, падают, не выдержав страданий.
7.01.17
***
Любовь без страсти - это дружба.
Страсть без любви - почти вражда.
Ей всё, чем жил доныне - чуждо,
Ей мысль, ей боль твоя - чужда!
Страсть, даже долгая, мгновенна,
Как взрыв, что рушит корабли.
… Мы славим, преклонив колена,
Единство страсти и любви!..
Союз любви… С какою силой,
Надеждой, верностью живой
Мы говорим любимым: «Милый»,
«Люблю», «Твоя», «Навеки твой…»
И убеждать себя не нужно,
Что нам такая речь чужда.
.. .. .. .. .. .. .
Любовь без страсти - это дружба.
Страсть без любви - почти вражда.
Зачем шутя, неосторожно,
В мою ты вкрадывался душу?
Я знала - мир карая ложный,
Я сон души твоей нарушу.
И что ж! Мы смотрим друг на друга
Ты -в изумленьи, я в бессилье…
Ты, ангел милый, от испуга
Расправить не могущий крылья…
А я … я чувствую -над бездной
Теперь поставлены с тобою…
Нет, лети один в свой мир надзвездный
И - не зови меня с собою!
Нет, не одна у нас дорога!
Как я люблю - тебя пугает,
И не уверуешь ты в Бога,
Который грудь мне наполняет…
Когда мы смотрим на себя
И ничего уже не просим,
Уже не забываем никогда
Любовь, которую мы носим.
Прошу тебя лишь об одном,
Ведь мы с тобой едины,
Что я как ты, а ты как я,
Как целого две половины.
Расплывчатость замерзших чувств:
Обид, измен в разлуке и потери.
Мы превратились в один сгуст
Живой материи.
Судьба нас снова развела,
Но и понять заставила,
Мы тО теперь с тобой,
Что нам она оставила.
Ты будешь счастлив, как и я,
Такими должны быть правила.
Любить ты будешь за меня,
Я за тебя. Любовь оценит все старания.
Мы друг у друга навсегда,
Хоть разные пристанища.
Мы как у речки берега,
Под разными углами зрелища.
Люби ее, как мог меня,
И я почувствую желания.
Быть может полюблю ее и я,
И поделю очарования.
Я тоже буду в сердце греть,
Тебя в себе, руками лишь другого.
Любовь свою буду беречь,
И им дышать, как я могла тобою.
И мы забудем кто мы есть,
Где ты, где я, мы вместе.
Мы пронесем по жизни весть,
Что мы с тобой на месте.
Ты должен это обещать,
И мы должны поверить,
Не будем больше мы скучать,
И думать о потери.
«Может быть , - писала я ему, , - мы оба обречены на перемену. То ли разделяющее расстояние изменило нас, то ли невозможность физически присутствовать в жизни другого потребовало более полного эмоционального присутствия. Ведь прошло столько времени».
«Дело не только во времени, дело в разлуке, - отвечал Стив.
- Это разлука повлияла на нас, заставила переоценить, расставила все по- другому. То, что было важно, стало ничтожным, а то, что воспринималось как естественно данное, как само собой разумеющееся, вдруг оказалось единственно ценным, но уже недостижимым. Разлука и есть тот беспристрастный целитель, которому под силу подняться над обидами, ревностью, желанием доминировать. Она оставляет только единственно важное, на чем и зиждется любовь, - сопричастность.
Я любил тебя всегда, но мог ли я знать, как знаю сейчас, именно благодаря разлуке, что ты - это единственное, что у меня есть в жизни. Что ты - это в какой то мере я сам. И еще я понял, что сохранить абсолютно чистую любовь, как ни странно, возможно только в разлуке. Она и есть тот саркофаг, над содержимым которого не властно время, и если думать так мы сможем остаться друг в друге навсегда. А все остальные, те, кто еще будет в нашей жизни, разве они важны, разве они имеют значение? Мы ведь знаем, что никто не займет в тебе моего места, так же как и никто не подменит тебя во мне? Мы как бы застрахованы друг перед другом.»
«Наверное, ты прав, - написала я в ответ, а потом еще через несколько писем добавила: - Ты наверняка прав. Ты стал в моей жизни самым важным человеком и навсегда останешься в ней. Ты определил ее и никогда из нее не исчезнешь, что бы ни случилось с нами, со мной. Я и в обратном уверена: я тоже всегда буду в твоей жизни, всегда, несмотря ни на что "
«Так и будет,» - согласился Стив.
Январь листает праздничные дни…
Дни без тебя мне просто в тягость.
Я так хочу на ушко прошептать…
«Проснись, мой сладкий… С добрым утром, радость»
Щекой прижаться к тёплому плечу…
Обнять… Почувствовать себя желанной.
А за окном ложится тихо снег…
Никем не тронутый… Рай первозданный
Любовь нельзя не вбить и не купить
Любовью можно только чувствовать и жить.
Мы бесконечно ожидаем чуда,
Когда любовь в наших сердцах!
С тобою далеко мы друг от друга,
И безнадега даже в небесах.
Не покидает нудная тревога,
И не спасает даже телефон.
Лишь только б очутиться на пороге,
Чтоб насладиться и вернуться в сладкий сон!
Себя обманывать я так уже устала,
Я измотала свое сердце, не щадя.
Мне не хватает рук твоих. Скучая,
Я просто задыхаюсь без тебя.
И не хочу я хмуриться и злиться,
И не могу быть в расстоянии с тобой.
Мне так уютно у тебя на сердце,
И я хочу дарить тебе любовь!
А в срдце теплится надежда,
С любовью я гляжу в тебя.
Хочу с тобою, как и прежде,
Ты только грей, не отпускай меня.
Затрагивают очень твои мысли,
И не дает покоя тишина,
Как только в сон я опускаюсь,
Ты обнимаешь лаского меня.
Руками ты рисуешь мои губы,
Очерчиваешь стрелки на глазах,
Я засыпаю на твоих ладонях,
А просыпаюсь я в твоих мечтах.
Мне одиноко, когда тебя не вижу,
Но радостно, когда со мною ты.
Мне хочется тобою наслаждаться,
Хотя б на краешке твоей души.
Самая лучшая любовь - это ошибка в расчётах, исключение, которое подтверждает правило. Любовь - это не мудрость, это безумие…
Наташу разбудили его руки, которые сначала обняли, а потом потянули её к себе вместе с подушкой. Не открывая глаз, она улыбнулась.
- Если б это было возможно, я бы превратилась в рыбку или дельфинчика, - переворачиваясь к нему, произнесла она.
- Почему?- целуя её в носик, спросил он.
- Потому что мне хочется кружиться вокруг и возле тебя, летать!
Она обняла его и нежно посмотрела ему в глаза. Её руки нащупали шрам после операции, и сердце Наташино сжалось. Она начала оставлять жаркие касания губ по полоске разделяющей его грудь на две половины донизу, пока шрам не закончился. Он заулыбался и руками направил её голову ниже, она поняла намек и хитро, не прекращая целовать, спустилась, одарив его шкодным взглядом.
Развалившись без сил, Наташа внимательно следила за его движениями. Он встал, не смотря на годы, тело его было подтянуто, рельеф рук и груди притягивал взгляд, широкие плечи и зауженный таз, подчеркивали мужественность. Она представила его в молодости, как он рассказывал, когда он работал водолазом. Кажется, ей всё в нём нравилось и даже наглость, с которой он важно расхаживал голый. Нажав на кнопку магнитолы, загремела классная песня. Он быстро натянул трусы и бросил ей майку. Она влёт ее надела и вскочила, чтобы поддержать его в танце. Настроение было у обоих только радоваться. Держась за палец она крутанулась вокруг оси и была схвачена в его объятия.
Пока она принимала душ, смотрела в зеркало на себя, видя в себе искры счастья, пыталась вспомнить что-то подобное из прошлой жизни, но ничего подобного она ранее не чувствовала, да и не было. Разнесся аромат по всей квартире. Он варил кофе с приправами, рассказывая про жизнь приятеля, с которым они однажды имели возможность видеться. Вместе ездили в баню, когда Наташа приезжала к нему в гости. Она вспомнила, как они ехали в машине и, свернув с дороги, забурили вглубь леса. Там приятель заглушив мотор, поставил медленную мелодию и объявил:
- Дамы приглашают кавалеров!
Наташа с удовольствием тогда вытащила возлюбленного на опушку леса танцевать. Они танцевали и целовались.
- Ты помнишь, танец в лесу? - подходя сзади и нежно касаясь плеча, спросила она.
- А… помню, милая. Я правда, не помню куда делся тогда Суриков?
Они уселись за маленький столик и заботливо вскармливали друг друга бутербродами с ветчиной и сыром, не загадывая, что будет дальше. Но осознавали, что каждое мгновение проводимое вместе было радостью, сказкой. Они теряли счет времени, им не надо было никуда, они знали кто они, были так естественны и наполнены друг другом, как будто всю жизнь они так и жили вместе.
После завтрака, она подошла к окну и взглянула на город с двенадцатого этажа:
- Надо же, а вчера я не заметила, что мы так высоко взобрались! Красиво! Мне здесь так нравится.
Он подошел в плотную к ней и вдохнул запах волос. А Наташа зачем-то стала ему на ноги, находясь спиной, когда он скомандовал:
- Вместе поднимаем ногу правую, теперь левую… правую, левую… идем на посадку …
И они с визгом упали на диван снова.
После нежных ласк они задремали не на долго.
Было время обеда, они лежали и задумывали ужин, который будут готовить в мультиварке завтра. Завтра он должен ехать домой, но эти мысли они не впускали в сознание.
Обедать решили в центре на набережной, за одно погулять, посмотреть город.
Парочка влюбленных села в автобус, даже решение ехать в общественном транспорте забавляло их. Усевшись на заднем сидении, они не отпускали руки друг друга. На них обращали внимание, как говорила Наташа, что им улыбались, видя их ребячество и сияние, но их возраст и поведение могли вызвать и осуждение. Но эта тема их не волновала. Доехав до набережной, они вышли красиво и, держась за руки, как школьники радовались миру и этому солнечному дню.
Они долго спускались по порожкам и очутились в том месте, где две реки Ока и Волга сливались друг в друга. Это показалось им символичным. Они стояли в обнимку и смотрели вдаль.
Для обеда они выбрали открытое кафе. Устроившись друг напротив друга, сделали заказ. Его любимым блюдом была форель с запеченными овощами, она тоже присоединилась к заказу. Еще заказали солянку, тарелку сыра, виски с колой, чуть позже кофе и десерт.
Выпив виски, они говори об отдыхе и путешествиях, кто где был и где кому что понравилось. Мысленно они представляли друг друга во всех рассказанных событиях. Удивлением было, когда перебил их воробей, который приземлился к ним на край стола. Он подбросил аккуратно маленький кусочек сыра, а воробей попрыгал туда сюда, да и принялся клевать. Они смотрели на него, как на общего знакомого, грусть начинала проникать в сердце.
До вечера они гуляли, затем зашли в продуктовый магазин, купили всё необходимое, причем выбирал он, но время от времени интересовался, не против ли она. В другой жизни у неё всё было, как раз таки наоборот. И ей нравилась с ним бродить по магазину, нравилась его забота и участие, все эти мелочи, которые только создавали какую-то целостность двух людей.
Они четко были здесь и сейчас рядом, одним целым, понимая друг друга с первого звука, с малейшего движения. Им было комфортно вместе, и не о чем в тот момент они не могли думать и никто им не мешал. Никто. Как- будто все им было наградой Вселенской.
Любовью бит, быть может, кто-то был,
И, может быть, летел дорогой млечной
Суровых будней, нежа страсти пыл,
И сдался в плен пленительного нечто.
А может быть, одаренный судьбой,
Вняв гласу чувств, сияя настоящим,
Не бит он был, а был самим собой,
Благодаря любви животворящей.