«Может быть , - писала я ему, , - мы оба обречены на перемену. То ли разделяющее расстояние изменило нас, то ли невозможность физически присутствовать в жизни другого потребовало более полного эмоционального присутствия. Ведь прошло столько времени».
«Дело не только во времени, дело в разлуке, - отвечал Стив.
- Это разлука повлияла на нас, заставила переоценить, расставила все по- другому. То, что было важно, стало ничтожным, а то, что воспринималось как естественно данное, как само собой разумеющееся, вдруг оказалось единственно ценным, но уже недостижимым. Разлука и есть тот беспристрастный целитель, которому под силу подняться над обидами, ревностью, желанием доминировать. Она оставляет только единственно важное, на чем и зиждется любовь, - сопричастность.
Я любил тебя всегда, но мог ли я знать, как знаю сейчас, именно благодаря разлуке, что ты - это единственное, что у меня есть в жизни. Что ты - это в какой то мере я сам. И еще я понял, что сохранить абсолютно чистую любовь, как ни странно, возможно только в разлуке. Она и есть тот саркофаг, над содержимым которого не властно время, и если думать так мы сможем остаться друг в друге навсегда. А все остальные, те, кто еще будет в нашей жизни, разве они важны, разве они имеют значение? Мы ведь знаем, что никто не займет в тебе моего места, так же как и никто не подменит тебя во мне? Мы как бы застрахованы друг перед другом.»
«Наверное, ты прав, - написала я в ответ, а потом еще через несколько писем добавила: - Ты наверняка прав. Ты стал в моей жизни самым важным человеком и навсегда останешься в ней. Ты определил ее и никогда из нее не исчезнешь, что бы ни случилось с нами, со мной. Я и в обратном уверена: я тоже всегда буду в твоей жизни, всегда, несмотря ни на что "
«Так и будет,» - согласился Стив.