Ортодоксальные атеисты нарекли своё чадо … Богуславом.
там, где всегда все в курсе всего и вся,
и /как один/ шеренгой идут к «добру»,
вдруг объявили в утренних новостях:
«найдена в урне искренность, по утру.»
знатные детективы искали след -
кто же такой хозяин, без тормозов?
только у них ответа по сей миг нет,
кто бросил в урну искренность своих слов.
диву народ даётся, глаза в пятак,
/кто мол такой бессовестный? стыд и срам!/ …
хоть и почти, что каждый, порой, за так
искренностью бросаются по утрам.
искренностью бросаются среди дня,
по вечерам, ночами и тут, и там…
…люди боятся искренних, как огня,
прячут все чаще внутрь свои стыд и срам…
Одним обычным утром, хмурым,
Глаза едва продрав от снов,
Жена, зловредная натура,
И ейный муж, - врун из врунов…
Вели беседу оживлённо,
Переходя на рьяный спор,
Сквозь дверь открытого балкона,
Наружу лился разговор.
Он обожал дам пышнотелых,
Она ж- худющая, как дрищ,
Ну, а теперь, поближе к делу,
Поднимем зАнавес… тыдыщщщ.
Он:
Прикинь, Марусь, вчера с Егором,
Когда рыбачил на реке,
С ухой мы съели мухоморов,
И видим-дева на крючке.
Блондинка, бюст, - размер десятый,
ну вот те крест, не вру, поверь…
Я сам видал, хоть был поддатый,
а попа прям, как наша дверь.
Сегодня ночь не спал… приснилась
она в шикарных труселях…
У ног моих в поклоне билась
в златых, как палец мой цепях.
Она:
Ой, Вань, на уши макароны
не вешай мне. Твой гОвор пуст,
Блондинка, ишь ты, в панталонах,
Десятого размеру бюст.
Да у Памелы, на семёрку,
Коль сведенья о том верны,
Так что и ты… и твой Егорка,
Обои, стало быть, вруны!
Прям рассмешили мну в натуре,
И попа с дверь, ну поолный бред,
Таскать «тааакое» на хфигуре,
У ей сломается хребет.
Он:
Ты шо, не веришь, ох Маруся,
шас докажу, ну во, смотри…
Засос на шее, этт от «буси»…
и сердце пламенно горит…
Скамью поломанную видишь,
на ней мы с ней раз двадцать пять…
А, если ты меня обидишь,
тебе тогда несдобровать.
Придёт на старом запорожце
и, как боднёт тебя в упор.
Так шо сравняешь своей рожей
бетонный ржавенький забор.
Она:
В засосах шея?.. Ёпти мати,
Кому ты тут городишь чушь,
Походу, вымазал в томате,
Иди ужо, умойся в душ.
Рассказывай мне тут баллады,
Чо, ногти начинаешь грызть?!
Ты двадцать пять раз можешь кряду?
Да не поверю я ни в жызсь!
Заврался ты, Ванёк, похоже,
Прям мои уши гнёт в дугу,
Блондинка…"буси"… запорожец…
Вот это ты погнал пургу!
Он:
Ах так! (Ногою грозно топнув)
Сейчас Егора позову,
он тож её по попе шлёпнул,
когда кричал: «Шас всех порву.»
То, уда зацепила брюки,
а он подумал, шо маньяк,
тогда ревнуя, я от скуки
враз зарядил ему в «пятак».
Потом поднял «улов» с десятым,
пять километров к дому нёс…
Где всех послал, кто был там с пятым
За, что и получил засос.
Она:
Вань, узбагойся, бога ради,
«Улов с десятым» ваш-фигня,
Да и враньё о ейном заде,
Никак не трогает меня.
Заканчивай ногою топать,
И заряжать тут всем в «пятак»,
Пора чай пить и плюшки лопать,
Ужо ведь утро как никак?!
И больше мне не ври на нервы,
Да и с Егоркой не рыбачь…
Тебе по жизни-щупать «первый»,
Дай поцылую… ну не плачь!
Кум и кума. В соавторстве с Zaza G Кум:
Ну привет, кума-кумуся,
Расскажу, с чего смеюсь я.
Видишь, этой ржавой ложкой,
Я копал весь день картошку.
Накопал так тонн то, двести,
Не сиделось мне на месте.
А потом в тиши со скуки,
Перешил всем людям брюки.
Починил забор соломкой,
То-ли с ломом, то-ли с фомкой.
И сходил я на болото,
Командиром стал там флота.
Кума:
Не могу тебе я верить,
Право слово дорогой,
Я видала из-за двери
Ты качал весь день ногой.
И не думал о картошке,
Водку пил, что было сил,
По кривой ходил дорожке,
Песни матом голосил.
Это все тебе приснилось,
По солому и про флот,
А теперь скажи на милость,
Что такое эхолот?
Кум:
Эхолот… Кума, ты гонишь,
Что ж ты мысли влево клонишь.
Думаешь, что я не знаю,
Шас в капкан его поймаю.
И зарою под землёю,
Вместе, кумушка, с тобою.
Будешь там бродить по лазам,
С дедом Фимой-водолазом.
Ну, а я пешком по морю,
Там с селёдкою поспорю,
Откопаю клад с земельки,
Для киношного Емельки.
Кума:
Не могу одна копать я,
Ты сначала встань с кровати,
Не ори на все село,
Эк тебя поволокло.
То ли влево, то ли в право,
Вот привычки, ну и нравы,
Где ж ты видел что б у нас
Был без моря водолаз*
Ты поди бели лопату
Хату строй, мне надо хату,
Буду стукать в хате той
Костяной своей ногой
Кум:
Не волнуйся ты, не надо,
Лучше выпи мармелада.
Я ведь мастер, руки в злате,
Всё построил в своей хате.
Вот сейчас возьму я вилы,
Вылью водочки для силы,
И пойду стучать по доскам
Натирая морду лоском.
Так что будешь ты скакать,
По земле ногой стучать,
Чтобы доски мирно жили
И от пьяни не прогнили.
Кума:
На земле ли ты живешь,
На земле ли водку пьешь,
Сколько можно слушать лень
Ну сплошная дребедень.
День и ночь, и сутки мимо
Все окуталося дымом,
Ты ж и молод и силен
Не научен, но учен.
Расспроси поди соседа,
Что он видел до обеда,
В огороде из земли,
Черепашки поползли.
Кум:
Этт кума то, ты завралась,
После пьяни что-ль поднялась.
Ну какие черепашки,
Коль растут в земле рубашки.
А сосед, он дурачила
Ходит словно гамодрила,
Вместо водки пьёт пурген,
Как философ Диоген.
Так, что ты его не слушай
Лучше пиво ложкой кушай,
Помогает всем от стрессу
Для накачки в пузе прессу.
Кума:
Пиво ложкой? Что за бред?
Вот тебе велосипед,
Ты обьедь хоть все вокруг
Пиво ложками не пьют.
Это что за баловствО
Ворожба и колдовство
Из земли растет одежда
Ты не кум, ты, брат, невежда.
Пару пугал смастери
И меня не матери,
Делай то, что я сказала,
На скамейке у вокзала.
Кум:
Эх кума моя кумуся,
Вот тебе зараза буся,
Я тебя по-матерю,
Дулю с маком смастерю.
Напишу портрет гвоздями,
Где ты плаваешь с чертями,
По земле со сковородкой,
С толстозадою молодкой.
Да с лопатой вместо вёсел,
Да дождёшься так вот осень.
А потом зимой картошку,
Будешь ты копать вновь ложкой.
Кума:
Сам копай, я уезжаю,
На прощанье чашку чаю
Ты налей мне милый кум.
Слышишь за стеною шум?
Говорю в последний раз
Делу время, шутке час.
Не копай картошку ложкой,
Ложки же не для картошки.
А найди себе жену,
Сразу две или одну
И заставь ее копать,
Говорю тебе как мать.
На земле лежит корыто,
Под корытом волки.
А вокруг всё перерыто
И пасутся тёлки.
Тёлок, очень-очень много
Все они с Парижу.
Лишь едят малину строго
И хотят престижу.
Ну, а волкам, что малина,
Нравятся им рожки.
Те закручены пружиной,
Как у жабы ножки.
Жабья жизнь - не интересна
Как и жизнь малюска.
Правда чуть деликатесна
И годна для спуска.
И тогда проснутся козы
И залают хором.
И расправят бабы позы
Не справляясь с горем.
И пойдут солить капусту
К ужину нажраться.
Как же это, люди, грустно
Кушать и брыкаться.
Только вот беда одна то,
Вместо вилки, вилы,
Вместо ложки жрём лопатой,
Если нету силы.
Инвентарь поизносился
Никуда не годен.
Кто капусткой подавился
Всё, иди, свободен.
И, бежит народ, чуть прётся,
По земле по полкам.
Так, что волк один смеётся
И крадётся к тёлкам.
Тёлки это тоже чуют
И в мандраж впадают
Парами в кустах ночуют
Воют и дичают.
ИЗ ЦИКЛА СКАЗКИ РУССКОГО ЛЕСА.
Лесная тропинка покрылась мхом
Здесь сосны да ели и пихты кругом.
Тянутся к небу деревья сто лет
Во тьму погружены не видя рассвет.
И полна видений тропинка лесная
Манит к болоту, где топи да гади,
Где тиной накрылась лесная трава,
В заводях чёрных холодная мгла.
Здесь не поют птицы трелей
Разве что выпь бормочет под елью.
Что - то пророчит, о чем- то стрекочет,
В магическом танце всё скочет и скочет.
Вторят ей жабы в вязкой трясине,
Не шелохнется листва на осине.
Только камыш шуршит над кувшинкой,
Исчезла в болоте лесная тропинка.
Тут не ступала нога человека
Воют лишь волки с зари до рассвета.
Баба- Яга скрылась где-то,
Звери неведомы, рыщут по лесу.
Русалка под пихтой закована в цепи
Кощея невеста много столетий.
Сам же Кощей над золотом чахнет
В щемящей тоске Русалочка плачет.
В зловонном болоте живет Водяной
Поганки подружки да Леший чумной.
Покой тишину Навь охраняет,
С острой косой на коне разъезжает.
Ворон седой в хоре кружит,
Случайного путника к тропинке манит.
Но не войдет в лес человек,
Мимо пройдет. Вот тебе КРЕСТ.
Copyright: Энжела Полянски 2013
Свидетельство о публикации 113 112 611 357
Говорят, что старший Форд, основатель всей династии автомобильной, терпеть не мог евреев. На работу их не брал, к себе не допускал. Только oднажды к нему все-таки проник еврей и предложил купить киперную ленту. На обмотку она шла где-то в моторах. Раз уж, говорит ему Форд, вы ко мне попали, а секретаршу я уволю за то, что она вас допустила, то куплю я у вас киперную ленту. Но немного: от кончика вашего носа и до кончика вашего члена еврейского, и не больше. До свидания, впредь не появляйтесь.
Проходит месяц и опять этот еврей возникает. Я пришел, говорит он Форду, чтобы вас поблагодарить за исключительно большой заказ и заверить вас, что условие ваше я неукоснительно выполнил: поставил вам вагон киперной ленты. Форд молчит, онемел от ярости. Потому что, продолжает еврей, ровно десять тысяч километров разделяют кончик моего носа, который вот он, и кончик моего члена, который шестьдесят лет назад при обрезании остался в местечке под Витебском. Еще раз большое вам спасибо.