Двое бредут по пустыне, изнывая от жажды.
Тут стакан, а в нём вода. Бросились оба.
Остановитесь! - раздался с небес Глас Божий -
Что видится каждому из вас?
Стакан наполовину полон - сказал оптимист.
Стакан наполовину пуст - сказал пессимист, давясь слюной.
Я воздам каждому по справедливости - сказал Глас Божий -
Пусть каждый выпьет своё содержимое.
Я умер. Так тихо стало на душе
Ничто не веет изнутри
Желанья нет прозреть мне снова.
И жизни жить желанья тоже.
Покой нашел я в тишине.
В том уголке души не смертной
Куда боялся я зайти
В дневное время жизни суток
И тихо стало так внутри
И тишиною утешёный
Нашел покой я снова тут
Где до рождения на божий
На свет пришел из темноты
В надежде новый мир окрасить снова
Своим сознанием души
За шалость журил я дочку,
себя ей в пример привел.
Так божьему ангелочку
доказывал, что орел…
Она же надула щечки
и топнула ножкой в пол,
мол, это еще цветочки
пока я хожу под стол.
Звонок другу.
«Привет, слушай, у меня крупнейшие неприятности… проснулся в холодном поту, страх не отпускает!»
А что случилось?
«Да, будильник зазвонил!»
Хм… Эка невидаль, что за ерунда? Миллионы людей будильник просыпает от сна. Не бери в голову, собирайся, дуй на работу… утро, красота, солнце… Подумаешь будильник зазвонил…
«Но, это зазвонил Божий будильник!»
Тем более, чего переживать - он звонит-то всего один раз! Пора, значит, собираться…
«Как собираться? Куда? А, понятно… Может, что изменить возможно?»
Не знаю даже… дело случая… у одного зазвонил Божий будильник, так он тут же, повинуясь высшей воле, стал собираться в путь…
Но тут Жизнь с искусом и улыбкой лисьей перед ним предстала: «А я еще не наигралась с тобой, хочу ещё… И как, скажи, такое «хочу ещё» не удовлетворить?
«И что, удовлетворил? Дальше то что?»
А дальше ничего, заигрались они с Жизнью, плутовкой, не на шутку, а Божий будильник всё звонит себе и звонит, но как-то всё реже… можно даже сказать, - так, позвякивает иногда…
Я был уже не юнец, но и не сорокалетний дядька, так, что-то среднее. Было время заката. Я шел по широкой набережной, слева от меня плескалось нешумной волной Черное море. Путь мой был навстречу уходящему за горизонт солнцу. И тут меня обожгло. Нет, не солнце, а Она. Девушка шла мне навстречу, и контур её статной фигуры был нежно подсвечен лучами смотрящего ей в спину солнца.
Я прошел мимо неё, завороженный ею, её фигурой, детскими и чистыми чертами.
Бог, как пальцем меня поманил и дал наказ обернуться, глянуть на неё сзади, что я и сделал. Но, как только я обернулся, и стал глядеть на то, как она удалялась, тут неожиданно обернулась Она, и улыбнулась.
Так через некоторое время мы стали при встрече улыбаться друг другу, познакомились, а после и поженились.
Я долгое время верил в Божье провидение. Я знал, что, если б она не обернулась, то смелости мне бы не хватило распечатать её губы на улыбку, поскольку при всей её детскости во всем её облике, была и серьезность, которая для меня была еще тем барьером для контакта.
Через много лет супружеской жизни я спросил, а что заставило её обернуться и улыбнуться мне, я свято верил в то, что именно божья искра вошла в неё при той первой встрече, когда она увидела меня.
Ты знаешь, - говорит она, - ты уходил в закат на запад, а я шла на восток. Тени были длинные, и когда ты прошел мимо меня, то тень твоя еще не прошла мимо, и я увидела, как голова у тени твоей обернулась. Это немного и рассмешило меня.
Вот так, - обычная тень, а не божий посыл.
Божий суд.
«Боже! К нам только что прислан один товарищ, но мы, верные твои подручные ангелы, не в силах доложить ситуацию по нему и сделать предложение. Он стоит между адом и раем, его нельзя ни в ад, ни в рай»
«Что так?» - нахмурил брови Бог.
«Этот дурачок, искренне верит в любовь», - с усмешкой ответили ангелы.
«Отправьте его обратно на землю, пусть еще поживёт» - произнёс Бог, и глаза его озарила слеза.
«Как давно ждал я этого», - подумал Бог.
В провалах памяти я отыщу страницу,
Где мы купались в море голубом,
А точками вдали кружились в небе птицы,
Качая горизонт над синею водой.
Ложились тени на округлость гальки,
Рисуя тонко нежный контур облаков,
И ты была как божий день прекрасна,
А я был пьян, нахмурен и суров.