Самое трудное это начало.
Шаг сделать… и не бояться упасть…
Жить нужно так… чтобы душа «звучала»…
Чтобы «душа сбылась»…
Жить не тужить… не судить. не умничать…
Не поучать никого.
Кому-то милы переулки… кому-то улицы…
Каждому да своё…
Я уже давно избегаю споров…
В споре… истины нет.
Никаких претензий к другим… никаких укоров
Молчание - лучший ответ…
Умею одною быть. и быть вместе.
Чувствовать… когда следует отпустить…
Пустой сундук ведь не запирают.
Ни к чему пустоте замки.
Умею беречь… и… увы… беречься…
От тех… кому «всё равно»…
Собирать по кусочкам сердце…
За здоровье дешевых людей пить дорогое вино…
Умею не плакать когда обидно…
Только… когда «болит».
Терпеть многое… до «последней капли»
И… Уходить…
Уходить… да… этому долго училась.
Вот поэтому… о «шагах»:
Не ломай себя… сделай милость…
Живи так… чтоб душа… сбылась…
Во время кризиса или сильного потрясения часто кажется, будто жизнь остановилась. Будто жизнь разделилась на «до» и «после», в ней выкрутили в ноль ползунки цветопередачи и она стала черно-белой, и вы находитесь в пустой комнате, отгороженной от улицы и всего остального толстой и мягкой стеной. Будто ваше тело уехало на электричке, а неосязаемый дух остался стоять на перроне. Легкий настолько, что он не способен оставить следов на свежевыпавшем снеге.
Словно бы вас поставили на паузу, а движение осталось где-то в другом месте, возможно где-то снаружи, а вы отстаете от всех остальных на тысячную долю секунды, но и этого достаточно, чтобы быть совершенно одному. Это место непривычно и пространство между предметами заполнено растерянностью, она вязка, как расплавленный янтарь, который хочет забрать вас в вечность в виде застывшей и потерявшей подвижность фигуры.
В этом месте все как будто бы как раньше, но пространству не хватает кривизны, а вас не хватает пространству — ветер уже не огибает, а проносится сквозь, взгляды людей не отражаются от вашей кожи и не возвращаются на сетчатку с авоськой, полной впечатлениями. Вы наталкиваетесь на стены, потому что они уже не подыгрывают и не отодвигаются, чувствуя ваше приближение. Кажется, что кожа ваша воспалена и проницаема и дождь, вонзаясь в эпидермис в районе плеча, стекает прямо по костям и брызжет в стороны, вырываясь из-под ногтевых пластин, как из водосточных труб.
Итак, кажется будто жизнь остановилась. Но это остановилась не жизнь вообще. Это остановилась привычная жизнь. Жизнь в которой ваше существование поддерживалось многими вещами, каждая из которых сама по себе лишена содержания и ценности. Но собираясь вместе, они как-то вдруг внезапно становятся вами. И когда это происходит, складывается впечатление, что можно уйти из этого тела навсегда, а оно будет продолжать жить, делая карьеру, растя детей и собирая марки.
Чтобы стать зомби, не обязательно умирать, можно сделать это еще при жизни. И лишь иногда, весной или осень, в час небывало жаркого заката или пронзительного рассвета, это тело остановится, словно бы наткнувшись на незаполненную пустоту и задержавшись на мгновение, примется вновь переваривать неопределенность, превращая ее в испражнения порядка. Но в этот момент будто бы слетают все настройки и приобретения и можно почувствовать себя живущим по дефолту, с «заводскими» установками, незнакомому с правилами и обязательствами. Обнулить себя, вернуться к той точке, из которой выходят все возможности. Побыть свободным от того, что весь мир приходится тащить на своих плечах этаким Атлантом духа, изнеможенным каждодневной борьбой с самими собой. С радужкой, будто бы протертой изнутри от накипи мозгового борща, кипящего под плотно закрытой черепной крышкой. Правда чаще всего это длится недолго и следующая мысль, как шар в кегельбане, уже топчется на пороге и размахивает транспарантом: «ой, че это я? пойду-ка лучше пожру!».
Потому что, как сказал поэт, только теряя все, ты становишься свободным. Не нищим, голым, растратившим таланты, регрессировавшим в инфантилизм, неудачником и ничтожеством, нарциссической клоакой, а свободным. Не потеряв, а при этом приобретя. Причем, приобретя то, что было с тобой всегда. Как странно то, что пока самое желаемое находится так близко, для того, чтобы его достичь, приходится совершать самое длинное путешествие в жизни, но не круго-светное, а круго-самое. Обойти вокруг себя, чтобы вернуться в точку, из которой стартовал. Зайти за спину самому себе и увидеть что тот, кого ты считал собой, всего лишь тень на асфальте, которая, как проститутка, охотно ложится на любую подставленную поверхность. И вот под этим взглядом она скукоживается и исчезает, как в полдень.
В этом мое понимание экзистенциальной тоски, как переживание бессмысленности жизни, но опять же, не жизни вообще, а той жизни, которая вдруг начинает казаться бессмысленной. Тоска это прививка от слепоты, которая не позволяет увидеть настоящее. В ней есть огромный ресурс, поскольку для того, чтобы найти источник, сначала необходимо почувствовать жажду. Самая малость, что остается, когда потерял все — это и есть ты.
В этом состоянии нет отдельных событий, как пути из пункта, А в пункт Б. Нет выбора, как необходимости брать что-то одно, чтобы отказываться от всего остального. Нет желаний, как цели, в которую устремлен ум. Есть просто присутствие и невозможность быть чем-то еще. Как шарик, который скатывается вниз по горлышку воронки.
И вот, возвращаясь к началу текста, мне кажется, что можно еще все вернуть, заправить тоску в пододеяльник каждодневной привычки, пересыпать ее нафталином и отвезти родителям в гараж. Сделать вид, что ничего не произошло и все эти томления духа — следствие дурного пищеварения и смены режима освещенности.
Или, едва сдерживая страх от того, что стены, окольцовывающие обжитое пространство, куда-то исчезают и вместо них только контурные карты бытия, которые даже еще нечем раскрашивать, можно попробовать с этим остаться. Вынести за скобки идею о том, что сдвинувшийся с места мир никогда не получится догнать. Замереть на некоторое время в невесомости и перестать вращаться вокруг монументальных и окончательных звезд, которые манят и сбивают с пути. Пусть все катится куда-то, к печальному или торжественному финалу, ну теперь вот без вас. И тогда обнаружится удивительный эффект — оказывается, что это не вы, а все вокруг поставлено на паузу и ждет вашего возвращения, поскольку без вас нет собственно и жизни. Как будто без вас нет никакого сейчас и катящийся мир на самом деле нарисован фломастером на обоях. И тогда можно в любой момент вернуться в свою жизнь, как хирург входит в халат, руками вперед. Ведь вы сами и есть розетка, в которую втыкается новогодняя гирлянда.
Мне кажется, в этом и есть состоит ценность кризиса — в возможности открыть в жизни дверь и выйти вовне, чтобы посмотреть на происходящее со стороны. Увидеть проносящихся в электричке людей, у которых не осталось выбора, в каком направлении двигаться. В череде меняющихся событий обнаружить то, что неизменно. Понять, а надо ли мне то, что происходит сейчас. Побыть в тишине, чтобы услышать внутренний голос. Начать наконец заканчивать текст, беременный метафорами и смутными намеками на то, что может не слишком понимает автор, но должно быть хорошо знакомо читателю.
Есть в наших душах некий рубикон,
Грань, за которой - точка невозврата.
Решительно махнув на всё рукой,
Её переступаем, путь обратно
Себе отрезав твёрдо, а затем
Уходим от ошибок и падений,
От ран былых, от наболевших тем,
От разочарований и сомнений,
От миражей, иллюзий и от грёз.
Так, от самих себя бежим порою -
К самим себе. И этот путь непрост -
Свой мир разбитый заново построить.
…Есть в нашей жизни некое зеро,
Где обнуляются приоритеты -
Как станция конечная в метро:
Обратно ехать или выйти к свету -
Решаем только мы. Никто другой
Нам не подскажет и не даст совета.
У каждого из нас есть выбор свой…
А я - на эскалаторе поеду!)
Иногда для того чтобы начать жить заново, достаточно передвинуть мебель в доме.
Ведь глупо уповать на чудо
Когда нет истины в словах
Но никогда я не забуду
Я ту историю про нас.
Я буду помнить ее вечно
Путь будет жизнь уже иной
Все ж время так уж быстротечно
И уже стала ты другой.
Не та, в которую влюбился
Не та, кого боготворил
Но все же я вить смог расстаться
Я с той иллюзией, чем жил.
Ошибок много в жизни сделал
Была ты главною из них
Тебя из мыслей я прогоняю
Из побуждений я благих))