В красивых мыслях, как в красивых женщинах, волнует недосказанность.
«Прямота - это когда ты говоришь себе правду. А честность - это когда ты говоришь правду людям.»
«Подумай о том, как сложно изменить себя и ты поймёшь, каков шанс у попытки изменить других.»
«То, что я показала людям своё тело без одежды, не значит, что я обнажила каждый дюйм своей души.»
«Я думаю, что самый большой вызов обществу - иметь свой стиль и достоинство, не имея денег.»
Не всякая критика - мысль, но всякая мысль - критика.
Мысль не имеет другой формы существования.
Очень важно, чтобы законченная мысль, не была лишь слабым отражением задуманного.
На самом деле умереть ради близкого человека не трудно.
Гораздо труднее ради этого человека прожить жизнь.
Приснилось - враг наступает на Москву, мне говорят: «Надо организовать оборону».
Ну собрал я соседей, говорю: «Танки противника рвутся к Москве!»
Один сразу возмутился: «Вот гады! И без них везде пробки!» И уехал быстрее, чтобы в пробку не попасть.
Я говорю: «Ладно, будем делать противотанковые ежи!» Соседка говорит: «Ежи, ежи! Давайте лучше сделаем педикюр». Я кричу: «Почему педикюр?!» Она говорит: «Это сексуально!»
Тут школьники прибежали, говорят: «Мы металлолом собрали, чтоб снаряды делать!» Я говорю: «Молодцы! Где он?» Они говорят: «Врагам продали - они больше дают!»
Я кричу: «Враг наступает! Надо грудью встать на защиту!»
Все советуют: «Пусть Люська встаёт, у неё грудь большая!»
Люська говорит: «Я согласна, но сейчас я турпутёвку купила».
Я спрашиваю: «Куда?!» Она отвечает: «К врагам, я там ещё не была».
Я кричу: «Они тут скоро будут, надо рыть окопы, кто пойдёт?!»
Мне говорят: «Вы». Я кричу: «Почему?!» Мне объясняют: «А потому что у нас других дураков нет бесплатно работать!»
Тут самолёт диверсанта сбросил. Я попросил соседку: «Спустите своего пса». Она спустила - он меня и укусил! Я кричу: «Как же так?!» Соседка говорит: «А не надо по улице ходить, когда собачка гуляет! А теперь ей придётся уколы делать - может, вы бешеный!» Я кричу: «Почему бешеный?!» Она говорит: «Потому что орёте как сумасшедший!»
Я объясняю: «Но ведь враг наступает!» Она говорит: «Это не враг - это иностранные мужчины - последняя надежда наших женщин!»
Здесь наконец пушку подвезли, смотрю - ствол у неё кривой!
Я кричу: «Что это?!» Меня успокаивают: «За такие деньги скажите спасибо, что хоть дырка есть!» Я говорю: «Она же маленькая - снаряд не пролезет!» Мне отвечают: «А их и нет, мы вместо снарядов закупили „сникерс“, пасту „бленд-а-мед“ и прокладки с крылышками!»
Я совсем обалдел. А тут смотрю - мой приятель идёт во вражеской форме! Я кричу: «Тебя же перепутают с врагом и убьют!» Он говорит: «Не убьют, наши теперь все в ихней форме ходят - она удобней!»
Я спрашиваю: «А кто командует вами?!» Приятель отвечает: «Наполеон». - «Какой Наполеон?!» Он говорит: «Не знаю, его только что из дурдома выпустили!» Я кричу: «А где генерал?!» - «За его голову враги пять тыщ баксов давали». Я ушам своим не поверил: «И ты?!» Он смеётся: «Что я - лох какой-нибудь?! Я отдал за шесть!»
Вижу - доверять никому нельзя, говорю жене: «Пойдёшь в бой!» Она говорит: «Разбежался! Другие жён в рестораны водят, а этот в бой! Сам иди, если тебе очень хочется!»
Я кричу: «Где мой автомат, я его здесь поставил?!» Жена отвечает: «Ну что кричать-то, я его сыну дала поиграть!» - «Он же заряжен!» Жена говорит: «Вот и хорошо! Девчонки не будут его обижать, а то вчера из песочницы выгнали!» - «А где пистолет?!» - «Это который с ручкой и чёрненький? Я его тёте Зине дала - у неё на даче комаров много!»
Я схватился за голову: «А с чем же я пойду в бой?!» Жена говорит: «Возьми кофемолку, она всё равно сломана. И поешь что-нибудь перед дорогой, чтоб домой раньше времени не приходить. А то вчера, только ко мне подруга пришла, и ты припёрся!»
И вот: враг наступает, в руках у меня сломанная кофемолка, а по радио министр здравоохранения говорит: «Бесплатные лекарства только тем, кого убьют!» «Всё равно победа будет за нами!» - подумал я. Пошёл вперёд и… проснулся.
УБИВЕЦ
Деревенька Вяртсилля - первая на весёлом сюда и скорбном отсюда пути алкающих финнов. Семь лет назад заправить легковушку левым бензином в Вяртсилля значило для финна сэкономить сто долларов.
Заправить фуру - четыреста.
О яростные боги Гипербореи! О терпеливые святые Гардарики! Сто баксов - это водка, меблирашки, водка, дискотека, водка, рестораны, водка и женщины, женщины, женщины…
- Финская женщина - фланель, русская женщина - шёлк, - прошелестел мне в ухо тогдашней осенью дальнобойщик из Суоми и исчез в мареве за поворотом, где ждала его тринадцатилетняя Катька, и истопила путнику баньку её мать, и постелила гостю в горенке, застив кисеёй глаза образам, и выставила в сени брусничного наутро отвару - с изморозью чтобы, с ледком, остудить страждущему душу и прояснить туманные мозги.
- Тама… Ага…- прогундосили трое юных наркоманов, поддерживавших друг дружку на обочине. - Тама нальют.
Они служили живыми указателями, где залить халявного топлива.
К вечеру зарабатываю на пару чеков герыча.
Героина.
Семь лет назад Сергей Нилович Новиков, отец наркомана, убил из помпового ружья соседа и одноклассника сына.
Торговца дурью.
Того, кому сын вынес из дома и отдал за черняшку всё, что смог унести.
Того, к кому сын сбегал по брустверам подоконников, перепилив, перекусив железный прут, на котором месяц сидел, прикованный к батарее.
- Семнадцать пацанов у нас в классе было, - цедил он мне, утопая в кресле и безжизненными глазами отслеживая мух.
- Сколько на игле?
- Вглухую - десять. Ещё четверо вмазываются раз в неделю…
Сергей Нилович Новиков получил семь лет. Вышел через пять.
Сын - третий раз в тюрьме.
Сосед - шестой год в могиле.
- Не знаю, - смотрит мимо меня Сергей Нилович Новиков, - может, и опять так же бы поступил. Да вы ж поймите, ведь ничего же мой выстрел не изменил, наркоманов меньше не стало…
- А вот прав он, и всё! Да я б и сама их стрелила! - Поддатая бабёшка у магазина напирает грудью. - Хошь, пойдём покажу, где кто чем торгует, гады!
- Бог есть? - спрашиваю я её попутчицу, средних лет и по виду учительницу.
- Есть. Но Новиков - прав.
- А как же тогда «Не убий»?
- А тот разве о детях наших думал, когда им дурь продавал?
- Правильно мужик сделал. - Двое подростков перед телекамерой настороженны.
- А кто из вас, ребята, смог бы убить?
- Не знаю, - хмурится белобрысый в бейсболке.
- Я - нет. Я бы не смог, - морщится тёмный, - не, не смог бы…
- Правильно.
- Правильно.
- Правильно, - выносит свой вердикт деревня. - А то что ж?
И лишь одна женщина робко заметила: может, лучше в милицию было сдать, власти-то на что ж?
- Вы верите власти? - спрашиваю я.
Она опускает глаза.
- Не очень…
- Я, понимаете, сейчас в Бога сильно верю. - Сергей Нилович Новиков по-прежнему смотрит мимо меня. - Нельзя, понимаете, лишать человека его судьбы. А так… Не знаю. Может, и снова бы убил.
Сергей Нилович Новиков сейчас - дальнобойщик. На его фуре неправославный номер.
Шестьсот шестьдесят шесть.
Всё было бы хорошо, если бы не эта проклятая частица «бы».
Покупая женщине шубу, вы должны понимать, что теперь её - не остановить.
Чтобы гору увидеть, нужно отойти достаточно далеко, а вблизи она не видна.
Лучше всего держатся обои старые, которые нужно снять, а хуже всего - новые, недавно наклеенные.
Из всех жизненных ситуаций самая выигрышная - когда враг преувеличивает твои недостатки, а друг недооценивает твои достоинства.