Президент России Владимир Путин, общаясь сегодня с иностранными журналистами, заявил, что не исключает возможности пригласить Шотландию в Таможенный союз.
Задавая вопрос Путину, британский журналист сказал, что в Соединённом Королевстве в 2014 году предстоит референдум, в котором шотландцы должны решить, выходить ли им из состава Великобритании или нет.
Глава России ответил так:
- Это не наше дело, это внутренняя проблема Великобритании. Я думаю, что любой народ имеет право на самоопределение, а в Европе сегодняшнего дня такое размывание государственного суверенитета в рамках единой Европы носит упрощённый характер. Но всё-таки пребывание в рамках единого, сильного государства имеет определённые преимущества, и про это в принципе не следует забывать. Про это не стоит забывать, но, повторяю ещё раз, это выбор каждого народа в определённой, конкретной исторической ситуации.
На вопрос же - «может, вы их пригласите в Таможенный союз вступить, шотландцев?», Путин ответил:
- Да, я не исключаю такую возможность.
«NewsBalt» уточняет, что в 2007 году Национальная партия Шотландии выиграла выборы в региональный парламент, а в 2011 году ещё более увеличила своё представительство. Лидер партии, а сейчас и первый министр Шотландии Алекс Салмонд объявил, что будет добиваться проведения в 2014 году референдума о независимости Шотландии.
Напомним также, что в настоящее время в Европе активизировалось движение по выходу исторически старых государственных образований из состава других стран. Кроме Шотландии, сепаратистские настроения царят в испанской Каталонии, чей парламент несколько дней назад проголосовал за проведение референдума о независимости от Испании.
Да где же взять того мужчину
Кто Лев в постели, а не гей
Взвалила б я его на спину
И оттащила от друзей
Чтоб женщины другие знали
Что на Земле Мужчина есть
И чтобы все они мечтали
Как бы в кровать.
Мою залезть))
Мы, поколение тридцатилетних, ещё застали этих бабушек.
Помню, как-то давно, в гостях у подруги, я очень удивилась, увидев, как бабушка её, после еды, перед тем, как вытереть стол, старательно собирает все упавшие на него крошечки и аккуратно, с ладошки, отправляет их в рот.
Я знала, что она пережила войну и голод, и должно быть, призраки этого голодного прошлого заставляли её, спустя шестьдесят с лишком лет после войны, так нелепо собирать эти, никому в двухтысячных не нужные крошки.
Я это понимала. Головой. Потому что она так объяснила, заметив мой заинтересованно-недоумённый взгляд.
Но на самом деле я не могла понять внутри.
Это было так старчески, и так чудачески. Собирать крошки, когда после войны прошло больше шестидесяти лет и в магазинах полно хлеба. Какого хочешь хлеба. И вообще любой еды.
Такая, казалось мне, глупость. Почти маразм.
* * * * *
Мы как-то сидели с давней приятельницей, тоже Катькой, и она рассказывала про детство. И про колбасу.
Ну, то есть, детство её пришлось на девяностые, когда с колбасой была напряжёнка. Вообще, конечно, напряжёнка была со всем, но почему-то именно колбаса, обычная, та самая варёная колбаса, которая когда-то была по два-двадцать, а потом её не стало, отпечаталась в памяти как исключительный деликатес.
Так вот. Колбаса стала дефицитом. А когда она, всё же, где-то появлялась, то стоила дорого, а у мамы, воспитывающей ещё и двух младших, денег на неё просто не было. Ну, то есть, их хватало на какую-то капусту, хлеб и каши. А на колбасу - нет.
И вот Катька рассказывала, как хотелось в детстве колбасы.
А потом, когда ей было лет пятнадцать, у неё завелась подружка, Наташка.
А у Наташки был дед, таксист. И у него были деньги. И колбаса, та самая колбаса, которую не могла себе позволить покупать мама моей приятельницы, просто так лежала в Наташкином холодильнике, и никто её особо не ел.
И вот это было дико.
И Наташка всегда делала подружке бутерброды с колбасой.
Много лет прошло. У приятельницы моей сложилась жизнь, она заработала себе и на квартиру, и на машину, и одевается дорого, и холодильник у неё дома если открыть - там есть всё, что хочешь. Мясо, маринованное особым способом, креветки с ладонь, сыры…
А обычной варёной колбасы в нём почти никогда нет.
Катька сказала, что до сих пор не часто её покупает. В голове накрепко засел винтик: колбаса - это дорогой деликатес, не на каждый день.
Катька рассказывала, как однажды, покупая просто на ужин запредельно дорогое мясо, маринованное особым способом, думала о том, что вот сейчас бы просто кусок колбасы… И не купила. Деликатес.
И только дома уже до неё дошёл весь этот абсурд.
Впрочем, говорит она, колбаса если и появляется в холодильнике, то совершенно в нём не держится. Потому что Катька начинает ходить к холодильнику через каждые десять минут, уговаривая её по чуть-чуть, по ломтику, с чувством.
* * * * *
Я слушала это и мне было и странно и смешно. Потому что действительно глупый такой винтик в голове. И, похоже, на всю жизнь.
Сейчас, когда всё есть, и думать про колбасу, как про деликатес - это же странно.
Это какие-то детские такие забавные призраки. Смешно же.
А потом я пришла домой и полезла за чем-то в шкаф. Я, кажется, хотела достать кофту.
И вдруг как-то реально впервые обратила внимание на то, что в моём шкафу стоит очень много коробок. А в них - туфли. Некоторые я не обула ни разу, они так и лежат, купленные, новенькие, разные, добротные все, кожа.
Я начала вынимать эти коробки, складывать их возле шкафа, и насчитала тринадцать штук.
Тринадцать пар демисезонной обуви.
Чтоб вы понимали, я не вылезаю из любимых тимберлендов, и таскаю их и в хвост и в гриву.
А в моём шкафу стоит тринадцать пар туфель.
И сразу стало не смешно.
Когда я была совсем молодой и ещё ходила в школу, у меня почему-то почти никогда не было нормальной осенней обуви. Я не помню, что там было с зимней, вот напрочь отбило память, в чём я ходила, и почему это никак не отложилось в голове.
Но именно с осенними - отложилось. Туфли мама покупала редко, очень редко, не было денег, а если и покупалось что-то новое, то было оно совсем не ах, а так, ходило бы.
А ещё я помню, как ходила в ношеных туфлях, которые отдавала маме её сестра, у нас были ноги одного размера и туфли все тёткины были удобные, но какие-то совсем уж взрослые, что ли, именно что тёткины такие. И я вечно жутко стеснялась этой обувки, и вечно мне нечего было обуть на какую-нибудь школьную гулянку. Одежду чаще всего шила-перешивала мама. А туфли приходилось брать те, что уже есть. А была всегда одна пара на несколько сезонов, а потом она занашивалась и подмётка где-то начинала отлетать, и я всегда думала, что вот только бы никто этого рванья не заметил…
И было стыдно. Жутко стыдно.
И тот стыд, видимо, навсегда вкрутился в голову эдаким винтиком, и его никак не вынуть.
Много лет прошло. А я покупаю туфли как не в себя и даже этого не замечаю. Я их не ношу почти, ну, потому что мне есть что носить, но скупаю, даже не очень понимая зачем. Про запас, да?
Просто вот эти запасы туфель есть и мне спокойно, что никогда в жизни больше у меня не будет отрывающихся подмёток и этого стыда, когда тебе кажется, что это все замечают.
Вот такой вот личный призрак детства.
И я, когда достала эти коробки и подумала, что, наверное, стоит часть пораздавать, внезапно словила какое-то такое состояние, не страх даже, а тоску, что ли… Как будто придётся отдать что-то очень-очень нужное, оторвать от себя.
И я сложила их снова в шкаф. Подумала, что мне будет тяжело отдать свои туфли, потому что тогда я снова останусь без туфель.
Я не отдам свои туфли. Пусть я даже и не ношу их, но пусть они стоят.
У меня должны быть туфли.
А ещё, не смейтесь, я делаю запасики, денежки в баночках. Я собираю монетки в баночки, а потом прячу их куда-то, перепрятываю, потом вспоминаю, нахожу, пересчитываю монетки и… радуюсь, так глупо радуюсь этим монеткам.
И купюрки прячу, причём даже не специально прячу, а именно что найду какой-то глупый тайничок и кладу, и иногда ржу сама с себя, и понимаю: это рефлекторно. Это страх.
И я понимаю умом, что запасики эти странные, реально копеечные, и меня они, случись что, вообще никак не выручат, да и ни к чему они, когда давно есть карты, на которых деньги, но эти баночки - это мои такие очень детские запасики, если мама вдруг скажет мне тогда, много лет назад, «Кать, у нас нет денег…», я начну доставать свои баночки и мелкие купюрки, и деньги у нас будут.
* * * * *
Наверное, у каждого есть что-то такое, особый пунктик, винтик, когда человек вдруг становится старушкой, собирающей упавшие крошки.
Хотя война давно прошла.
________
Просто встань и тихо уйди.
Свои вещи с утра собрав.
Боль мою не смей бередить.
Мы не станем решать, кто прав…
Что ж, раз жизнь не срослась…
Как знать? Может, так суждено судьбой?
Я прикинусь, что буду спать.
Только знаешь… ведь я с тобой… не смотря на вчерашний день.
Ненавидя другую ту… я в тебе. я, похоже, тень… у которой сожгли мечту.
Я наверное, все же часть от банально-простого МЫ…
Просто карты легли не в масть. победили законы тьмы.
Не смотри, не буди, не трожь.
Мне не выдержать этих мук… на твою невзирая ложь…
Обомру от касанья рук.
Я не сплю. не спала всю ночь…
Говорила сама с собой. отгоняла сомненья прочь, изучая узор обой…
Боже мой… что теперь? Почему?
Вот отсчет последних минут.
И душа… и плоть. все к нему.
Стрелки судорожно бегут…
Ты откроешь тихонько дверь…
И-щелчек…задрожат глаза…
Лишь секунда-не мой теперь…
Побежит по щеке слеза…
Ни о чем не стану жалеть.
Черканет лишь моя рука,
Словно свистнет по сердцу плеть,
Недосказанное ''пока''…
Только у нас после фразы: «Да вы, батенька, гомофоб.» можно получить в рыло.
А потом извиниться: «Простите, я не знал, что вы педерастов любите.» и получить в рыло ещё раз.
Единственное что мне нужно так это то, чтобы ты всегда был онлайн вместе со мной:*
Россия настолько большая страна, что буквы шрифта на карте, которыми она подписана, больше некоторых европейских государств.
Больной от вскрытия отказался.
Выписан под наблюдение районного патологоанатома.
Череду праздников мы начали отмечать с годовщины конца света.
Обама в Сочи не приедет. Горе-то какое. Геи не пускают. Франсуа Олланд - тоже отказался. Почему, не сказал, но всем и так все понятно - в России притесняют геев.
Смотришь на эту истерику международного масштаба по поводу российской государственной гомофобии и задаёшься идиотским вопросом: а почему в качестве главных интересов гей-сообщества нам представляют право на пропаганду гомосексуализма и на гей-парады? Это правда действительно то, что для гея важнее всего? Это и есть - самые фундаментальные его потребности?
Если это так, что значит, правду говорят эти странно одетые люди, все увешанные крестами, про то, что геи - враги человечества?
Подождите, постойте, притормозите. ЗАЧЕМ им гей-парад? Зачем им несовершеннолетние? Это же нелогично! Интересы гомосексуалистов лежат в совершенно другой области, которая никак с парадами и несовершеннолетними не пересекается. Это ведь они авторы вполне справедливой формулы «какое вам дело, что два взрослых человека делают в своей спальне?».
И правда - какое мне дело? Никакого.
Тогда какое им дело до гей-парада и несовершеннолетних? Должно быть никакого. Однако имеем то, что имеем.
А у их увешанных крестами оппонентов - у них что, нет ничего важнее, чем запрещение книг Джоан Роулинг за пропаганду колдовства?
Почему такая накалённо-идиотская форма борьбы за права, что с одной стороны, что с другой?
Я этим вопросом постоянно задаюсь. Почему в Европе такой шум вокруг рождественских ёлок? Они правда так мешают мусульманам, которые чтят пророка Ису? Кто придумал, что ёлка оскорбляет мусульман? Им больше всего в этой жизни ёлка мешает, а не неоколониальная политика и отсутствие трудовых прав?
…Тут одно из двух: либо все люди на свете - идиоты, либо в этом идиотизме должна быть какая-то система. Какая-то стратегия.
И изобразить её можно крайне наглядно. Специально для наглядности я мобилизовал из памяти Василия Ивановича Чапаева и его товарищей по одноимённому фильму. А также картошку, на которой он показывал, где мы и где белые.
- …Есть стратегия! - сказал Василий Иванович, с грохотом ставя на деревянный стол, за которым уже сидели Анка, Петька и Фурманов, чугунок с дымящейся картошкой.
- Стратегия чего, Василий Иваныч? - спросил Петька и закинул ногу на ногу.
- Буржуйская стратегия по порабощению пролетариата методом создания контролируемых общественных конфликтов.
Фурманов аккуратно достал из нагрудного кармана заранее скрученную папироску и прикурил.
- Ну, и в чем же она, товарищ Чапаев?
Чапаев поставил на середину стола три картошки.
- Ну, вот смотрите. Вот тут, значит, Анка, вот тут, справа ты, Петька, а товарищ Фурманов у нас слева. А я буду тут, - Василий Иванович взял солонку и поставил напротив картошек.
- А почему это, Василий Иваныч, ты - солонка, а мы - картошки? - поинтересовалась Анка.
- Потому что вы - рабочий класс, а я - буржуй и гидра империализма. Значит, вот какое дело. Угнетаю я вас - хуже некуда. Вы работаете на меня день и ночь напролёт. Всё прибавочный продукт создаёте в поте своего трудового лица. Мозолистыми руками своими куёте моё богатство. Может быть между нами мир, совет да любовь?
- Не может, - сухо ответил Фурманов. - Не может быть мира между трудом и капиталом.
- От и я так думаю. Не может, - Чапай показал на стол. - Но как же мне быть? Вас-то вон сколько, а я-то - один. Устроите вы забастовку или революцию и отберёте у меня, у буржуя, присваиваемый прибавочный продукт. Так, что ли, получается? Против всего народа никому и ничему не устоять. Народ, он, понимаешь - сила!
Чапай грохнул кулаком по столешнице и продолжил:
- А вот скажем, что будет, если я тебе скажу, что Фурманов - гомосексуалист?
Фурманов кашлянул, но возражать не стал - партия могла и не туда назначить.
- Ну, и что? - горячился Петька. - Ну, и что? Он же ведь за наше дело! За пролетариат! За революцию! Чем он мне помешать может? Верно, Ань?
Анна не одобряла нового назначения Фурманова, но тоже понимала, что такое революционная дисциплина.
- Ничем, Петь. Ничем нам Фурманов не помешает.
- Это правильно, товарищи. Потому что ваши интересы с интересом Фурманова никак не пересекаются, потому что находятся в личном интимном пространстве, которое у вас разное. Ну, какие у вас могут быть противоречия? Никаких. Выходит, не удалось мне натравить вас на Фурманова?
- Не удалось, - отвечали Анна и Пётр.
- А что если Фурманов на вас в атаку пойдёт? - спросил Чапай и поставил картофелину, обозначавшую Фурманова, между солонкой и двумя остальными картофелинами.
- Какую атаку? - изумилась молодёжь.
- Психическую.
Чапай взял солонку и начал солить картошку-Фурманова.
- Например, скажу я ему, что вы его за человека не считаете. Гей-парадом ему ходить не даёте. Это когда люди, сняв штаны и извалявшись в перьях, бегают по улице, а все должны им говорить, что они нормальные и правильно делают, а иначе будет, значить, что вы их за нормальных не считаете и враждебно к ним относитесь.
После паузы Анка поинтересовалась:
- А это разве нормально? Вдруг дети увидят…
- Кстати о детях! А ещё я придумаю такую штуку, что всем детям обязательно будет рассказывать, что вот это вот всё - не срамота, а самая что ни на есть нормальная жизнь. И жениться этим мужикам разрешу и детей усыновлять. И воспитывать в своей эстетике.
То, что гомосексуальная эстетика и гетеросексуальная противоположны - понятно. То, что вам кажется красивым - не кажется красивым им, а то, что нравится им - вам покажется отвратительным, известно. Это механизм выживания вида, заложенный в нас эволюцией, который требует от нас оценивать мужчину как товарища, а женщину как хранительницу очага и мать потомства.
Не один раз уже об этом было говорено. Но вы лучше посмотрите, как изящно удалось решить мне мою проблему - стоило всего-навсего права, относящиеся к частной жизни, распространить на общественное пространство! От вас под предлогом признания равноправия требуют не непрепятствия, а соучастия. От вас требуют не признания прав других, а отказа от своих. От права не участвовать в чужих сексуальных ритуалах, от права не сопереживать и не одобрять чужой и чуждой вам эстетически сексуальности. Вас просто-напросто ритуально насилуют. И из права человека на частную жизнь получилось привилегированное агрессивное меньшинство, угнетающее большинство. Я лишил вас союзника! - на этом месте Василий Иванович взял щедро посоленную картофелину-Фурманова и откусил от неё кусок, - и создал конфликт, который в ваших глазах затмил тот конфликт, что у нас был до этого - конфликт из-за прибавочной стоимости. И это всё несмотря на то, что что вам, как и гомосексуалистам - нечего терять, кроме своих цепей. Только что вы готовы были сражаться за равенство против меня, а сейчас я возглавляю борьбу за равенство против вас.
- Василий Иванович! А как же нам тогда с гомосексуалистами быть? Они нам кто? Мы за них или против? - Петька явно был взволнован.
- А Ленин за кого был? - хитро прищурился Чапай.
- За интернационал, - ответил Фурманов, туша докуренную папиросу.
- Вот и мы - за него же
Дорогой читатель. Сегодня (21 августа 2013) на Х Всемирном конгрессе украинцев политик и экс-шеф МВД Украины Юрий Луценко заявил: «Лучше позволить раз в год гей-парады, чем каждый день ждать российские танки». Таким образом деятель объяснил необходимость принятия европейских ценностей во всей их полноте.
Перед тем как перейти к оценке данного заявления - несколько ярких цитат.
Вот газета «Гардиан», Лондон, Великобритания: «Русские спортсменки Ксения Рыжова и Юлия Гущина поцеловались в знак протеста против закона о запрете гей-пропаганды» (девушки позже назвали это больной фантазией западных медиа, и текст пришлось отозвать).
Вот «Атлантико», Париж, Франция:
«Как бы то ни было, Сталин не был единственной опорной фигурой в бессознательном Горбачёва… Как несложно убедиться, Раиса (Горбачёва) была скорее не супругой, а доминантной, фаллической матерью, главным источником вдохновения».
А вот «Эхо Москвы», Москва, Латынина:
«И, вот, исключительно все западные путешественники - Герберштейн, Олеарий и Маржерет, то есть все, кто приезжали в Россию
Если вам, уважаемые читатели, в этих цитатах что-то кажется неправильным или даже возмутительным, но вы не можете точно и сразу сказать, что именно, - это стоит обсудить".
Речь пойдёт о мировоззрении и бытовой человеческой культуре, которые неразрывно связаны с нашими правами человека.
Все вышеприведённые цитаты имеют один и тот же общий признак - позаимствуем мощный образ - анально-фаллическое мировоззрение. То есть всё мироздание, все явления и процессы рассматриваются через ж***у.
Я полагаю, что большинство читателей «Однако» терпеть не могут Михаила Сергеевича Горбачёва. Но даже несмотря на это - нас оскорбляет сведение его отношения к Раисе Максимовне к словосочетанию «фаллическая мать». Я полагаю, что само употребление подобного словосочетания - уже признак какой-то нравственной патологии. Мы можем сказать, что Михаил Сергеевич был «подкаблучником», или употребить более наукообразное «был патологически зависим от супруги», но назвать Раису Максимовну «фаллической матерью» и таким образом оскорбить отношение Михаила Горбачёва к Раисе Горбачевой мы не можем, как бы мы его ни презирали. Мы для этого слишком уважаем такие понятия, как «мать», «жена» и «любовь». Пусть эти мать, жена и любовь будут не чьи-то, а самого Горбачёва, чтоб он провалился.
И когда кто-то описывает чьи-то отношения с женой как отношения с «фаллической матерью», он посягает не на абстрактного или конкретного Михаила Сергеевича, его жену и мать, он посягает на наше отношения к этим понятиям.
Наше отношение к гей-парадам (которые, на наш взгляд, по всем статьям уступают нашим танкам) вызвано примерно тем же - ценностными различиями, выраженными в эстетическом восприятии.
Когда в очередном блоге продвинутого блогера или в газетной статье рукопожатного издания мы видим фото европейских гей-парадов, у нас возникает чувство стыда, брезгливости и даже ярости. Почему?
Наши уважаемые оппоненты из гомосексуального лобби и прогрессивная общественность утверждают, что это в нас завывает пещерная гомофобия, и предлагают нам от неё избавиться.
Однако, по моему мнению, они нагло меняют местами причину и следствие. И вот почему.
В нашей культуре женщина - это не просто биологический объект, предназначенный для получения с нас алиментов. Женщина - это архетип, феномен культуры, оставивший след во всем культурном наследии человечества. Женщина - это мать. Объект почитания, символ мудрости и природы. Женщина - это жена. Объект плотской любви, символ жизни, чистоты. Женщина - это Прекрасная Дама. Символ рыцарского предназначения мужчины.
Это не потому, что нашей левой пятке так захотелось, это - результат развития человеческой культуры на протяжении веков, развития инструмента улучшения человека, возвышения его над животным.
Мужчина в нашей культуре - это брат, товарищ, на которого можно положиться, который не предаст тебя, не забудет позаботиться о твоей семье, если с тобой что-то случится. Мужчина в нашей культуре - герой. Мужчина символизирует силу, верность, благородство и честь.
На гей-параде мы видим мужчин, лишённых мужественности, мышцы, созданные не для братского служения товарищу в бою, а для утехи. Мы видим на мужчинах антимужественную одежду, мы наблюдаем у них антимужественное поведение. И поэтому у нас возникает чувство стыда и брезгливости.
Ещё хуже в отношении женщин. Когда мы видим мужиков, одетых, как женщины, когда мы видим их утрированно вульгарное поведение, мы видим в этом действии ритуальное надругательство над женщиной.
Согласно Вики, ненависть - «интенсивное, длительное, отрицательно окрашенное чувство, отражающее неприятие, отвращение и враждебность к объекту ненависти (человеку, группе, неодушевлённому предмету, явлению). Вызывается как какими-либо действиями объекта, так и присущими ему качествами, восприятием объекта ненависти, как противоречащего убеждениям и ценностям субъекта, негативно влияющего на его жизнь, препятствующего удовлетворению его важных потребностей.
Это и есть то, что мы чувствуем, когда кто-то совершает ритуальное надругательство над женщиной. Речь идёт именно о надругательстве, так как настоящие женщины никогда не ведут себя так развязно и вульгарно, как трансы и геи на своих шествиях.
Причём нужно понимать, что легализованное постоянное надругательство над символом приводит к его девальвации в общественном сознании. То есть гей-парады действительно и реально унижают женщин, которых мы культурно и генетически призваны защищать.
Это и есть природа нашего возмущения.
И последнее по очереди, но не последнее по важности. Гей-культура посягает на нашу свободу быть нормальными людьми. Это прекрасно видно по бредням «Гардиан» относительно лесбийства Ксении Рыжовой и по бредням Юлии Латыниной относительно института побратимства. Да, Ксения поцеловала в губы подругу по команде. Да, ритуал побратимства предусматривал поцелуй в уста.
Дело в том, что это - нормально.
Это нормально, когда друзья обнимаются и целуются. Это нормально, когда люди одного пола ходят в обнимку. Это нормально, когда люди моются в бане.
Было.
А теперь из-за кучки пошлых развязных типов два русских человека в Пасху похристосоваться не могут без того, чтобы их в чём-то не заподозрили.
В баню общественную невозможно из-за вас пойти!
Эти люди лишили нас части свободы, присвоив себе эксклюзивное право на толкование объятий и поцелуев.
Проходу от вас нет - от***сов и от вашего крикливого мнения о нас, о наших отношениях, о нашей истории и наших обычаях!
Люди с анально-фаллическим мировоззрением лишают нас братских и дружеских объятий, внешних проявлений товарищества.
Для нас гомосексуальные активисты - это адепты антикультуры, совершающие надругательство над сутью мужества и женственности, над отношениями между мужчинами и мужчинами, какими они должны быть, - и над отношениями между мужчинами и женщинами.
Защищая себя от гей-парадов, мы защищаем наш разум от шизофрении. Потому что одновременно почитать женщину и позволять глумиться над ней или даже участвовать в таком глумлении и приветствовать его может только шизофреник с плюрализмом в одной отдельно взятой голове.
Особо хотелось бы отметить странную связь, существующую между желанием видеть вокруг разврат - и так называемым «западничеством». Собственно, даже русская ежесубботняя баня виделась европейцам развратом, ибо зачем так часто мыться, если мытьё не предлог для чего-то другого?
Этот недобрый, пошлый, карикатурный взгляд на человека и на мир в последнее время считается признаком хорошего тона во всём мире. И только России хватило мужества на то, чтобы сказать своё «нет» этому нисходящему культурному потоку.
Со слова «нет» начинается свобода.
И это слово «нет» было в Европе услышано. Кем-то радостно, а кем-то без восторга. Но дело тут не в правах гомосексуалистов. Дело именно в свободе. Кто-то свободу приветствует, кто-то же в ярости оттого, что мы тут что-то о себе возомнили. Именно этим и объясняется пожелание итальянского политика Джанлуиджи Пираса в адрес Елены Исинбаевой быть изнасилованной на площади.
Это нормальная реакция насильника на проявление самкой свободы. Это нормальное проявление ненависти и фобии по отношению к женщине от извращенца.
В России такая норма прижиться не должна.
История с коллективным наездом западной культурно-политической элиты на Елену Исинбаеву получила довольно неожиданное продолжение. Один итальянский политик поплатился за него своим креслом, а известный британский певец ретировался под натиском осуждающих «твиттов». Пошла на попятную и шведская прыгунья, ставшая причиной скандала.
Итальянский политик Джанлуиджи Пирас ушёл в отставку, после того как позволил себе критику в адрес российской спортсменки. А позволил он себе вот что:
«Исинбаева! По мне, так тебя могут схватить и изнасиловать на площади. Возможно, завтра я передумаю, а то ещё меня неправильно поймут»
Впоследствии, видимо, всё-таки передумав, политик бросился объяснять, что «изнасилование женщины - это одно из самых сильных, жестоких и ужасных преступлений, которые когда-либо знала история», и вообще он не хотел никого оскорбить.
Но было поздно - и члену муниципального совета на Сардинии и по совместительству руководителю местной правозащитной организации Пирасу пришлось покинуть свои посты.
В Британии известный гей-исполнитель Бой Джордж после публикации твитта о том, что «Исинбаева - тупая ***», а «Россия - страна дураков», подвергся наплыву нетолерантных пользователей, которые настолько извели несчастное меньшинство, что оно позорно ретировалось, удалив запись.
И, наконец, шведская прыгунья в высоту Эмма Грин-Трегаро удалила свой радужный макияж с ногтей, нанесённый «в поддержку секс-меньшинств России». Именно эта раскраска и стала причиной высказывания Исинбаевой о необходимости соблюдения российских законов, запрещающих гей-пропаганду.
После заявления российской спортсменки и предупреждения, вынесенного Международной федерацией лёгкой атлетики, шведка перекрасила ногти в красный цвет. Согласно уставу федерации, акции политического и коммерческого характера во время соревнований не допускаются. За нарушение правила спортсмен может быть дисквалифицирован. К слову сказать, ногти шведской прыгуньи не помогли ей добиться впечатляющего результата - по итогам состязаний она заняла пятое место.
Отметим также, что обличающие Исинбаеву высказывания элитарных секс-меньшинств даже в западном мире были восприняты крайне неоднозначно. Так что вполне вероятно, что нас ждут новые публичные раскаяния тех, кого «неправильно поняли».
Что же касается российской спортсменки, то она после разгоревшегося скандала пояснила, что «люди должны уважать законы других стран, особенно в тех случаях, когда они являются гостями. Хочу сказать, что я уважаю взгляды других спортсменов. Но я выступаю против любых проявлений дискриминации из-за сексуальной ориентации. Это противоречит Олимпийской хартии».
То есть повторила своё первоначальное высказывание, а вовсе не «извинилась», как пишут об этом отечественные прозападные СМИ.
…Причина, по которой кампания по клеймению Исинбаевой столь резко и синхронно заторможена, по всей видимости, банально денежная. Позволяя расти снежному кому «гей-наездов на Олимпиаду», руководители политкорректных держав рискуют запустить ситуацию настолько, что будут и в самом деле вынуждены объявить Сочи бойкот под давлением собственных медиатусовок. А это обернётся в первую очередь гигантскими финансовыми потерями для собственного западного бизнеса как спортивного, так и сопутствующего.
Видимо, этим и продиктовано решение Италии и шведских спортивных чиновников резко осадить своих зарвавшихся активистов. Последним же - хотя их вина лишь в том, что они ошибочно приняли русскую спортсменку за дозволенное исключение, на которое необходимость соблюдать корректность не распространяется, - всё равно как-то не удаётся посочувствовать.
Им никто не сказал, что троллейбус идёт на фронт.
Был обычный маршрут и обычный рабочий день.
Заурядные вещи - перчатки, кошёлка, зонт.
Чуть помятые лица не выспавшихся людей.
И никто не планировал гибнуть во цвете лет,
И от боли кричать, и от горя сходить с ума…
Ждал водитель, когда загорится зелёный свет,
Он подумать не мог, что бывает зелёной тьма.
Адский хохот шайтана несётся из этой тьмы -
Он доволен, что снова во всем обвинят ислам.
Как тревожен прогноз аномально жаркой зимы,
День вонзается в сердце осколками телеграмм.
Это та же война, пусть на новом своём витке.
Это чёрная птица нацелила клюв, ярясь.
И не суть, на каком она каркает языке,
И что вьётся вдоль крыл её - готика или вязь.
Ведь «Алах акбар» - то же самое «Готт мит унс»,
Та же самая ложь под словами святых молитв.
чёрной мессы причастье - тяжёлый солёный вкус,
И не кровью барана в троллейбусе пол залит.
Это та же война, товарищ. С тем же врагом.
За Москву, Сталинград и дальше уже везде.
Нет укромных убежищ, все ближе разрывов гром,
Нам решать, чему сбыться - победе или беде.
Выходя из дома, поправь наплечный ремень,
Сосчитай патроны мыслей, проверь прицел…
И в обычных делах завершая обычный день,
Отходи ко сну, как солдат, что остался цел,
Чтобы завтра вновь - на страницах и площадях
С многоглавым гадом вести свой неравный бой,
Ни на миг не сдаваясь - иначе не пощадят
Ни тебя, ни Ту, что с мечом стоит за тобой
Имя Джина Шарпа известно довольно узкому кругу посвящённых. А жаль - он заслуживает гораздо большего. Потому что его вклад в историю последних десятилетий мировой истории сложно переоценить. Его пособия «От диктатуры к демократии» и «198 методов ненасильственных действий» стали инструкцией по свержению власти в ряде стран и библией для современных революционеров. Революция в Бирме в начале 1990-х, распад СССР, акции протеста в Таиланде, Тибете, Сербии, на Ближнем Востоке, череда «цветных революций» на постсоветском пространстве, - все они происходили с использованием технологий, разработанных Шарпом.
Его метод, таким образом, оказался удивительно эффективным и стал весьма неприятным сюрпризом для властей многих стран, склонных к тоталитаризму. По его рецептам были свергнуты режимы, которые казались незыблемыми, поскольку обладали мощной полицией, органами госбезопасности, армией и почти безраздельно господствовали на политическом и партийном поле. В таких условиях победа революционеров казалась магией.
В чем же заключается секрет этой «магии»?
«Мы пришли к вам с миром!»
Если говорить максимально коротко, суть рецептов Шарпа сводится к следующему. У власти есть полиция, секретные службы, дубинки, водомёты, автоматы-пулемёты-пушки и прочий могучий арсенал силового подавления. Поэтому политическим оппонентам не стоит выбирать вооружённый мятеж или партизанское движение - в этом случае протестующие обречены на жестокое поражение, а диктатура укрепится ещё больше. Нужно иное: выражаясь языком китайской военной стратегии, «сманить тигра с горы». То есть заманить противника на такое поле боя, где он будет уязвим. А «ахиллесова пята» власти, по Шарпу, заключается в том, что любой, даже самый могущественный режим черпает свою силу из большого количества обслуживающих его институтов и структур, а в конечном счёте - людей, которые в них работают. И если убедить этих людей отказаться выполнять свои служебные обязанности, режим не сможет функционировать и рухнет. Попросту говоря, основой успеха стратегии Шарпа является организация тотального саботажа, который он делит на политический, экономический и социальный.
Но как за очень короткий период склонить к этому необходимую для победы оппозиции критическую массу людей, ранее либо аполитичных, либо лояльных к власти? Разумеется, с помощью мощных методов психологического воздействия. Каких именно? На этот вопрос Шарп тоже даёт исчерпывающий ответ.
Краеугольным камнем его стратегии является демонстративно мирный характер протестов. И это не случайно, ибо именно этот фактор даёт протестующим базу для победы, реализуя сразу несколько важнейших задач.
Во-первых, он переводит ситуацию с поля боя силового противостояния, выгодного для власти, на поле боя, где все преимущества на стороне оппозиции. Защищающие власть структуры отлично готовы к репрессиям, арестам, силовым разгонам и даже вооружённым столкновениям и способны легко расправиться с протестующими. Но тут вступает в дело психологический фактор: в глазах широких масс человек, сразившийся с могучим противником - герой, но тот же самый человек, применивший свою силу против слабого и беззащитного - негодяй. Поэтому силовики, готовые вступить в схватку с самым свирепым и вооружённым до зубов врагом, теряются, сталкиваясь с улыбками, угощениями и поцелуями девушек- участниц протеста. Потому что их не учили поведению в такой ситуации, соответственно, у них нет чёткой программы действий на этот случай.
Второй фактор, который обеспечивает демонстрация миролюбия - стремительный рост сторонников протестующих. Этот рост обусловлен несколькими причинами. Прежде всего, у абсолютного большинства людей есть чёткий стереотип мышления «война - плохо, мир - хорошо». Соответственно, уже на этом этапе на подсознательном уровне симпатии людей оказываются на уровне протестующих, потому что они «мирные». А власти, соответственно, за войну. Поэтому вопрос выбора между оппозицией и властью для широких масс трансформируется в вопрос выбора между «Ты за войну или за мир?». Несложно догадаться, каким будет ответ.
Естественно, при этом любые силовые акции властей против оппозиционеров вызывают возмущение в социуме и прирост сторонников оппозиции. На руку протестующим играет тот факт, что большинство людей не сознают могущества технологий психологического влияния, они кажутся им мелкой шалостью. И если власть отвечает применением силы, многие воспринимают это как вопиющую несправедливость и жестокость с её стороны. Таким образом, власть оказывается в капкане - весь её могучий силовой потенциал не только оказываются бесполезным, но и приводит к росту числа противников. А это, в свою очередь, порождает растерянность в органах власти и силовых структурах, призванных бороться с протестующими. Так образуется спираль падения власти.
Третий важный фактор: абсолютное большинство людей отвергает яркие проявления агрессивности, поэтому даже поддержка вооружённого восстания, не говоря уже об участии, для них неприемлема. Одних сковывает страх, для других отвратительно насилие. Зато на призыв поучаствовать в «мирном» протесте они с готовностью откликнутся: нет ни риска, ни агрессивности, при этом чувство собственной значимости растёт.
Разумеется, надо понимать, что вся эта демонстративная мирность акций протеста является всего лишь военной уловкой, стратагемой обмана противника. Доказать это легко и просто: ведь в результате всех этих мирных действий власть и распоряжение ресурсами переходит к организаторам протестов, а после их победы против побеждённых проводятся репрессии. То есть результат аналогичен результату революции или вооружённого переворота - разве что отличается от них степенью применения репрессий. И неудивительно: ведь цель одна и та же - смена власти. Впрочем, и сам Шарп этого особо не скрывает: «Выбирать ненасильственные действия имеет смысл не просто потому, что это хорошо или приятно, а потому что это более эффективно, - заявил он в интервью Би-Би-Си. - …Нужно учиться действовать стратегически, а не просто делать что-то, что тебе нравится, от чего тебе становится приятно. Не заниматься символизмом, а думать по-военному, как Карл Клаузевиц!».
Однако большинство обывателей не осознают этих тонкостей и искренне принимают миролюбивый характер протеста за чистую монету. Искренне веря, они легко убеждают в этом своих знакомых и родственников, тем самым быстро мобилизуя под знамёна протеста большое количество новых членов. С точки зрения китайской военной стратегии технологии Шарпа описаны стратагемой «Прячь кинжал за улыбкой».
Надо отметить, что Шарп не является изобретателем «ненасильственной борьбы». Технологию мирной революции эффективно реализовал Махатма Ганди. Её же успешно использовали афроамериканцы для борьбы за свои права в 60-е годы: чернокожие приходили в места «только для белых» и отказывались уходить, при этом не проявляя агрессии. Полицейские увозили их в участок, однако место протестующих тут же занимали новые. В конце концов, полиция растерялась, не зная, что делать. Можно найти и немало других исторических примеров.
Заслуга Шарпа заключается в том, что он выписал чёткий алгоритм и правила мирной революции с простотой инструкции для кухонного комбайна. Его «198 способов ненасильственного протеста» содержат широкий набор методик, включая «публичное обнажение» и «самосожжение». Многие, впервые прочитавшие этот список, наверняка будут изумлены: то, что они принимали за спонтанное выражение народных чувств, оказывается тщательно выписанной в методичке Шарпа технологией. «Живые цепи» от города к городу, блокирование админзданий, символическое зажигание свечей, цветные ленточки, бойкот производителей товаров, насмешки над официальными лицами - все это Джин Шарп описал, а его последователи реализовали в различных цветных революциях, самой яркой из которых можно считать «оранжевую».
На протяжении десятилетий технологии Шарпа работали безукоризненно, позволяя владеющим ими свергать власть в стране. Первый очевидный провал случился в России, в конце 2011 года. Тогда, выступая в Киеве на круглом столе политтехнологов, посвящённым «белоленточной революции», я акцентировал внимание именно на этом факте как имеющем даже более важное - глобальное! - значение для мира, чем победа Путина над оппозицией.
Впрочем, один раз можно списать на случайность. Но тут уместно вспомнить, что помимо России революциеустойчивой оказалась и Беларусь. А после того, как эти технологии не дали ожидаемого результата и в сегодняшней Украине, можно говорить о тренде. Итак, почему технологии Шарпа начали давать сбой?
Ответ на этот вопрос начнём с России.
Антидот Путина и коктейль Лукашенко
После украинской «оранжевой революции» в Кремле прекрасно понимали, что технологии «мирного переворота» очень скоро экспортируют в Россию, а поэтому активно начали готовится встретить их во всеоружии. Безусловно, большую роль сыграло то, что во главе страны стояли выходцы из КГБ, как никто другой понимающие суть революционных технологий уже в силу своего жизненного опыта и служебных обязанностей: КГБ и сам был докой по части организации революций и переворотов в других странах.
Можно выделить несколько главных направлений работы по нейтрализации технологий Шарпа в России. Прежде всего была подготовлена когорта «контрреволюционных бойцов», способных сражаться с революционерами на их традиционном поле силы - в психологической войне. Очевидно, что революционеры готовились использовать пирамидальную схему, верхушкой которой был интернет. Первыми объектами воздействия были пользователи сети, которые затем распространяли идеи в реале, таким образом привлекая новых сторонников и создавая основание пирамиды. Организаторы революции рассчитывали завоевать их беспрепятственно, поскольку в большинстве стран власти очень слабо контролируют интернет-сферу.
Однако в России их встретила целая армия интернет-бойцов, выступающая в защите власти не менее квалифицированно, чем оппозиционеры в нападении. Главным оружием в этой войне стало использование технологий психологического воздействия, и с этой точки зрения наблюдать за процессом было очень интересно.
Читая посты и блоги участников этой войны, можно было определить на чьей стороне они выступают, даже по технологиям, которые они использовали. Лингвистические модели революционеров коренились в основном в американских технологиях влияния, таких как эриксоновский гипноз, модели ассертивного поведения
Фактически, эта сетевая война если не заблокировала, то существенно ограничила распространение революционных идей. Завоевать ум обывателя несложно, если ты - единственный, кто его атакует. Но если представлена и другая точка зрения, это становится намного тяжелее. Даже если человек не выберет ни одной из точек зрения, это уже победа власти, ибо сохранивший нейтралитет бесполезен с точки зрения технологий Шарпа.
Важным фактором стало то, что, свято следуя правилу «в шторм учиться плавать уже поздно», Россия начала контрреволюционную работу заранее. Её пропаганда задолго до начала «революции белых ленточек» торпедировала факторы «народности» и «мирности» протестов, прямо называя их военной уловкой и указывая на то, что акции инспирированы Западом. Шла мощная идеологическая проработка с целью привить широкие массы от заражения идеями революционеров. Велась просветительская работа с молодёжью, издавались книги, создавались специальные передачи и фильмы на ТВ… Очевидно, что целью этой масштабной кампании было формирование иммунитета к технологиям Шарпа у как можно большего количества россиян. Это не столь сложно, как может показаться на первый взгляд. Например, полицейским объясняли, что цветочки и поцелуи от революционерок - это всего лишь военная хитрость. И если революция победит, то целовать и кормить их больше никто не будет. Наоборот, они в лучшем случае останутся без работы, а в худшем подвергнутся репрессиям со стороны победителей, а их семьи будут голодать. Таким образом формировалась психологическая установка мета-уровня, блокирующая воздействие революционных психотехнологий. И эту схему несложно было применить и к другим технологиям Шарпа. Правда, это возможно только при наличии в стране достаточного количества квалифицированных специалистов в области психологической войны.
Фактически Путин сотоварищи выиграли, использовав в качестве объекта для атаки одну из основ Шарп-революции - её декларативную мирность. Они не «спустились с горы», не дали заманить себя на поле противника, а продолжили играть на своём. А на поле силового противостояния, как писал сам Шарп, власть всегда выигрывает.
Таким образом, Россия стала первой страной, где был разработан и реализован эффективный механизм нейтрализации технологий Шарпа. Но российский метод - отнюдь не единственный.
В Беларуси все вообще просто. Лукашенко действует исходя из стратагемы «вытащить хворост из-под котла» - он без особых технологических изысков в зародыше давит каналы питания потенциальной революции: закрывает финансируемые из-за рубежа общественные организации и фонды, жёстко пресекает даже лёгкие проявления протестов, контролирует интернет и высылает иностранных дипломатов при малейшем намёке на вмешательстве во внутренние дела. Костер без хвороста не горит, и приготовить революционный суп не удаётся. Коктейль из мощной пропаганды и репрессий - эффективный рецепт от любых революций, не только по технологиям Шарпа. Но эту стратегию вряд ли можно считать оптимальной, потому что за неё приходится платить частичной изоляцией страны от мирового сообщества. Ещё один её недостаток заключается в том, что она редко переживает своего создателя.
Но что же произошло в Украине? Как бы ни развивались события в нашей стране дальше, сегодня можно с уверенностью констатировать: в ноябре-декабре 2013-го технологии Шарпа применялись очень активно и широко, буквально гроздьями. Но ожидаемого эффекта не дали. Почему?
Мирные революционеры против мирных милиционеров
Если сравнить ситуацию с Россией, то она окажется кардинально иной. В Украине мало кто верил в возможность новой «цветной революции». Более того, и во властных, и в оппозиционных кругах сверхпопулярной была следующая идея: после того, как Майдан 2004-го не оправдал ожиданий его участников, Украина получила прививку и люди больше никогда выйдут на улицы. Абсолютное большинство власть предержащих было весьма далеко от понимания тонкостей стратегии Шарпа, ограничиваясь туманным убеждением в том, что «оранжевую революцию организовали американцы». Как оказалось, масс-медиа властью практически не контролировались (в первые дни даже ведущие каналы страны были на стороне революционеров), провластная пропаганда велась крайне неэффективно и спорадически. В Интернете - медиа, соцсетях и блогосфере - с абсолютным перевесом доминировала оппозиция. Большинство журналистов заангажированы оппозиционными СМИ. Уровень народного недовольства весьма высок, общество аккумулировало тонны негатива. Эффективная коммуникация между властью и народом практически не осуществлялась, рычаги формирования общественного мнения де-факто были сосредоточены в руках оппозиции и общественных активистов.
То есть в стране была практически идеальная ситуация для проведения «Шарп-революции». Более того, технологии Шарпа применялись с небывалой мощью и разнообразием. Информационная война велась грамотно и интенсивно. Пожалуй, сложно вспомнить примеры такого количества использования разнообразных технологий за столь короткий период времени. Описание этого арсенала заслуживает отдельной статьи, но самые нетерпеливые читатели могут заглянуть в книгу Шарпа и самостоятельно посчитать, сколько из 198 описанных методов ненасильственного воздействия применялись за месяц (!) существования Майдана 2013.
Казалось, власть обречена. И неожиданно все резко изменилось. Опустевший Майдан, разочарование людей, взаимные обвинения участников в соцсетях, оппозиционные лидеры за тренированными улыбками скрывают страх быть обвинёнными в попытке госпереворота. Так что же произошло? Почему доказавшие свою эффективность технологии не сработали в Украине, абсолютно не готовой к психологической войне и отстающей в этих вопросах от таких стран, как США и Россия, на десятилетия?
Вспомним, как развивались события. Сначала мы наблюдали растерянность властей, сопровождаемую хаотическими попытками повлиять на ситуацию. Две непонятных робких попытки разогнать майдан привели к резкой стимуляции его роста. Затем власть избегала прямой коммуникации с протестующими, но в то же время фактически не препятствовала революционерам, лишь ограничив их доступ к главным зданиям власти. И, как ни странно, именно эта тактика и привела к постепенному угасанию Майдана 2013.
Если мы посмотрим внимательнее, то отчётливо увидим, что украинская власть - на мой взгляд, скорее интуитивно, чем осознанно - использовала совершенно другую, отличную от российской стратегию. Вместо силовых методов украинские власти зеркально применили технологии Шарпа, выведя на улицы милиционеров, но запретив им применять силу. В итоге сложилась ситуация, которой никогда раньше не было: мирные революционеры против мирных милиционеров.
Как подчёркивал сам Шарп, для реализации его технологий необходимы агрессивные действия власти против протестующих. «Чем жёстче будет действовать режим, тем сильнее эффект бумеранга: всё больше людей будут отказывать ему в поддержке, будет слабеть его база… Это политическое джиу-джитсу. Я использую их же силу против них» - утверждал сам Шарп. Но значит, верно и обратное: чем меньше режим применяет открытую агрессию к протестующим, тем менее эффективны технологии Шарпа. Организаторы протестов могут пытаться компенсировать недостаток агрессии со стороны власти с помощью инфовойны, но этого явно недостаточно для достижения нужного им эффекта.
Фактически, сложилась патовая ситуация. С одной стороны, для захвата власти революционерам необходимо занять главные административные здания, но подступы к ним уже заполнены милиционерами, точно также, как майдан заполнен революционерами. Проявить насилие первыми революционеры не могут, потому что тогда исчезнет иллюзия миролюбия, и вся их стратегия пойдёт прахом - они потеряют массовую поддержку. Ситуация со сносом памятника Ленину это ясно продемонстрировала - именно после неё количество сторонников протеста стало уменьшаться, а противников - расти.
В результате началось противостояние в самом буквальном смысле этого слова. На чьей стороне перевес в таком противостоянии? Правильно, отнюдь не у революционеров. Потому что милиционеры находятся на службе, физически и психологически подготовлены переносить неудобства. Им начисляется зарплата, от власти не требуется дополнительных затрат. Иное дело - участники Майдана. Абсолютное большинство из них не готово долгое время переносить неудобства, потому что даже сильного духа и искренней веры для этого мало - нужны ещё тренированные тело и нервная система. Содержание Майдана, как писали СМИ, обходится в миллион или два миллиона в день. К тому же милиционерам не нужно задумываться о смысле стояния - у них есть приказ, и этого достаточно.
А вот все большее количество людей на Майдане задаётся вопросом: «Зачем?». Ведь, как оказалось, власти они, мягко говоря, не особо мешают - она себе и дальше живёт, как жила. Далее все развивается в соответствии с законами психологии. Растёт ощущение нелепости и бессмысленности происходящего. Падает боевой запал. Агрессию вовне проявлять нельзя, поэтому они начинают проявлять её по отношению друг к другу. Начинаются поиски провокаторов, конфликты между участниками, маргинализация Майдана. Соответственно, растёт недовольство населения и уменьшается число сторонников протестующих. Возникает жестокое разочарование в лидерах и гнев по отношению к ним. Попытки эмоционально зажечь толпу больше не работают, начинается эмоциональное выгорание и неизбежная в этом случае депрессия. Акции и пикеты все чаще не воодушевляют, а раздражают людей, уставших от выматывающей неопределённости и хронического напряжения.
Оппозиция в такой ситуации не может перейти к агрессивным действиям, потому что именно мирность лежит в основе её поддержки. Даже если представители экстремистских группировок попытаются осуществить «острые акции», общая масса их не поддержит. В итоге они наверняка будут тут же локализованы и нейтрализованы спецподразделениями милиции - и все снова вернётся к пассивному противостоянию.
В итоге протестующие оказались заложниками технологий Шарпа - теперь они работают против них. Это тоже самое джиу-джитсу, о котором говорил Шарп, только используемое властью против протестующих. Таким образом, украинская власть нашла свой, ненасильственный способ борьбы с ненасильственным методом Шарпа. В тактическом плане он доказал свою эффективность. В стратегическом - увидим.
Итак, на сегодняшний день существуют три стратегии, доказавших свою эффективность противодействия «цветным революциям» по технологиям Шарпа. Будут ли ещё попытки «мирных революций» в других странах? Появятся ли новые способы нейтрализации технологий Шарпа? Скорее всего, да. Однако уже сегодня с уверенностью можно утверждать: эти технологии перестают быть загадочными и теряют свою былую магию, а значит, постепенно уходят в прошлое.
В этом году Россия стала для многих чрезвычайно неудобной. Наша страна бесцеремонно, по-медвежьи влезла в тонкие дела Ближнего Востока и тем самым поломала хрупкие, витиеватые, нежно взращиваемые годами схемы по его переделу. Наша страна сгребла в свои мохнатые объятия беглеца Сноудена и недвусмысленно рычит на каждого, кто хоть на полшага пытается к нему приблизиться. Наша страна ударила по рукам Европу, вознамерившуюся стащить себе Украину. Наша страна прогнала одну из ключевых американских среднеазиатских военных баз из Киргизии, продлила сроки пребывания собственной базы в Таджикистане, ещё больше сплотилась с Белоруссией и Казахстаном, вовлекла в свою орбиту Армению. Наша страна вместо того, чтобы покорно смотреть как её обкладывают противоракетами и военными базами, накачала свою оборону миллиардами и нацелила «Искандеры» на Берлин.
Наша страна ведёт себя так, будто перехотела сдаваться. Сотни миллиардов вытащены из западных ценных бумаг и направлены на развитие ключевых российских инфраструктурных проектов. Транссибирская и Байкало-амурские магистрали будут модернизированы на эти деньги и свяжут страну стальным канатом, как пояс штангиста сжимает его поясницу перед решающим выходом на помост. Завершается строительство грандиозного транспортного проекта - Амуро-Якутской магистрали. Наша страна сгребла в свои объятия последнюю нераскрытую кладовую планеты - Арктику, больно щёлкнув по носу при этом всех несогласных. Заработала уникальная буровая платформа «Приразломная», восстановлен военный аэродром «Темп», создаются арктические бригады, на Ямале достраиваются международный аэропорт и морской порт, готовится инфраструктура для экспорта сжиженного природного газа. Наша страна завершает постройку прорывного проекта - плавучей атомной электростанции, которая будет питать электроэнергией удалённые районы Арктики и Дальнего Востока. Наша страна строит новые, не имеющие аналогов в мире ледоколы, чтобы освоить ещё один козырь - Северный морской путь.
Наша страна строит космодром «Восточный» и разрабатывает новые типы ракетных двигателей и ракет-носителей, при этом удерживая безоговорочное мировое лидерство по количеству космических пусков.
Наша страна продолжает открывать новые производства, в том числе вводит промышленные гиганты: «НЛМК-Калуга» - 2000 рабочих мест, «УГМК-Сталь» в Тюмени - 1000 рабочих мест, ГОК «Белая гора» - 1000 рабочих мест, «Амурский гидрометаллургический комбинат» - 1200 рабочих мест, «Михеевский ГОК» - 1200 рабочих мест и многие другие.
Наша страна в этом году начертила новый «русский крест» - только теперь в нём кривая рождаемости пересекла кривую смертности и устремилась вверх, а не вниз, как прежде.
Наша страна не прогнулась под навязываемую ей матрицу диктатуры меньшинств и не отказалась от своих принципов.
Наша страна приступила к формированию альтернативного мировоззрения, которое постепенно набирает обороты и начинает завоёвывать поклонников на самом Западе, грозя разбить сложившуюся идеологическую монополию.
Всё это - результаты многолетнего труда, которые отчётливо проявились теперь. И, конечно же, будут проявляться и дальше.
И наивно было бы предполагать, что эту неудобность нам простят, что не захотят сбить пыл и поставить на место. Подлым, отвратительным способом, через «шахид-дипломатию», взрывая мирных людей.
Взрыв на вокзале в Волгограде прогремел 29 декабря - в день подписания договора об образовании СССР (1922 года), а следующий взрыв в троллейбусе - 30 декабря, в день его утверждения Первым съездом СССР. Если это такой сигнал, то мы его приняли, осмыслили и готовы ответить. Не через аналогичные взрывы на чужой территории, а через новые ГРЭС, новые ракетные двигатели, новые металлургические комбинаты и рост демографии. И это будет несимметричный ответ.