Любить недоступных, себя считать недостойным…
Ты знаешь, как люди порою целуют землю,
Которой касались чужие (о боги, чужие!) стопы, нестройно,
Сбивчиво, тихо, тяжело дыша шепчут вслед тем, кто уже не внемлет,
И сами себе сочиняют потом отговорки и сказки, как дети,
Как несут в руках раскалённые угли своих душевных потерь,
Превращают любовь в ошибку, ошибку в тайну, а тайну в фетиш,
И всё оставляют как было, откладывая до «нет, ещё не теперь»,
Кутаясь в свой привычный домашний скупой неуют,
До «поздно», до «глупо», до привычно-горького «невозможно»,
Как сохнут люди и чахнут, киснут, ржавеют, гниют,
Разящим клинком, навеки забытым в ножнах,
Ты знаешь правило, принцип, рождающий боль закон,
По которому дружно идут большие душевные войны…
Он стар, неизменен, вечен. Так принято испокон:
Любить - недоступных, себя считать недостойным.
Первая любовь чаще всего бывает платонической. Последняя - тоже
Красивые, странные, героические или сумасбродные поступки ради любви в своей жизни совершал почти каждый из нас. Сильные и знаменитые (что не всегда одно и то же) мира сего - не исключение. Отличие лишь в том, что их «любовные странности» прочно вошли в анналы истории, вдохновляя, привлекая, а иногда отпугивая современных влюбленных.
Букет цветов в офис? Татуировки с именем предмета мечтаний? Ужин при свечах и кольцо с бриллиантом? Фантазия влюбленных прошлого была куда богаче. Ради любви они могли, например…
Развязать войну
В прошлом пастух, в настоящем - красавчик Орландо Блум, а проще говоря сын троянского царя Приама, юный Парис, полюбил прекрасную Елену. Тот факт, что любимая состоит в законном браке, Париса нисколько не интересовал (впрочем, в этом как раз нет ничего необычного). Заручившись поддержкой божественной Афродиты, влюбленный храбрец похитил Елену и увез к себе в Трою. Ни гнев венценосного мужа Менелая, ни многолетняя осада родной Трои не смогли охладить любовный пыл безумца. Самым последним подарком, возложенным на алтарь богини любви, стала жизнь самого Париса - Троя пала, сам он погиб, а Елена вернулась к законному мужу. Несмотря на древность лет, сюжет кровавой страсти не перестает занимать писателей, художников и кинематографистов.
Превратить неловкость в орден
Иногда любовь и истинная забота куда сильнее проявляются в мелочах. Пример - отношения галантного короля Эдуарда III (ох уж эти заморские монархи) и легкомысленной графини Солсбери. Во время танца с монархом графиня - о ужас! - уронила на пол расшитый и украшенный драгоценными камнями, но все же предмет туалета - подвязку. Дворцовые сплетницы радостно захихикали, предвкушая, как в красках опишут ситуацию друзьям и знакомым. Но Эдуард поступил как истинный джентльмен - он ловко наклонился, бережно поднял подвязку и повязал ее на собственную ногу, проронив внушительно: «Пусть стыдится тот, кто подумал об этом плохо». Конечно, после этого подумать плохо о конфузе графини не посмел никто. На всякий случай Эдуард еще и учредил Орден подвязки, рыцари которого с гордостью носили на ноге подвязки, подобные той, что потеряла графиня.
Портит всю эту историю лишь один штрих - часть историков считает ее не более чем красивой легендой, предпочитая достоверные истории о явлении Святого Георгия, рассказавшего королю о необходимости создания Ордена.
Создать собственную церковь
Полностью проигнорировать самого Папу Римского - поистине королевский подход к делам сердечным. Жестокий и самолюбивый Генрих VIII полюбил роковую красотку Анну, урожденную Болейн. (Правда, злые языки поговаривают, что Анна была не столько красива, сколько умна, расчетлива и честолюбива.) И все бы хорошо, не будь Генрих уже женат на Екатерине Арагонской: разводы католическая церковь строго-настрого запрещала. Но Генрих отличался крутым нравом, да и власть Папы его давно тяготила - в общем, безумно влюбленный и серьезно настроенный монарх постановил, что отныне власть Папы на туманный Альбион не распространяется, а главой новой англиканской церкви становится сам Генрих.
Но, как говаривали кумушки при дворе, на чужом счастье несчастья не построишь, и триумф королевы Анны был недолгим - вскоре ее как ведьму, к радости черни, отвели на эшафот. А вошедший во вкус Генрих сменил еще нескольких жен, но их имена в историю любви не вошли. Зато про юную Анну и влюбленного Генри не устают снимать фильмы с великолепным актерским составом и абсолютно разными трактовками мотивов и желаний обоих.
Создать чудо света
Древний царь со сложным именем Навуходоносор II женился на прекрасной царевне Амитис. Обычно это все заканчивается фразой «жили долго и счастливо» и периодическими кризисами супружеской жизни. В случае с царем сказка только началась.
Амитис любила зелень и свежий воздух, а шум пыльного Вавилона нагонял на нее тоску и уныние. Перепробовав все рецепты, от подарков до шоппинга, Навуходоносор приказал построить висячие сады, те самые, что сейчас называют садами Семирамиды (правильнее - садами Амитис, ибо настоящая Семирамида жила и умерла задолго до появления чудесных садов). Сады Амитис выглядели как огромный цветущий холм - чтобы в жарком и сухом климате зелень не увяла, десятки рабов (вовсе не пылко любивших Амитис) день и ночь вращали специальное поливательное колесо. Зато прекрасная царица могла прохаживаться по тенистым аллеям, наслаждаясь ароматом экзотических цветов.
Отречься от престола
Как пела много лет любимица советских меломанов, «женится по любви не может ни один, ни один король». Именно по этой причине Эдуард VIII не пожелал быть королем - ведь дама его сердца, Уоллис Симпсон, хоть и не пасла домашних птиц у стен дворца, знатностью происхождения похвастать все же не могла. Мало того, она была глубоко замужем, но Эдуарда это не остановило. Нет, он не стал учреждать еще одну церковь, а всего лишь скромно отказался от престола. Парламент негодовал, любители интриг ликовали, а Уоллис и Эдуард, теперь всего-навсего скромный герцог Виндзорский, были счастливы. Впрочем, как и брат экс-короля Георга VI, вне очереди попавший на престол. Кстати, влюбленные прожили в мире и согласии более трех десятков лет. Когда герцога много лет спустя спросили, как бы он поступил, вновь встав перед выбором, Эдуард уверенно ответил: «Точно так же!».
Создать шедевр
Все мы любим историю Олеши про трех злых толстяков, ловкого гимнаста Тибула и маленькую Суок, разрушившую заговор зла. Но мало кто знает, откуда кукла-гимнастка получила это странное имя, похожее на звук раскрываемой деревянной коробочки. Суок - девичья фамилия жены Юрия Карловича. А кроме того - фамилия его первой, драматической и несчастливой любви, Серафимы Суок, младшей сестры его жены Ольги.
Младшую он любил долго, трепетно и безответно, средняя (там была еще и старшая Суок, Лида) согрела сердце писателя после очередного вероломного поступка Серафимы и стала его женой. Именно ей, Ольге Суок, он посвятил свою сказку. Ведь Суок, как говорит один из героев книги, значит «вся жизнь».
Любить вопреки всему
Для такого человека, как Наполеон Бонапарт, это немало. На шесть лет старше и совсем не так хороша собой, как гласят современные легенды, не слишком умная, но язвительная («ума не больше чем у розы, зато яду достало бы на целый пчелиный рой», писал Наполеон позже) Жозефина Богарнэ вряд ли могла называться примерной женой. Она с одинаковым изяществом наставляла рога мужу и тратила его деньги, закатывала истерики и не отвечала на многочисленные письма.
Пытаясь бороться с собой, Наполеон даже развелся с Жозефиной (назначив ей при этом содержание в размере трех миллионов франков в год и пожаловав титул герцогини), но не смог забыть ее до самой смерти. По одной из красивых легенд, именно ее имя он произнес перед самой смертью. (Другие, менее красивые гласят, что это были слова «Армия. Франция. Авангард».)
Счастье такое!
Ты рядом со мною!
Другого не надо…
За что мне награда…
В мгновения с Богом!
Творю ежечасно!
Когда ты не много…
Со мною … я счастлив!
Любящий тебя человек видит в тебе то чего другие не замечают.
-В любящем человеке видишь то чего другие не замечают. Дорогой я заметила это за время нашей совместной жизни.
-Интересно!
-Даже внешность мою ты видишь иначе чем другие люди.
-Это как иначе?
-Все говорят что я похарашела в браке. На самом деле правда в том, что тока ты видишь меня такой какая я есть.
Что делаешь, любимая?
Люблю!
А вечером?
Люблю ещё сильнее.
А ты, любимый?
Я - тебя гублю
Так искренно, так нежно,
Как умею.
Анна Аркатова
Мир был пазлом из твоих кусков.
Так любимых мной до неприличия.
Весь вагон - «корабль двойников».
Глупая игра «найди отличия»…
Ты… не ты. ну да… да нет… не ты…
Лишь очередное испытание -
Находить знакомые черты,
Иногда всего лишь очертания.
Но в потоке дней, как дым, клубясь,
Постепенно блекли эти призраки.
Весь вагон - ни одного тебя.
Даже отдаленно. даже изредка.
Слившись с шумной утренней толпой,
Я ищу - поточечно, познаково -
И не вижу схожести с тобой.
Все вокруг до жути одинаковы…
Мила Позняковская
Когда спускалась с неба ты
По радуге… дождем,
Я думал: это, лишь, мечты -
Нельзя нам быть вдвоем…
Когда стекала по стеклу
Хрустальная капель,
Тебя я видел наяву,
Распахивая дверь…
Когда тебя забрал туман,
Накинув бель фаты,
Мне все казалось, что обман…
Что здесь была не ты…
Когда упала синью ночь,
Рассыпав звездный град,
Я гнал туман от дома прочь,
Стремясь поймать твой взгляд…
Когда полночные ветра
Кружили вальс листвой,
Я думал: видно, никогда
Не встречусь я с тобой…
Но, лишь, в окно блеснул рассвет,
Как искорка костра,
Услышал я сквозь сон - Привет!
Ты спи… А мне - пора…
Сказоч-Ник
Вместо нашей весны - два отчаянных послезимья.
А могли усыпать в обнимку под теплым пледом…
Расставание наше было таким безумьем -
Мы могли бы дождаться тепла, но мы недо… недо…
Все как будто не до конца, все не в полной мере…
Я в тебя недо-верила - ты мне был недо-верен.
А могли быть рассветы у моря и кексы с чаем…
По тому, чего не было - больше всего скучаю.
Мила Позняковская
Я пахну Вами нежно и пьяняще,
От пальцев и до кончиков ресниц.
Объятьями! Мужчиной настоящим!
Желанием отдаться без границ.
Я пахну страстью, травами и полем,
В котором мы гуляли в первый раз.
Хочу я быть под Вашим лишь контролем,
Терять себя под звуки Ваших фраз.
Я пахну соком выжатой клубники,
На чувственных и сладостных губах.
Оставим в поцелуе мы улики,
В моих глазах желание и страх.
Кто не любил, тому не знать,
Как согревает сердце, душу, тело
Любовь, она же Божья благодать,
Как понимает, ценит и жалеет
И сил даёт, чтоб не пропасть.
Продолжаю потихонечку разгребать и публиковать поэтические завалы с 1995 года. Дочка выросла, и теперь многие стихи уже можно не прятать. Раньше очень многие тексты лежали «в столе»: я боялась, что они дочке на глаза попадутся. Маленькая она еще была для лирики, особенно для очень нежной и откровенной. Сейчас уже можно ничего не бояться. Перечитываю старые строки. Вспоминаю. Улыбаюсь. Нежусь этой памятью. Что-то дописываю, чуть поправляю, публикую. Удивляюсь тому, как строчки, написанные 10−15−20 лет назад, до сих пор звучат: смыслом, чувством, красотой.
Жизнь возвращает нас на круги своя, постоянно. Те ситуации, которые были недопоняты, недоприняты, не пройдены как надо, приходят к нам снова, чуть изменившись. Мы бродим по спирали, встречая одни и те же ошибки и уроки, если вовремя не сделали выводы, не выросли достаточно, не изменились в соответствии с уроком.
Перечитывая строчки о прошлых чувствах, я ловлю себя на мысли, что всё всегда есть в нас. Внутри. А встречающиеся на нашем пути люди лишь извлекают это из нас. Отражают. Принимают в себя. Становятся частью нашего мира и делятся с нами своим. Спасибо каждому за это. За тепло этих миров и за уроки, которые каждый человек приносит с собой. Всё содержится в нас. Нежность. Ласка. Любовь. Грусть. Тревога.
Радость. Счастье… В нашу жизнь приходят люди, уходят из нее. Кто-то легко, кто-то с болью, вырывая из нашей души куски, с кровью. Но… Ведь всё, что в нас есть, оно там и остается. Всё наше остается с нами! Если мы умеем быть нежными, мы снова это ощутим с кем-то другим. Если грусть наполняет нашу душу, она останется с нами, и мы должны учиться договариваться с нею. Если мы умеем любить, то обязательно полюбим снова, еще сильнее, еще искреннее. Все чувства внутри нас.
Стихи - это что-то вроде карты внутреннего мира. Карта может быть политической, географической, климатической… У нее может быть разный масштаб, цвет, тип бумаги и язык, на котором напечатаны названия океанов и материков… Но мир один и тот же. Он всегда в нас. Мы носим его в себе.
И не надо бояться, что наши чувства не поняли, не приняли, отвергли. Не стоит стыдиться невзаимной любви и разбитых надежд. Мир остался внутри. Он целостен. Он не разбит и не разрушен. И он по-своему красив.
Никогда не поздно начинать чертить новую карту.
Иногда надо вылезти из своей ракушки, оглянуться вокруг, снова увидеть красоту, снова выпустить наружу из души все чувства, которые там прячутся. И пусть себе живут… Они могут говорить даже словами 20-летней давности, но это всегда голос одного и того же мира - твоего, настоящего.
Государство и система сознательно убивают в людях чувство любви. Наши правители делают из нас безвольных рабов, их интересы основаны на собственной выгоде и жадность их безмерна. Мы никогда не будем счастливы, если не сможем любить.
Мне бы любовь свою спустить, наконец, с цепи - пусть из стихов сорвётся в жизнь и закружит нас. Только вот внутренний голос кричит: «Терпи! Прячь от него всю нежность, да и от лишних глаз». Знаешь, стихи по венам бегут, как кровь. Бьются, как пульс, в висках, не дают забыть. Как надоело выплакивать из себя любовь! Как же хочется просто её прожить.
В строки засунуть счастье - привычно нам с тобой. Ты упрячешь своё, да и я со своим вожусь. Каждому чувству в душе поэта хватает слов, только вот никогда до конца не прольётся грусть. В строчках не выразишь тонкость пальцев, густую бровь, самых безумных снов не опишешь текстом, нет. Знаешь, стихи, как чай, можно пить одной, но на двоих-то он и приятнее, и вкусней.