Спокойно, тихо, нежно, не спеша,
В чарующем потоке сладострастья
Навстречу открывается душа
И… тихо-тихо, в душу льётся счастье.
Для душ родных любовь - словно магнит
В кольце бескрайнего круговорота.
Чужд для неё наш повседневный быт
Любовь - сродни красивому полёту!!!
Она совсем не для ушей чужих,
Тем более, не ради манифеста.
Она святая только для двоих!!!
А третьему в любви, …увы, …не место!
На ушко можно тихо прошептать,
Не доверяя трубке телефона.
Не надо о любви своей кричать…
Пожалуйста, спокойнее, в пол тона…
Любовь не обсуждай на стороне.
Ведь, если ты поёшь на людях трели,
А не хранишь её у сердца, в глубине…
То, извини!!! Такой любви не верю!
Святое чувство не для третьих рук.
Иначе - это чувство не святое!!!
Пусть даже для друзей и для подруг…
Запомните: …В любви есть только ДВОЕ!
Вот идёт предрешенность, в молчание плавит золото.
Год назад мы столкнулись практически в невесомости, городской суете, в перекрёстке от общей памяти. Дочертили друг другу крылья, чтоб вновь расправить их. Часовые дождя небо лили весной на голову - разлетались по улице капли, плащи и голуби. Расходились попутчики, тропки, часы и мнения - невесомость хранила нас в первом прикосновении. Год назад мы столкнулись при уличном наводнении, в каждой ломаной линии - наши сердцебиения.
Мое золото, ты стал главным моим молчанием.
Предрешенностью встречи, загаданной на прощание.
«…я с ним сходила с ума, а без него- подавно»
Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней…
Пришли дожди и холода,
Пожухли травы.
Ну, что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы.
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
Для вас оправу
Придумать - безнадёжный труд,
И Вы не правы, не правы, не правы
Вы
Вы - дом покинутый пустой,
Вулкан без лавы,
Берёте души на постой,
Да, Вы не правы.
И пусть в речах моих сейчас
Одна отрава -
Но, верю я, придёт мой час,
А вы не правы, не правы, не правы
Звучат прощальные слова,
Гремят составы,
Жизнь, как всегда, сейчас права,
А Вы не правы.
Пришли дожди и холода,
Пожухли травы.
Ну, что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы, не правы, не правы
Вы
Александр Дольский
Почему вы любовь называете смертью?
Это нелепо. Не стоит заблуждаться.
Разве смерть вносит в жизнь человека страданье?
Разве смерть заставляет вставать, чтобы вновь опускаться?
Это смерть заставляет вас клясться любимым?
Или глупость советует клятвы давать подлецам?
Вы не путайте, смерть далека от признаний,
От подарков, речей и дешевых наигранных драм.
Смерть - не любовь и любовь - не является смертью,
Скорее любовь - это жизнь, а не что-то другое.
Вы при жизни страдаете, при жизни опять совершаете
То, что когда уже пропитало вас болью.
Смерть лишь итог бездарно прожитой жизни,
Лишь финал самых глупых, нелепых ошибок.
И скорее уж смерть - лишь спасенье влюбленным глупцам
Что однажды упав, не бросают бесплодных попыток.
Смерть лишь конец всем дешевым, фальшивым признаньям
И лишь урна для сотни бессмысленных слов.
Смерть - не любовь, а скорее прощанье
С жизнью под тяжестью этих «любовных оков».
Душа летит, беснуется, клокочет
и, между прочем, хочется огней!
Придти к тебе сквозь поволоку ночи,
и стать хотя бы на сто дней -твоей.
Но долог час до совращенья мира,
как путь далек, и голоден мой день,
не сотвори (кричат глупцы) кумира,
ты для кумира правда и мишень.
Бежать от боли, несмотря на холод
зимы, которой нет конца. Бегу.
Но пережил мой день пожар и голод,
душа летит. И хочется к нему.
Ольга Тиманова
Не обрубай мне крылья, я тебя прошу,
Безумно хочется полётом насладиться…
И к серым будням я вернуться не спешу,
Мне наша сказка нравится, я не боюсь в ней раствориться…
Я знаю, в жизни много вечных НО,
И наши судьбы, кажется, не совместимы,
Но чувствую в тебе родную душу всё равно,
И мы как-будто бы одно, не разделимы…
И друг о друге мы почти не знаем ничего,
Но хорошо нам вместе, мы друг друга понимаем.
И мне от взгляда твоего становится тепло…
Давай, как можно дольше полетаем…
он музыкой так ловко обольстил тебя,
проник искусно в твою плоть и мысли.
а ты не смог понять Его, остановить себя
и избежать предательства не потрудился.
и скрипки скрип, и её струн тот лязг казался тебе дивным звуком,
ты восхищался им, не понимая Его боль.
а Он страдая ждал, Он отдавался молча мукам.
и каждый раз встречая вместе вас он чувствовал свою мозоль.
…
…
да, в музыке он Богом был, никто не спорил,
и взгляд чертовский парализовал всех как гипноз.
но мелок он душенкой, и изменой чувства опозорил…
он до Него как личность совершенно не дорос.
всем людям на Земле даются свыше испытания,
преодолев их мы становимся ещё сильней.
и сколько б горя нам не приносили тяжкие страдания,
всегда есть человек, который любит, и с которым мир ещё светлей…
Мой котик, как наркотик -
Счастливые глаза
Твои! … восьмые ноты
За рамках бытия…
Играет чья-то фуга…
Пределов нет любви…
Есть в рамках мира угол -
Там чай с саган-дайли
С тобой мы пили лёжа
На травяном ковре…
Мы там всегда моложе…
Влюблённой Ангаре
Стихи читали-пели…
Включали звёды-свечи…
Для нашей колыбели
Любви… Прекрасный вечер
Доктор сказала с опаской: «У вас нет пульса».
Я отвечал ей: «Вы правы, он бьётся в стоках».
Доктор просила: «Пожалуйста, не сутулься».
Я же резонно заметил, что сдавлен в блоках,
В серых кварталах под прессом небесной тверди,
Где мне давно бы пора перейти на сурдо,
Не облачая в амбиции опер Верди
Эти стихи, что склоняют мораль к абсурду.
Доктор, мне страшно. Вы слышите? Я не слышу
Собственный голос, ослабленный и болезный.
Чувствую только, как дрожь заполняет ниши,
Будто бы ток проскочил по губам железным.
Сразу, как только касаюсь пера в припадке, -
Импульс по венам и гулкий удар в затылок.
Всё очень просто: стихи мои, что припарки
Мертвому телу, ведь слово во мне застыло.
Доктор, вино в моём кубке - не кровь Христова,
Это отрава, в ней истины кот наплакал.
Мне говорят, что во мне ничего святого,
Не замечая, что сердце моё в заплатах.
Камень в груди, отбивающий такт конвульсий,
Стал метрономом, что рёбра молотит в кашу.
Мой милый доктор, мне вовсе не нужно пульса,
Если однажды ему не сравняться
С вашим.
(22.11.2017)
И вот она, красивая, как бес, за хвост поймав и аэроэкспресс, и самолёт, готовящийся к взлету, откидывает кресло у окна, включает shuffle, трогает журнал, но не берет - довольно переплёта. Ее побег невыносимо прост: от пробок, брендов, мудаков и звёзд, на деле предстающих - мудаками, от гениев всех рангов и мастей, поющих песни, тянущих в постель, от Кастанед, Коэльо, Мураками, от переплетов - книжных и живых, от огнестрельных, рваных, ножевых, от нищеты и пошлого достатка, ее побег - сквозь зиму, за рубеж, без багажа, сомнения, рублей, без памяти - а значит, без оглядки. Погонь не будет, рации молчат, у звездного десанта тихий час, включают свет, подходит стюардесса. Вода без газа, яблочный и плед, святой огонь блуждает по земле, крыло в граните облачного пресса. Она сидит, красивая, как бес, и вспоминает, есть ли интерес искать билеты в точку невозврата. Посадка через несколько минут, в Париже дождь, прибытия не ждут, ждут там, в Москве.
Но ей туда не надо.
я люблю тебя, слышишь? любви моей края нет.
ты останешься первой, заменишь вторую, третью.
худощавые руки. царапины на спине; -
мои чувства к тебе горячее калённой меди.
я люблю тебя, слышишь? по бритве идя к петле
буду предан тебе, даже став для тебя мерзавцем.
ветром платье твоё задирается до колен
и пахучие волосы тихо текут сквозь пальцы.
я люблю тебя, слышишь? бесформенный кавардак
этих строк - о тебе. я на большее не способен.
оставайся моей на секунду и навсегда.
оставайся с дня встречи до дат вдоль немых надгробий.
по горячей земле растекается молоком
свет далёких Галактик, мерцающих где-то выше.
кроме фото твоих нету мне никаких икон.
я люблю её, Боги,
позвольте ей это слышать.