Источник Антилопы был в степи и находился на равнине
С прохладной, весело журчащей питьевой водой,
А озеро пересыхало, превращалось в плоское пространство с илом
И не было другого водопоя много миль кругом.
Здесь жеребёнок-иноходец вороной в трёхлетку вырос.
Излюбленные эти пастбища делил с клеймёными стадами.
Однажды фермер разыскал кобыл, которые к источнику ушли.
Увидел с ними жеребца, тот вёл себя как их хозяин,
Сгонял их вместе. Мастью угольной отличен был
От золотистых кобылиц, высоких полукровок, с взглядом лани.
У них нрав и спокойный и довольно кроткий
И фермер мог бы без труда домой их отогнать,
Но, видно, заразил их дикостью конь-иноходец
Они умчались, всадника оставив позади себя…
Так и вернулся скотовод с одной лошадкой заморённой.
С густою чёрной гривой и блестящими зелёными глазами
Красавец конь стал уводить из разных мест кобыл,
Во всей округе он распоряжался самовластно.
Табун по численности он довёл голов до двадцати,
Семья им очень ревностно и энергично охранялась.
Убытки фермеры несли из-за Мустанга постоянно
И поведение коня бесило, наступил терпению предел.
Обидно было лошадей терять так безвозвратно
Ковбои, чтобы истребить его, решили пули не жалеть.
А ведь по сути иноходец не был виноватым.
Продолжение следует.
Написано по рассказу Эрнеста Сетона-Томпсона «Мустанг-иноходец»
Табун мустангов путь держал на водопой к источнику.
Джо разглядел в нём пару очень резвых жеребят.
Один из них хорош! Красавец цвета чисто чёрного,
Был иноходцем, есть такой односторонний шаг,
И опыт подсказал ковбою: иноходь его врождённая.
Коня с блестящими боками и ногами очень стройными
Джо снова встретил там же через год
Аллюр мустанга был по-прежнему особенный.
Поймать такого дикаря, конечно, будет нелегко…
Но эта мысль созвучна с давнею мечтою потаённою.
Он заимел тавро, чтоб им клеймить животных,
Хотел хозяином стать ранчо и безбедно жить,
Копил деньжат, чтоб наконец то при расчёте
Смог стадо из коров приобретённых завести,
Но каждый раз по осени соблазны уводили в город…
И всё его богатство одна старая корова.
Джо всё же верил-улыбнётся и ему судьба,
Теперь он делал ставку на поимку вороного,
С надеждой стал случайности удобной выжидать.
Работал он и времени свободного имел немного.
Джо превосходно разбирался в лошадях и их характерах:
Гнедая-норовиста, белой масти кроткая всегда,
А вороная зла как бес и как осёл упряма
И если дать ей когти, справится со львом она.
Зачем мустанг был нужен Джо? Всем было странно.
У скотоводов убивать и прогонять мустангов- правило,
Чтоб пастбища не портили, не уводили лошадей.
Привыкнув к воле, уведённые, уже не возвращаются.
Ковбои не могли понять ни Джо и ни его затей…
Нет смысла дикаря ловить, неприручённым он останется.
Продолжение следует.
- Американцы, вы действительно думаете, что австралийцы ездят в школу на кенгуру?
- Нет, конечно. Кенгуру - не лошади, а мы - не идиоты. Мы прекрасно знаем, что вы ездите в их сумках.
Акбар Мухаммад Саид
Прекрасную кобылу в стойло привёл хозяин поутру.
Она была чудесно-белой, и с длинной гривой, вся в цвету.
В неё влюбился жеребёнок, такой он красоты не знал,
Нетерпеливо фыркал в страсти и от любви в душе сгорал.
Их разделяла в стойле стенка, тот жеребец к щели льнул,
Смотрел на милую кобылу и тихо песнь любви тянул.
Кобылка удивлённо ржала, но чувство в сердце у неё
Небесной молнией сверкнуло, услышав песню про любовь.
Хозяин тот был очень хитрый, кобылкой жеребца дразнил,
Хотел, чтобы был в скачках быстрым и потому так горячил.
Вся сила та, что в чувстве этом, подобна жаркому огню!
Влюблённый конь, как буйный ветер, и нет преград тому коню!
На скачках не было и равных, тот жеребец стрелой летел!
Доволен был хозяин этим, но денег он ещё хотел.
Не дал остыть, не дал награду - кобылу ту, что он любил,
И на спор стал скакать за плату, воды холодной конь испил.
Когда закончились те скачки, коня во стойло привели.
Тот занемог и был горячим, хозяин вновь налил воды.
Той ночью, заболев жестоко, хрипел и жалобно он ржал,
Любимую кобылку нежно тем ржанием к себе он звал.
Кобылка заметалась в стойле, копытом землю стала рыть,
Хотела быть с конём любимым и в дверь ногами стала бить.
Когда устала от попыток, решила в щелку посмотреть -
Её любимый рухнул в сено, без сил остался, стал хрипеть.
И вздыбилась, увидев это, со всею мощью двух копыт
Ударила по стенке тонкой, колени в кровь себе разбив.
Вошла к любимому и рядом легла и стала согревать.
От теплоты и чувства милой стал жеребёнок оживать.
Хозяин видит - плохо дело, мясник сосед уж тут как тут.
Решил продать коня на мясо, и шкуру тоже продадут.
Кобыла стала ржать тоскливо, и просит миленького встать.
Он встал с трудом, прильнул к любимой, и стали рядышком стоять.
Когда решили взять уздечку и нацепить её коню,
Кобыла резко подскочила, не подпустила их к нему.
Подговорила тихим ржаньем любимого бежать совсем.
Когда хозяин отвернулся, рванулась, милый же за ней.
Они сбежали от мучений, но нелегко пришлось коню.
С трудом бежал он за любимой, поддержка - милая ему.
На круп кобылки опирался, порою просто вис на ней.
Она тащила всею силой, ведь не было любви сильней.
Лечила жеребца травою и телом грела до утра,
Любовью нежною и лаской, выхаживала как могла.
Поправившись от всех болезней, он ей признался, что влюблён.
Она же милому призналась, что сражена самим конём…
Copyright: Акбар Мухаммад Саид, 2012
Свидетельство о публикации 112 060 302 031
Кони, кони - вы сказка и песня.
К вам любви объяснить не смогу.
Словно в детстве каком-то нездешнем
Вижу вас я в ночном на лугу.
Помню, как стригунком жеребенком
Прикоснулось доверье к руке,
И с тех пор то негромко, то звонко
Все зовет и зовет вдалеке.
И куда б нас мечта ни носила,
Долетая до новых планет,
Будем мерить мы вашею силой
Неуемную силу ракет.
Но какою нам силой измерить
То тепло, что рождаете вы?
То стремленье прекрасному верить
В тихом шуме дубрав и травы?
То слиянье с природой чудесной,
Что осталось в ночном на лугу?
Кони, кони - вы сказка и песня!
К вам любви объяснить не смогу…
В забытом храме встану у порога
И подойду тихонько к алтарю.
Я так давно хочу спросить у Бога:
«Спаситель, есть ли лошади в раю?»
Ведь этой жизни лучшие мгновенья
Я провожу, наверное, в седле.
Пусть это странным кажется кому-то,
Нет ничего прекрасней на Земле
Безумной скачки, мощи и напора,
Трёхтактной дроби кованых копыт,
Шального ветра, воли и простора,
Да горизонта, что к себе манит.
Дорога лентой вдаль ведёт куда-то
Среди лугов, туманов и дождей.
Поверьте, люди, я не виновата,
Что родилась влюблённой в лошадей.
А конь губами трогает ладони,
В траве роса алмазами блестит,
И целый мир в глазах лиловых тонет,
И солнце пряди гривы золотит.
Быть может, мы Судьбу не выбираем,
И свыше дан огонь Души моей.
Прости, Господь, но мне не надо Рая,
Если в Раю не будет лошадей!
Лошади умеют плавать,
Но не хорошо, не далеко,
Глория по-русски значит слава,
Это вам запомнится легко.
Шел корабль своим названьем гордый,
Океан старались превозмочь,
В трюме добрыми мотая головами,
Лошади томились день и ночь.
Тыща лошадей, подков четыре тыщи,
Счастья людям вы не принесли,
Мина кораблю пробила днище,
Далеко-далеко от земли.
Люди сели в шлюпки, в лодки сели,
Лошади поплыли просто так,
Как же быть и что же делать, если,
Места нет на лодках и плотах.
Плыл по океану рыжий остров,
В синем море остров плыл гнедой,
Лошадям казалось плавать просто,
Океан казался им рекой.
Но не видно у реки той краю,
На исходе лошадиных сил,
Вдруг заржали кони возражая,
Тем, кто в океане их топил.
Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не ушли,
Вот и все, но все-таки мне жаль их,
Рыжих, не увидевших земли.
Скaчки. Перед нaчaлом зaбегов в конюшню входит инспектор ипподромa и видит, кaк один тренер что-то дaет своей лошaди.
Инспектор:
- Что это еще зa тaблетки?!
- Это? Это просто кaрaмельки. Сaм ем, вот и дaл лошaди. Хотите?
- Ну дaвaйте…
Перед сaмым стaртом тренер говорит своему жокею:
- Всю дистaнцию держись в середине. Вперед выходи только нa последнем круге. Если тебя перед финишем кто-нибудь обгонит, не волнуйся, это или я, или инспектор.
Осенью 1990 года вместе с возвратившимся из отпуска замполитом прилетел на заставу какой-то мужик в штатском. Ну, прилетел и прилетел, мало что
ли что. Вроде не начальство, и на том спасибо. На боевом расчете он ходил чуть в сторонке, ковыряя листву в газоне. По окончании распределения нарядов на завтрашний день слово взял старшина. Мы слегка
напряглись, так как ничего хорошего ему говорить не доверяли, а если и доверяли, то как правило какой-нибудь фронт работ провозглашался. Но тот начал издалека буквально следующими словами:
- Товарищи пограничники!
Расслабились, поскольку если бы предстояло рыть канаву, вступление было бы типа: Гребанные дожди затопляют коновязь по скакательные суставы конского состава. Итак, он продолжил:
- Правила соблюдения техники безопасности писаны кровью личного состава и сломанными карьерами непосредственного начальства искалеченного
личного состава. За лето в Округе участились случаи травматизма при несении службы верхом.
Потом привел статистику по бумажке и махнул фланирующему неподалеку мужику.
- Прошу любить и жаловать, инструктор пятигорского ипподрома, мастер
вольтижировки Петр Петрович Басос.
Рядом стоящий Сурков незамедлительно закатил глаза и чревовещал, не шевеля губами, впрочем, не очень громко: Отсос Петрович.
При ближайшем рассмотрении Петр Петрович внешне напоминал вышедшего в тираж провинциального хореографа, с неравномерными по густоте
бакенбардами на испитом лице. Хотя столичных хореографов мне и раньше не попадалось, представлял я их именно такими, с вывернутыми носками наружу
ногами и откляченной слегка задницей на непропорционально длинном торсе.
Прокашлявшись в манжет, Петрович имел речь.
- Друзья. Я вас научу падать с лошади и коней.
Подивившись краткостью фабулы и изощренной зоологической
дифференциацией, мы, те кто был свободен от службы в этот дивный вечер,
потянулись было в конюшню за «лошадью и конями», но были остановлены
криком: «Стойте, сначала теория на козле! Пройдемте в спортгородок,
только принесите пожалуйста седло с недоуздком. «Вконец заинтригованные
еще до кучи и козлом, пришли на площадку (стандартный набор - брусья,
перекладина, лестницы
представлял собой убогое зрелище в виде продольной половины чурбака на четырех ногах.
- Ой, а почему это подпруги две?
Не получив ответа, Отсос Петрович заседлал козла и тупо стоял с уздечкой
в руке. Поняв, что это лишний девайс, он отложил ее в сторону и лихо
вскочил на козла. Зрелище получилось диковатое.
- Или псих, или. банутый, - предположил Сурик.
Все, кто услышал, закивали. Подумав, что это одобрение, джигит начал
рассказывать о группировке и порядке вынимания ног из стремян. Потом он довольно долго кувыркался на землю в различных ракурсах, проявив
несомненную в этом деле компетентность. Тут мимо проходил… рядовой
Нурпазыл Сапарович Жантороев, он был только что поменян на вышке и соответственно экипирован, выдвигаясь на заслуженный отдых.
- Это чо за чмо в моем седле?
Объяснили. Нурик почесал репу и неожиданно спросил:
- А зачем кувыркаться, если и так можно соскочить?
Петрович снисходительно пояснил, мол это образно, предполагается, что
лошадь падает.
- Понятно, теперь, товарищ инструктор, оденьте вот это, и покувыркайтесь.
Нурик протянул ему весло (АК-74 с прикладом), предварительно отстегнув
магазин. Отсос Петрович задумчиво покрутил железку, но как обычно, в самом интересном месте случился облом.
- Жантороев, почему здесь до сих пор! Марш в дежурку разоружаться!
Это нарисовался прапорщик Арбеков с кружкой молока и полбуханкой в руках.
Петрович воспрял.
- Ну теперь седлайте коней, и потренируемся, пока не стемнело.
Ковыряясь в конюшне, мы с Сурком рассуждали, как он будет заставлять
лошадь падать. Я, чертыхаясь с подпругой, с ужасом вспоминал свои полеты
с лошади, рост моего Раджа в холке составлял 160 см. Успокаивало то,
что заставить моего мерина упасть может только барсучья нора или Надька,
жена старшины, и то, если мчаться галопом.
Пришли, уже верхом, обратно на спортплощадку.
Петр Петрович, обращаясь к старшине, предложил:
- Вы не желаете потренироваться?
Арбеков чуть не подавился кружкой.
- Нет, знаете ли, подагра мучает нынче. (думаю, перепутал с простатой).
- Принесите, пожалуйста, вожжи или веревку пару метров.
Принесли.
Примерившись, Петрович подошел к моему животному (я так и думал) и привязал вожжи за переднюю ногу около копыта.
- Чтобы заставить коня упасть, ему надо сделать подсечку.
Подведя Раджа к козлу инструктор забрался в седло и поерзал. Ступни
до стремян не доставали. Спешился, подтянул под себя. И только
собрался было лезть опять…
- Товарищ жокей, погодите!
Нурик тащил автомат, СПШ и ремень с подсумком.
- Вот, взял с разрешения замбоя, бинокль и радиостанцию он не дал,
говорит разобьете нафиг.
Петрович тоскливо облачился в обычный набор снаряжения и влез на коня.
Сначала Радж не хотел идти вообще. Затем он не хотел идти рысью. В общем, пока я его не пнул, конь мой тупил конкретно. Потом он не хотел
подсекатьс. Как только Отсос Петрович дергал за вожжи, Радж
просто-напросто подгибал ногу, и мертво вставал из любого аллюра.
Автомат тем временем по законам кинематики (или чего там) с железным
стуком бил Петровича по затылку. Веселуха.
Пришлось идти за камчой. Увидев плетку, Радж скакнул с места в карьер и понесся к деревьям не разбирая дороги. Тут все и случилось. Видимо, не вполне осознанно Отсос Петрович дернул подсекая, конь мой бедолага
рухнул передней частью, и кувыркнулся. Герой наш летел как сидел. В той
же позе, не изменив выражения лица. Просто продолжил поступательное
движение на высоте полутора метров, пока не встретил на своем пути
грушу. Он так уебался в несчастное дерево, что осыпались последние
плоды, а от звука удара лицом в ствол, в хлеву тревожно замычал Борька.
Итог. Эпидермис лба остался на груше. Из передних зубов остались только
клыки внизу. Сколько ребер поломал - точно не знаю, но не меньше чем
зубов. И как апофеоз, перфорированный затворной рамой затылок, чудом что
вскользь, но до уха. Наутро его, запромедоленного, отправили экстренным
бортом в госпиталь штопать и пугать стоматологов всем своим внешним
видом.
А серьезных травм у нас на всем фланге и до того не было, и после не случалось.
неделю.
Приехал мужик на телеге в село и кричит:
- Я уголь привёз!
Запряженный конь поворачивается и говорит:
- Да, бл%, ты привез!
Мечтательные лошади всю жизнь ждут белого коня под принцем.))
Белый пепел с неба падал,
На мою ладонь,
Заметал дворы снегами,
Белогривый конь,
Так непрошено, ретиво,
Всё вокруг круша,
Наполнялась позитивом,
От зимы душа…
Целые мустангов стаи,
Белых лошадей,
На лице, ладонях тают,
На задворках шей,
Эти белые мустанги,
Звёзды площадей,
Блеском снега нам осветят,
Быстротечность дней…
© Паша Броский