Дополнительная эмиссия лжи уменьшает долю правды в уставном капитале восприятия.
Когда узнают правду, то жалеют о лжи, как о потерянной невинности.
Самая опасная ложь - не сказанная правда.
А может, я - твоя мечта,
А может, я - твое спасенье?
Из темной тины невезений
Ты возвеличен до Христа.
Идем, тебя я уведу
Туда, где нас легко забудут,
Где птицы песнями разбудят
И отведут от нас беду.
Со мной не вспомнишь ты о ней -
Той белой легкокрылой птице.
Ты сможешь и в меня влюбиться,
Ведь крылья черные сильней.
Ты сможешь горечь расплескать
До той, последней, черной капли,
Твоя душа слегка озябнет,
Ты больше не рискнешь летать.
Забудешься со мной в раю,
Пускай немного злом и ложном,
Я это ветреное ложе
Тебе на вечер подарю.
К утру не вспомнишь ты меня -
Ни рук, ни имени, ни взгляда…
Случайно оказались рядом
Два затухающих огня…
Ты лжешь, и я жестоко лгу
Себе, тебе и всей планете.
Я - женщина, я - легкий ветер,
Я тоже от себя бегу…
(из поэтического спектакля)
В мире так много правды, что ложь просто не нужна.
Сладкая ложь не так горчит.
Чем больше видишь и слышишь,
тем больше в глазах слезится,
про дружбу, любовь чаще пишут
отъявленные эгоисты,
про то, что прощать всех надо
кричат во всё горло садисты,
притворство словно отрава
меняет знакомые лица,
добро воспевают злыдни,
обман плывёт над планетой,
Молчите! И так всем видно
на ком что за маска одета!
Ты думаешь я глупая, я дура?
Пишу тебе, прошу: «Приди, возьми!»
Всё понимаю, не могу не думать,
Осознавать без боли и тоски.
Я понимаю: никогда не буду
С тобою рядом, просто потому,
Что сердцем и душою ты с другою и годы жизни -
Вот свидетели твои.
И сын растёт, и дома всё в порядке,
Налажен быт, друзей надёжных создан круг.
И не хватало только беспорядка?
Зачем он?
Нафиг посылай ты всех подруг!
А я - воспоминанье прошлой жизни:
Свободной, беззаботной и шальной
Бессонных ночек, недопитых виски
И вздохов, и прогулок под луной.
Как я любила, как ждала признаний!
Как я хотела вечно быть с тобой!
Но только страшных мук, переживаний
Дождалась я той осенью сырой.
Моё упрямство, шутка злая
Сыграло шутку с нами невпопад.
Поэтому так мне сейчас и сладко,
Как было горько 20 лет назад.
В Эфиопии возмущены присвоением армянами эфиопского алфавита
3 Декабря 2016, 11:51
В газете «Литературная Грузия» опубликовано интервью известного эфиопского политолога Текола Хагоса, в котором он выражает возмущение присвоением армянами эфиопского алфавита, передает Интерфакс.
Т.Хагос ознакомился с материалами и историей т.н. «геноцида армян» и начал проводить собственные исследования.
По его словам, его поразил тот факт, что армяне так мастерски смогли и подали свою версию о «геноциде» международному сообществу. Также политолог был удивлен тем, что в книге на армянском языке на данную тему буквы были из древнего эфиопского алфавита.
«Я перелистывал книгу и передо мной оживились старые образцы одного из самых старых алфавитов на земле - эфиопского. Это были копии наших букв, которыми писали наши предки тысячу лет назад. От удивления я чуть не вскрикнул. Мой друг прочитал несколько лекций на эту тему, и по его словам, мировая наука знает, что это эфиопский алфавит, но все молчат и армяне пропагандируют ее как свою», - сказал Т.Хагос.
После этого он принял решение подготовить книгу, которая посвящена эфиопскому алфавиту, его созданию и развитию.
«После этой истории я начал проводить расследования дополнительных фактов. В своей новой книге я разоблачу эту ложь, и весь мир будет знать об этой подлой попытке армянских историков похищать научное и культурное наследие чужого народа», - заявил Т.Хагос.
Самые лживые речи - надгробные.
Единственное что развивается и совершенствуется в этом мире, так это ложь.
Правда может причинить боль, но раны, нанесенные ложью, не затянутся никогда
Наше нищенство
Политико-экономы и полицейское право, ведущие борьбу с уличным нищенством, говорят: «Ради блага человечества не подавайте ни копейки!» Эту фразу следует видоизменить таким образом: «Ради блага человечества не просите милостыни», и вторая форма, кажется, будет ближе к решению вопроса, чем первая. Ведь берут и просят гораздо чаще, чем дают. Редко кто умеет и любит давать. Русский человек, например, ужасно застенчив, когда даёт или предлагает, зато просить и брать он умеет и любит, и это даже вошло у него в привычку и составляет одно из его коренных свойств. Это свойство присуще в одинаковой степени всем слоям общества: и уличным нищим, и их благодетелям. В низших слоях развита и веками воспитана страсть к нищенству, попрошайничеству, приживальству, а в средних и высших -- ко всякого рода одолжениям, любезностям, пособиям, заимствованиям, уступкам, скидкам, льготам… Извозчик просит прибавки, трактирный официант презирает того, кто не даёт ему на чай, акушерка не стыдится стоять на крестинах с тарелочкой и собирать с гостей двугривенные, драматург со спокойной совестью заимствует чужие пьесы и выдаёт их за свои, одна десятая пассажиров в каждом поезде едет бесплатно, в театрах, загородных садах и в цирках даровые посетители составляют необходимое, привычное зло, с которым не решится вести борьбу ни один антрепренёр; в каждом правлении железной дороги или банка вы найдёте с десяток порядочных, очень приличных людей, получающих жалованье совершенно даром; ни один чиновник не откажется от пособия или командировки, и любой врач подтвердит, что добрая половина тех медицинских свидетельств, которые прилагаются к прошениям об отпусках и пособиях, выдаются из любезности, а не по совести. У самой щепетильной и совестливой части общества -- у молодёжи -- стипендии, пособия, подписки, концерты с даровыми исполнителями давно уже стали обычаем; Общество вспомоществования недостаточным студентам никак не может получить долгов с своих бывших клиентов, и, кажется, не было ещё примера, чтобы студент, ставши богатым человеком, считал нужным возвратить свою стипендию. О неуважении к мелким долгам и авансам, о зачитывании чужих книг и рукописей, о том, что из ста тысяч читающих за чтение платит только одна тысяча, нечего и говорить. Каждый интеллигентный человек читал Тургенева и Толстого, но далеко не каждый платил за их сочинения.
Красть безнравственно, но брать можно. Адвокат берёт за своё участие в бракоразводном процессе minimum четыре тысячи не потому, что это дОлжно, а потому что можно. Художник за свою картину, написанную в пять дней, просит десять тысяч, артист просит за сезон двадцать две тысячи, и никто за это не называет их дурными людьми. Можно брать -- и они в глазах общества правы.
И сознание, что «это можно», всякого просящего и берущего спасает от стыда и неловкого чувства. Иная полковница, почтенная мать семейства, стыдится, что у неё седые волосы, но ей нисколько не стыдно ехать в поезде по билету агента или сидеть в партере театра по контрамарке, взятой у знакомого капельдинера. Стыдно лгать, но не стыдно просить у доктора медицинского свидетельства, чтобы одурачить казну и содрать с неё ни за что ни про что 200 -- 300 -- 1000 рублей, не стыдно просить у влиятельной особы места для человека, заведомо неспособного. Порядочный человек не перестает быть порядочным оттого, что даром получает жалованье или едет в командировку, над которой сам же смеется. О пособиях, подписках, даровых жалованьях, о бесплатных билетах и контрамарках, о зачитанных книгах и проч. все говорят вслух, никто не краснеет, все чувствуют себя прекрасно и все милые люди.
Те, кому всё это несимпатично в русском человеке, оправдывают его рудинскими свойствами его характера, именно тем, что русский человек относится одинаково беспечно как к чужой, так и к своей собственности: он зря берёт и в то же время зря даёт. Пусть так. Но ведь человеку, кроме характера и темперамента, дана ещё способность рассуждать; кто берётся оправдывать или обвинять, тот не должен забывать об этой способности. Каждый зря просящий и зря берущий, если он не извозчик и не официант, легко может рассудить и понять, что все эти одолжения, любезности, уступки, скидки и льготы не так невинны, как кажется, что за кулисами всего этого чрезвычайно часто кроются несправедливость, произвол, насилие над чужою совестью, эксплуатация чужого чувства, преступление. Разве начальник станции, дающий даровой билет, не крадёт? Разве льгота, данная Ивану, не служит в ущерб Петру?
Хуже всего, что беспечность и художественный беспорядок, царящие в отношениях русского человека к чужой собственности, попрошайничество и страсть получать незаслуженно и даром воспитали в обществе дурную привычку не уважать чужой труд. Барин, играющий в винт, нимало не думает о своём кучере, мёрзнущем на дворе; так и наше общество привыкло не думать о том, что сельское духовенство работает почти даром и живёт впроголодь, учителя, получающие за свой тяжёлый труд гроши, бедствуют, что в городских больницах работает даром, ничего не получая от общества, масса молодых врачей и что тот же злополучный Дрейпельхер, на которого была возложена громадная ответственность, получал от общества, его осудившего, гроши. Редко кто ратует за прибавку жалованья, например, офицерам или почтовым чиновникам, но за убавку готово стоять большинство. Чем дешевле, тем лучше, а если даром, то это ещё лучше.
Уличное нищенство -- это только маленькая частность большого общего. Нужно бороться не с ним, а с производящею причиною. Когда общество во всех своих слоях, сверху донизу, научится уважать чужой труд и чужую копейку, нищенство уличное, домашнее и всякое другое исчезнет само собою.
1885 г.
В мире иллюзий правды нет.
Я хочу встречать с тобой малиновый рассвет.