Ребята, нам всем восемнадцать
И двадцатому веку - восемнадцать мальчишеских лет.
За нами дороги белятся,
И белые вьюги несутся вослед.
За нами шагает ровесник,
Наш товарищ по крови - боевой 18-й год
России, как юной невесте
Он сквозь непогоду гвоздику несёт.
18-й год, ты об отдыхе знал понаслышке,
Нет пока о тебе ни поэмы, ни даже строки,
Но когда-нибудь ты расскажи, как шальные мальчишки
Приписав себе годы, в атаку водили полки!
Ребята, когда-нибудь братцы
Мы наверно приснимся комсомольцу грядущих годов.
Тому, кто за правду сражался
В свои восемнадцать бесстрашных годов.
Он спросит, как звали любимых?
Как вы звали любимых, что лишали покоя и сна.
Скажу - революции имя
Нам было дороже, чем все имена.
18-й год, ты об отдыхе знал понаслышке,
Нет пока о тебе ни поэмы, ни даже строки,
Но когда-нибудь ты расскажи, как шальные мальчишки
Приписав себе годы, в атаку водили полки!
Ребята, нам всем восемнадцать
И двадцатому веку - восемнадцать мальчишеских лет.
За нами дороги белятся,
И белые вьюги несутся вослед.
Лично я представил себе речь Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич такой, какой она должна была бы быть. Но не стала из-за ложного лукавства лауреата. Попробую воссоздать.
- Я стою на этой трибуне не одна, за мной, весь демократический, цивилизованный мир. Буду предельно честна с вами и с собой. Во-первых, Нобелевская премия давно уже не имеет никакого отношения к установлению мира между народами планеты, это серьезный политический инструмент и задачи у него иные.
В дни, когда я стала лауреатом Нобелевской премии, Россия приступила к ликвидации самого кровавого и людоедского режима нового столетия - ИГИЛ. Режим этот создан с помощью денег, идей и влияния тех, кто вручает мне сегодня Нобелевскую премию. И в их интересах. Россия серьезно нарушила планы этих людей и целых государств.
В конце 80-х годов прошлого века, я активно помогала ликвидировать СССР, и моя книга «Цинковые мальчики» о бессмысленной войне в Афганистане, серьезно помогла Западу разобрать на куски нашу общую Родину. Афганистан стал одним из главных геополитических поражений советского режима, приблизил его конец. Я создавала для этого необходимый информационный фон.
После СССР в Афганистане много лет правили людоеды из талибана, но меня это уже не интересовало, на целых 30 лет я погрузилась в анабиоз. Пока не настал нужный момент.
Я понимаю, что сейчас, в этот момент, западная пропаганда уже начала отыгрывать в Сирии «Афганистан 2.0» или «зачем наши мальчики умирают за Асада», поэтому меня вытащили из небытия.
Я помогу личным примером, поддержу тех, кто будет работать над «Цинковыми мальчиками -2». Напишу аннотацию и предисловие.
Я смогу, несмотря на то, что не являюсь писателем в полной мере. Я умею добывать нужную информацию в личном общении, отфильтровывать из нее полную жесть и трэш в рамках конкретного политического заказа, и выдавать чужие эмоции за свои.
И еще, я понимаю, что после Украины Запад начинает с аппетитом присматриваться к Беларуси. Будущему минскому майдану нужен авторитетный, заслуженный автор и посредник для сношений с Западом.
Думаю, у меня все получится, я оправдаю ваши надежды. Вы не зря потратились. Взгляды мои не изменились с начала 90-х годов - я так ничего и не поняла.
И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма - вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его…
Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.
Я знала: Дзержинский очень любил детей… Тысячи беспризорников обязаны ему новой жизнью…
Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя - Феликс Дзержинский - «меч и пламя» пролетарской революции.