Сделав неверный шаг, глупый ищет способы, чтобы продолжить свой путь, мудрый - чтобы вернуться обратно.
Прежде, чем сказать человеку «да», понаблюдай как он поведет себя, когда скажешь ему «нет».
*****
Не от ума - везение,
Не от мудрости - печаль,
А от того, что с дня рождения
На тебе печать…
Светлый мой ангел,
проторенных троп к тебе
не существует, только шипы да мхи.
Топи бездонны…
В них вехи поставил бес,
чтобы по ним ночами писать стихи.
Преданный ангел,
ты мечешься, словно сам
хочешь надежно спрятать и ложь и рай.
Света не будет,
выключен по адресам,
где замирал от нежности месяц май.
Верный мой ангел,
когда последний октябрь
вспыхнет на солнце медом, как от огня,
будь осторожен!
Прошу тебя, не избавь
душу от сказки, и не забудь меня.
Грустный мой ангел,
когда вернешься назад,
призраки счастья ядом напоят жизнь.
Будет так больно,
как будто каждый закат
в сердце смывает алым все миражи.
Нежный мой ангел,
дожди водопадят с крыш,
я для тебя не закрываю окно.
Знаю, ты злишься,
но, вдруг ты меня простишь,
чай на столе и подогрето вино.
Светлый мой ангел,
вулканы моих страстей
так закоптили небо, что всюду мгла.
Ночи длиннее…
Увижу ль тебя еще,
Или, хотя бы край твоего крыла?
Дремлет у пруда лягушка,
Снится чудный сон квакушке:
Южный берег, пляж, Алушта.
И она, такая душка,
Кепкою прикрыв макушку,
Солнцу подставляя брюшко
Нежится. И пьёт скакушка
С лаймом лимонад из кружки!
Ветер шепчет ей на ушко:
- Здравствуй, милая подружка!
Солнце золотит веснушки
На носу у деловушки.
Грянул гром. Словно из пушки
Дождь картечью на лягушку
Хлынул, испугав квакушку,
Намочил резвушке брюшко.
- Ква! - Заплакала лягушка.
- Где же пляж? Где лайм? Алушта…
Старый пруд возле опушки
Держит цепкою ловушкой.
**************************************
Теперь как в склепе, тихо там…
Висит в углу одна икона.
Нет ни набата перезвона.
И ни молитвы по утрам.
Пятном, кровавая слеза.
Застыла на иконном лике.
Лучом от солнца скачут блики.
Все таинство в себе неся.
Лишь тонкой-нежной паутинкой…
Соткал паук. Ведь Божья-Тварь!
Судьбу.Любовь. Все на Алтарь.
Под Ликом-Божьим, как картинка.
//ШАРМАН// мои стихи
********************************************
Рванём штурвалы, нам пора,
Нас снова манит высь.
Туда, где встречные ветра
Проносятся как жизнь.
Где синь пространство на века
Заполнила кругом,
Где кучевые облака
И над и под крылом.
Простор безбрежный захмелит,
Сомненья отпадут,
Исполним фееричный финт,
Чтоб изменить маршрут.
Заложим круто виражи,
Меняя курс, затем,
Мы пролетим сквозь миражи
Всех солнечных систем.
Помчимся в царство детских грёз,
В мир сказочных чудес,
Там где страна и город Оз Из изумруда весь.
Предстанут взору города
И зазеркалья край,
Где в королевстве изо льда
Без Герды мёрзнет Кай.
Нам явятся резной дворец
И семь богатырей,
И как царевну под венец
Подводит Елисей.
И душу нечто поразит,
Забытое почти,
Когда к нам Умка заскользит
По Млечному пути.
Мне бы чуточку лета,
Шум прибрежной волны,
Звёзды, ночь до рассвета,
Чтоб до самой зари
Слушать как море дышит
В такт целуя песок.
Мне бы чуточку выше,
Мне бы неба глоток.
Мне бы волны простора,
Да небесную гладь,
Ветру вольному второй
В унисон подпевать.
Чтоб созвучием звонким
Нашу песню шутя,
Баритоном не тонким
Напевала Земля
О безбрежном просторе.
Замечталась… Мне бы -
Просто слушать как море
Шепчет тайны свои.
Вот под землей, в сырой прохладной черни,
свой торный путь дырявят молча черви,
вот и наверх один из них приполз,
слегка напоминая знак фейсбука,
лежит в траве ни весел, ни испуган
а просто так
и рядом танцы с бубном
вершит толпа сверкающих стрекоз.
И я произношу: - Спасибо, Боже,
за всё, что в мире нас сильней и больше,
за то, что есть огонь и есть вода,
вино и хлеб,
и в летнем небе голубь,
за всех, кто в мир крича явился голый,
за тех, кого ведут любовь и голод,
и тех, кто улыбался уходя…
Вот водомерки лапками прилипли
к пруду, в котором солнечные блики,
на тень и свет разъяли тишину,
сравнимую лишь с музыкой великих,
ползет вдоль одуванчиков улитка
и каждый шорох мира есть улика
свидетельство тому, что я живу.
Дойдя до черты, добежав, доползя,
На самом краю, где бездонный провал,
Душа, что жива, остановит: нельзя,
Вернись, успокойся, ты просто устал.
Друзьям позвони, есть у каждого друг,
Представь над собою могильный гранит…
И в этот момент возникает испуг,
А он обязательно жизнь сохранит.
И в пятки забьётся живая душа,
На весь белый свет закричит: убегай!
И ты побежишь, все преграды круша,
Душа ведь захочет когда-нибудь в рай.
Дойдя до черты, добежав, доползя,
Колени свои, разодрав до крови,
Ты вспомни, как мать говорила: нельзя,
Послушайся маму и дальше живи!
человек считает облака… гном и гоблин прячутся пока, только иногда из-под застрехи выпадет листочек мотылек… слышится возня и шепоток… делят прошлогодние орехи. Человек читает облака. Слово. .. Сочетание.. . Строка. Делятся орехи.. . И окурки, скорлупа орехов, паучок, … Вот и шерсти выдранный клочок - гном подрался с гоблином.. Придурки. В человеке тают облака. Разве их удержишь. . С чердака, сквозь мошки невидимое пенье, вдруг услышишь шепот дураков: …"только бы хватило облаков, чтобы дописать стихотворенье"…
Мне морщинку на лбу не разглаживай,
как жила до тебя - и не помню я.
А у нас и дуэт был неслаженный,
и волшебно-хмельная симфония.
Сколько счастья с тобою выпито.
Сколько общих побед и радостей.
Если вместе сложить все твои цветы,
что дарил, мир умрёт от зависти.
И со щёк, где слезинки стаяли,
сколько соли с тобою съедено.
И года - лебедиными стаями.
Но пятнадцать лет - словно день один.
Взрослый сын. Не все живы родители.
И утраты камнями вечными.
Сколько раз мы друг друга обидели.
Сколько раз шли друг другу навстречу мы.
Нам с тобою не буйно, не тягостно.
Словно целым единым стали мы.
Боже, дай вместе быть до старости!
Долгих лет. Лебедиными стаями…
Это было так странно. Мне стыдно немного.
То предчувствие крови. Постчувствие власти.
Твёрдый шаг по размытой весенней дороге.
И прищур. И улыбка. И дикое счастье.
Мне для полного вдоха груди не хватало.
Билась пульсом неистовым к хищнику зависть.
Был во рту возбуждающий привкус металла,
и отметки зубов на манке оставались.
На плече - верной тяжестью дружеской длани -
только что обретённый фетиш мой - двустволка.
Каждый звук - не с истерикой трепетной лани,
а с довольной ухмылкой матёрого волка.
Я стреляла. Убила бы. Но не попала.
Кто-то где-то мне явно не выделил квоту…
И с томлением смутным не раз вспоминала
эту самую первую в жизни охоту.
- …вот это любо-о-овь…
(из диалога)
так вот проходит каких-то там пять с половиной лет
и у тебя целый список на тему «о чём жалеть»
в памяти (всё как у взрослых) лежит - как блокнот в столе
можно достать, поразглядывать, что-нибудь дописать
яркость твоих иллюстраций, конечно, давно не та всяким картинкам от времени свойственно выцветать
так же тускнеют портреты твои на чужих холстах
и чепухой обращаются прежние чудеса
так вот проходит каких-то там пять с половиной лет
а у тебя доброта и терпение на нуле
вкручено что-то похлеще взамен отгоревших клемм
что-то поярче подарено вместо разбитых бус
чётче и резче становятся линии на руках
место под левым ребром безвозмездно сдано в прокат
так же читаешь стихи водопадам и облакам
(только драконов обходишь - мол, больше не ошибусь)
так вот проходит каких-то там пять с половиной лет
кто-то - мудрей ли, спокойней - теперь у твоих колен
кажется: можно уже ухмыльнуться - всё прах и тлен
и перестать за былые просчёты себя ругать…
…призрак из прошлого, неугомонное чёрт-те что
видно, не в курсе, что адрес давно у тебя не тот
ломится в прежний твой дом, раскурочивает щиток
и выбивает оконные стёкла - любовь, ага.
июль 2015
Шесть дней из семи в неделю он словно в коме:
работа, друзья и затхлый привычный быт…
Он будто плывёт на странном пустом пароме,
а порт назначенья им навсегда забыт.
Он - словно случайно выживший в гекатомбе.
Он всё потерял, зато уцелел. И вот -
шесть дней из семи в неделю он робот. Зомби.
Его завели, как куклу - и он идёт.
Он распознаёт, как прежде, места и лица.
Он помнит свои маршруты и где рождён.
Он знает, как есть. Он помнит, как спать и бриться.
Шесть дней из семи обходится этим он.
Он знает давно: ничто под луной не ново,
но, верность пустой мечте до сих пор храня,
шесть дней из семи в неделю
он ждёт седьмого -
всего одного достойного жизни дня.
Один только день в неделю - его вершина,
и там пустоты кончается полоса…
В субботу ему разрешают увидеть сына.
На три часа.