Среди всегда правых нет победителей, есть только проигравшие.
Приговорённый мне сказал,
за час до казни, на рассвете:
«О, если б знал я! Если б знал!
Что жизнь закончится в кювете…
Я на кусочке бы земли,
размером для ступни буквально,
нашёл бы место для любви -
большой, святой, не виртуальной…
Я б перестроил этот Мир;
одел его б цветной одеждой.
Я б счастья людям сотворил
повсюду, на века, безбрежно…
Я отменил бы паспорта,
прописки, визы и границы…
Ушла б в блаженство суета,
слепив из Солнца людям пиццу…
Я б…
Только вдруг открылась дверь.
Приговорённого забрали.
Пойди теперь его проверь.
Его сегодня расстреляли…
В конце столетья, время что слизало,
на площади стою и жгу мосты,
печально Ленинградского вокзала,
посереди тоскливой суеты.
Мне мало лет ещё пока - шестнадцать,
и тьма желаний, мыслей без забот;
и поезд жду, не чтобы покататься,
а чтоб нырнуть в судьбы водоворот.
Сапсан ещё не выдуман, не нужен.
Судьба помчится «Красною Стрелой».
Билет держу, сжимаю неуклюже.
- Пойдём, проводишь. Мой вагон седьмой.
Расплющив нос о грязное окошко,
машу перрону-трону и родне;
и щиплет нос, расквашенный в картошку:
Я больше не вернусь к тому себе.
И так закуролесила судьбина,
и крутит до сих пор уж много лет.
Чего я тут мазнул архи-картину?
Нашёл вчера я тот, в судьбу билет…
Барабанят по окнам дожди,
И опять мне ночами не спится.
Это грусть поселилась в груди,
Не сбежать от неё, не укрыться.
И от тяжести прожитых лет
На душе одиноко и мутно.
Вот уж скоро забрезжит рассвет,
Пусть же грусть разобьётся об утро.
Так бывает, порою, со мной,
Как волною, печалью накроет.
Давят стены тупой тишиной,
Не справляется даже спиртное.
А на улице кончился дождь
И слышны соловьиные трели.
Видно стал я на призрак похож,
Раз соловушки в миг улетели.
Загорелась над лесом заря,
В мире стало добрей и теплее.
Может грусть мне даётся не зря,
А чтоб счастья кусочек лелеять.
А здесь ничто не изменилось,
Всё та же роща на холме.
Иль это просто мне приснилось,
Что я блуждал в кромешной тьме?
Была ли жизнь моя, лихая?
Слова срываются на крик!
А может ангелы, играя,
Меня покинули на миг.
Была, была - я твёрдо знаю!
Не зря зима на волосах.
И там, когда стоял у края,
Мечтал о поле и цветах.
О том, что даром нам даётся,
Но жаль - то многим не понять.
И пусть любовью отзовётся
В душе земная благодать!
Любовью к вам - густые сосны!
Любовью к речке на заре!
И пусть мелькают зимы, вёсны,
И жизнь ликует на Земле!
Тихо ночь опустилась на плечи,
А в деревне видны огоньки.
Зажигаются звёздочки - свечи,
Необъятных небес маяки.
Незнакомые манят ландшафты,
И глубины галактик зовут.
Пусть увидят во снах космонавты
Зелень поля и ласковый пруд.
Пусть им звёзды безмолвные светят
И прельщают красой неземной.
А вчера, на румяном рассвете,
Мне осинки кивали листвой.
Не разгаданы тайны Вселенной,
Даже мозг мы не в силах понять.
А я Землю, скажу откровенно,
Из - за войн не хочу потерять!
Я буду обижаться, и язвить.
Не потому что злая просто я живая,
Не надо было сильно меня злить,
Я с колен встану даже изнывая.
Нет, я не буду мстить, и пачкать свои руки.
Ведь с местью мирно люди не прожили,
Все от наивности все мои муки,
Из-за нее мне часто жизнь солили.
Я буду обижаться, и язвить.
Ведь у меня живое сердце, и душа.
Характер свой мне невозможно изменить,
Дышу, люблю родных, живу спеша.
Я с поминок вернулся проулком,
Ну напился, Женька помянул.
Вот антоновка падает гулко
И пугает в саду тишину.
А ложиться совсем неохота,
Протрезвел от прохлады ночной.
Загорелись огни небосвода,
Бледный месяц взошёл над рекой.
И душой я почувствовал ясно
Со Вселенной и с Женею связь,
Ты прожил на Земле не напрасно,
Ни с ворьём, ни с войной не смирясь.
Но я верю в счастливое время,
Ведь для счастья рождён человек.
На глазах растворяется темень,
Будет дождик, а может и снег.
Не по нраву сырая погода,
Стал короче, печальнее день.
И всё меньше в посёлке народа,
И всё больше пустых деревень.
А на поле гуляют ветра,
И берёзоньки гнут молодые.
А я помню, как будто вчера,
Трактора здесь гремели стальные.
Заросло ты по пояс травой,
Лишь тропинка прямая осталась.
Та, что к роще ведёт вековой,
И к часовне, что в ней затерялась.
Надо мною небес бирюза,
Предо мною равнина лесная.
По щеке вдруг скатилась слеза,
Видно ветром надуло, не знаю.
Постою, погрущу в тишине,
У ручья с ледяною водою.
Есть Россия в тебе и во мне,
Та Россия, что станет мечтою!
Есть начало моё у России,
Где бревенчатый, низенький дом.
Где с рожденья меня полюбили
И укрыли душевным теплом.
Не забуду я бабушку с дедом,
Что лелеяли с детства меня.
Самовар и за чаем беседы
Грели сердце в течении дня.
Я запомнил морозные звёзды
И дыхание вешних полей,
И смородины красные грозди,
И прощальный полёт журавлей.
Это живо во мне и поныне,
Часто езжу в родительский дом.
Уж давно на погосте родные,
Но их помнит сирень под окном.
За Любовь умирают ликуя.
Подвиг есть в этом? Как посмотреть…
Где б найти, брат такую Святую,
за которую б смог умереть…
Феерия задорных пьянок летних;
депрессия осеннего запоя;
безумство новогодних пьяных бредней
к весне сведут Вас в царство перегноя.
Сложи-ка пальцы рук, как я, друг к другу.
Давай-ка, не ленись, на 5 минут.
Большие - папа с мамой - два супруга,
легко разъединяются. Уйдут.
Два указательных - то братья, сёстры.
Их в стороны не сложно развести!
Умчится время - годы, зимы, вёсны -
где брат с сестрой? У них свой путь, прости!
Мизинцы - догадался? Наши дети!
Их тоже отделить легко, проверь!
Хоть, самые прекрасные на свете,
когда-нибудь умчат, закроют дверь…
Два средних пальца - ты и я, дружище;
с трудом, но можно их разъединить.
Друзей на век, бывает век и ищем,
но, всё ж гнездо не с другом будешь вить.
А безымянные - Она и Ты, приятель.
Попробуй друг от друга расцепить.
Я не болтун, не конченный мечтатель.
От сердца к сердцу между Вами нить.
Поэтому кольцо на безымянном,
мы носим, словно символ нити той.
И даже зарастёт, коль Жизнь бурьяном,
Она должна, братишка, быть с тобой…
Старый друг с мешком заслуг - мой новый враг.
Просочился лицемерьем сквозь дуршлаг;
обманул варяг собрата за пятак,
и понёс мой друг чужой враждебный флаг.
А варяг, столкнувший друженьку в овраг,
так запряг его в измену, так запряг…
Выжал соки, поимел несметно благ,
и убил его, когда мой друг был наг.
Друг не знал, что понял я, что он - мой враг.
Умирал он на руках моих, дурак…
Я рыдал. Друг думал «Вдруг отступит мрак?»
Не случилось. Смерть не сделала зигзаг…
У меня псевдонима нет,
И камней в руках тоже нет.
Вдохновляет меня тишина,
Я пишу всегда только одна.
Настоящая я всегда,
Хотя жизнь, и нелегка наша.
Да прибудет с вами свет господа.
Без понтов, ваша просто Маша.