хочу вина.
и хочу - в поля.
кострами стать хочу.
и взвиться пламенем огня!
зачем не слышите меня?
судьбе душой плачу.
но, в полях - гроза,
а в вине слеза,
и все костры - дымят.
как опрокинут стон в лесу!
удар хрустальный не снесу.
рыдайте - нет меня.
Жизнь дана, чтоб ею наслаждаться:
Свежим хлебом, раннею весной.
Месяц по ночам выходит в штатском,
Чтобы не спугнуть весёлых снов.
В нежных чувствах, в таинстве причастий,
В добрых людях, встреченных в пути,
Столько ненавязчивого счастья,
Что его нетяжело нести.
Кто-то говорит, что счастье кратко,
Души их ленивы, как и плоть,
У вулкана остывает кратер,
Но в груди по-прежнему тепло.
Это ли не главное богатство?
Это ли не Божья благодать?
Ни одной конторе адвокатской
Сломленных людей не оправдать.
Ты не слушай их рекомендаций -
Сломленные люди часто врут…
Жизнь дана, чтоб ею наслаждаться.
Это труд, но благородный труд!
Беспощадное время заносит плеть,
И удары приходятся по щекам,
Я училась, как маленькая, взрослеть,
А стареть не умею ещё пока.
Всё мне кажется: волосы распущу,
Улыбнусь и откроются все пути,
Только в зеркале - хитрый больной прищур
И какой-то неправильный аппетит.
Незнакомые люди со мной «на вы»
[Петербург отпечатался на лице],
И на львином мосту подмигнули львы,
Точно вместе ходили в один лицей.
Взять бы крепко за гривы их и стащить
С пьедесталов, и кинуть в канал с моста.
Тише. Время - не спонсор, а ростовщик,
Предлагающий мудрость не просто так.
[Тише-тише, не бейся, не истери,
Ведь никто не отвертится от него…]
Принимаю, как данность, как аспирин,
Этот факт. А балкончики над Невой
Намекают, что нужно к моим годам
Сделать шаг к Классицизму от Рококо.
Ибо время не снайпер, а секундант,
И оно убивает чужой рукой.
И когда чей-то палец нажмет курок,
Нужно выглядеть гордо, а не смешно…
Ибо время рулетка, а не игрок,
Значит всяческой жалости лишено.
А крупье демонстрирует ловкость рук,
Фишки падают радужным конфетти…
Только время - не фокусник, а хирург,
Точит месяц и звездочки кипятит!
Скрестите пальцы за меня- я прозреваю!
И корчась в родовом канале жизни-
Я в Мир огромный этот пролезаю,
Протискиваюсь, чтоб идти до тризны.
Возня да козни глупые людские
И прежде то не стоили ни цента!
Всегда понятно было, что с процентом
Вернется каждому в мгновения лихие.
От муки по далеким «абонентам»
Остались только отзвуки гудков…
Пол-литра слёз, две тысячи стихов
И длинная иллюзий кинолента.
То, что должно произойти, найдет тысячи способов, чтобы это произошло.
Одни люди умудряются много полезных дел наворотить, параллельно набив себе кучу шишек, другие же, совершенно ничего не делая, каждый раз оставлять после себя приятное впечатление.
Самым ярым обвинителем людей выступает, как правило, тот, кто самый первый способен совершить зло.
Держи меня крепче, а то взлечу…
Конечно же, не держи!
Я все провода оборвать хочу:
верёвки из крепких жил,
и лески касаний, и нитки слов,
и что там ещё, скажи?
Пусть мир сотрясением всех основ
Мелькает, как этажи
Мелькают в глазах: только вниз и вниз -
И стёкла, и витражи,
И чья-то чужая за ними жизнь
(а может быть, и не жизнь).
Держи меня крепче - сорвусь, и всё:
вот так вот, на раз-два-три!
Сама себе лекарь, и режиссёр,
И вроде как сценарист.
У самого края, плечом к плечу,
Встречаем закат зари.
Я все провода оборвать хочу:
горшочек, мол, не вари.
Пусть мир сотрясением всех основ
Под нами внизу горит.
Держи меня крепче. А впрочем, нет:
Толкни меня
- и смотри.
Смотри, как я падаю вниз, в огонь,
не в пропасть и не во ржи,
Табличкой «убьёт, не влезай, не тронь,
железное не лижи».
Не трогай пропащих, не лги себе,
Не бегай за гаражи:
кури прямо здесь, под крылом небес -
и думай, как дальше жить,
А я разбросаюсь взрывной волной
В последние виражи,
И тут уже, в общем-то, всё равно,
Держи меня,
не держи…
Было море, было небо, были корабли. Белый парус - белый лебедь, клином от земли. Было солнце, бури были, были сотни миль, а теперь мы - всё, приплыли, вот звенящий штиль. Было небо, были звёзды - и парад планет. Были карты, были вёсла, а теперь их нет. Компас был, штурвал и ветер, дувший в паруса. А теперь на целом свете некому спасать.
У кормы волна играла, вместо крыш и стен были рифы, были скалы, даже вой сирен. К мачте - крепко, крепче, крепче, чтоб не убежать. Пах прибоем каждый вечер, боль ещё свежа. Были волны, били плетью, резали борты. А теперь на целом свете не найти воды.
Днём с огнём воды не сыщешь, сколько не кричи. Вместо стен и вместо крыши - шифер, кирпичи. Вместо звёзд - сплошные тучи, неба не видать. Было раньше, было лучше, где теперь вода? Ром с куском сухого хлеба, дом родной вдали. Было море, было небо, были корабли. Ветер был - была свобода: волны были в грудь, волны выше небосвода, прямо в Млечный Путь.
А теперь - и штиль, и суша, вёсла надломив, мы спасаем наши души от себя самих, но спасенья нет отныне, друг ли, враг ли, брат… Всё теперь - одна пустыня, выгоревший ад. Что ты тут уже не делай, сколько ни моли -
Смерть песком заносит белым
наши корабли.
Почему пришлось проститься,
Трудно описать.
Он сказал мне: «Станешь птицей,
Прилетай в мой сад.»
.
Дождь смешался с черепицей -
Роковой союз.
Я решила - стану птицей
Или разобьюсь.
.
Всей души не изолью вам -
Время истекло.
Я стучала новым клювом
В старое стекло.
.
Штора, как паучий кокон,
Раздувалась вширь,
Он не открывал мне окон -
Медлил, не спешил.
.
Он сказал мне: «По приметам
Птица в дом - беда.»
Он сказал мне: «Станешь ветром,
Заходи тогда.»
.
Белые летели перья
В бурую траву -
Непонятно, кто теперь я,
Как меня зовут…
.
Столько страшных опасений,
Кто же я теперь…
Он сказал: «Сквозняк осенний», -
И захлопнул дверь.
Стихи, что так легки и невесомы,
Я птицей на свободу отпускаю,
Что с ними будет дальше, я не знаю,
Ведь нет у них ни адреса, ни дома.
Они теперь подобны ветру в поле,
Иль в небеса отпущенной синице.
Тетрадь моя им больше не годится,
Им весело и хорошо на воле.
Есть правило, что в мире непреложно -
Тонка людей связующая нить,
И оборвав её, понять возможно,
Что наш удел - терять и находить.
Всё что ты любишь, в чём души не чаешь,
К находкам и потерям сведено,
И даже то, о чём ещё не знаешь,
Найдёшь и потеряешь всё равно.
чашка какао, в городе 6 утра.
нужно бы что-то делать - беру ключи.
два поворота вправо, щелчок замка,
я наслаждаюсь поиском величин…
---
в городе 7.15 - вещают свет.
только кому он нужен, бедняга май?
круговорот из писем-стихов-газет,
и интервал межстрочный «пора спасать».
---
в городе скоро 9, клубится дым.
если любить не нужно, то я сорвусь.
здорово быть и пьяным, и молодым,
ну, а во мне… крупицами ноет грусть.
---
в город приходит полдень, гласит ТV.
солнце стекает в лужи (без трёх минут).
май-забияка носит в себе дожди.
боязно приходить,
люди лгут.
---
вместо иронии в городе «5 о`сlock»,
это моя беда - ненавидеть чай.
в небо упёрся многоэтажный блок,
стены которого учат меня молчать…
---
в городе скоро 8, иду домой.
из провожатых - холод и мятый шарф.
это случалось с каждым - с тобой и мной,
это случалось с каждым.
мне очень жаль…
-
в городе снова полночь, и я усну.
груда подушек. кофе.
уютный плед.
мне так хотелось встретить с тобой весну,
так подари хотя бы один
рассвет…
засыпаю одна всё реже, просыпаюсь всегда одна. о тебе не скучаю прежнем,
занавесившим зеркала.
но сегодня меня разбудит… шум троллейбусов и машин. виноватых никто не судит, а в особенности - мужчин.
у меня ни друзей, ни злобы - заграничные паспорта: океаны, моря, трущобы,
беспардонные города…
повторяю молитву / мантру, и не смею себя жалеть. ты готовишь отличный завтрак,
а за пазухой прячешь плеть.
ты стегаешь её за правду, покупаешь меня за ложь. моё сердце бери в награду,
но свободу, прошу, не трожь!
.
.
.
расписание, кудри, утро - шум троллейбусов и машин. виноватых никто не судит,
а в особенности - мужчин…
А вы смотритесь даже лучше, чем выглядите!