ты выйдешь из дома утром, спеша на плацкартный поезд
не позже, чем сядет Солнце успеешь пройти границу.
ты сменишь расцветку платья и купишь тот самый пояс
оттенка морского ситца. бездонно-морского ситца.
за тысячу двести тридцать.
сойдёшь в Ленинграде с сумкой, накупишь рублей за гривны,
а звёзды над Чёрной Речкой протянутся вереницей.
ты вспомнишь меня под вечер и станет тебе противно.
ты вспомнишь огни столицы. далёкой твоей столицы.
где к лету гнездились птицы.
ты будешь стоять у храма, считать про себя прохожих.
сжимая нательный крестик, решишься начать молиться.
но ветер как будто плетью отхлещет тебя по коже.
и если вглядишься в лица… у всех здесь чужие лица.
не сетуй, ведь это принцип.
ты будешь дремать в вагоне и выйдешь на красной ветке.
к рассвету озябнут пальцы, столь тонкие, будто спицы.
панельные новостройки вдруг станут бетонной клеткой.
слеза орошит ресницы. большие твои ресницы.
клянись перестать мне сниться.
Осознание своих желаний происходит не сразу и не в один миг. Где-то глубоко в тебе они живут, иногда проявляясь несмело и неумело, прорываясь наружу. А потом… а потом ты встречаешь человека. Он не как все. Он - особенный. Он иной. Его рассуждения пугают и притягивают одновременно. И чем дальше, тем больше ты становишься зависимой. Ты нуждаешься в общении с ним, ты нуждаешься в его советах и мнении. Тебе необходимо слышать Его голос, и в эти минуты не имеет значения, что Он тебе говорит, тебе достаточно просто слышать. Ты нуждаешься в Нем. Ты понимаешь, что это близкий по духу тебе человек настолько, что в Нем ты видишь себя. И ты веришь. Доверяешься и отдаешься. В ответ на Его «ты знаешь, что я жесток и груб, но продолжаешь общение?» ты отвечаешь: «да». Конечно, да! И ты идешь за Ним в Его мир.
дьявол рисует небо. я делаю вдох
дьявол рисует выдох .нам уровняли счет.
кто нас, скажи, выдумал. какой п (р)орок.
кто нас, скажи, нарисует на одном холсте.
чтобы думать о тебе мне не хватает слов.
чтобы молчать в тебя мне не нужны глаза.
чтобы быть ближе забудь про плечо.
чтобы не слышать сердце, заставь его не стучать.
чтобы крышу снесло надо тихо дышать,
губы в губы и пальцы сжимать.
чтобы попасть в мой объектив, нежно смотри в монитор,
хочешь пожара, просто коснись рукой.
войди в мой сон, сбивая пульс ртом.
пролей слова на кожу.
прочувствуй жар комет.
целюсь в тебя, сладкий, и небо включает свет.
прочувствуй кружево шальных губ.
искры танцующих рук.
путь откровенных спален,
два мастера постельных сцен,
каждый изгиб мне ломает, тихое тсс.
так.кто нас нарисует на одном холсте?
звезды курят мысли. и все о тебе.
знаешь.
небо включает дальний.
дьявол рисует секс.
А с возрастом становится плевать
На то, что столько боли за плечами.
Все чаще холодна моя кровать,
Все реже этот факт меня печалит.
А с возрастом давление извне
Становится не бременем, а ватой.
Все легче отвечать кому-то нет,
И после не считаться виноватой.
А с возрастом выводится на ноль
Баланс минут прощаний и приветов.
Дороже пиджаки и алкоголь,
Дешевле неуместные советы.
Я больше не участвую в борьбе
За чье-то одобрение, умнею.
Мне хочется понравится себе.
Но это, к сожалению,
Труднее.
Люди боятся мысли больше, чем чего-либо на земле: больше катастрофы, даже больше смерти. Мысль имеет подрывной и революционный характер, она деструктивна и ужасна; мысль безжалостна к привилегиям, установлениям, удобным привычкам; мысль анархична и беззаконна, безразлична к авторитетам, бесцеремонно обращается с проверенной веками мудростью. Мысль без страха заглядывает в глубины ада. Она видит человека - крохотную песчинку, окружённую невообразимыми глубинами молчания, но несёт себя гордо, непреклонная, словно повелительница Вселенной. Мысль величественна, быстра и свободна, она - свет мира, величайшая слава человека.
отпуская под вечер, не думай искать к утру. не ходи в монастырь, у икон не сбивай коленки. я теперь не вернусь в петербургскую конуру и собакой не взвою в унылых кишках подземки.
все в июне срываются. звенья цепи блестят, но не им удержать нас на тухлой воде и хлебе. отпусти меня в ночь, убегать по чужим костям сквозь молочный туман и неистовый птичий щебет.
раскроив свою душу, я думал её раздать. оказалось, увы, никому не нужны обрезки. я бегу и мечтаю: вернуть бы её назад, напоить до краев свежим воздухом перелесков. показать бы ей мир, где нет ружей, а темнота означает не смерть, а всего лишь движенье солнца. отпусти меня прочь, океанскую соль глотать, целовать в губы шторм и с ветрами судьбы бороться.
я напьюсь новой жизнью, и ты меня не найдёшь. не беги по пятам, не кидайся искать улики. объяви мне войну - я надену забытый клёш и исполню под пулями танец победы дикий. так что лучше смирись. отпусти меня, отпусти. я исчезну, как память забытых цивилизаций.
но сквозит в этой просьбе настойчивый лейтмотив -
к сентябрю всем отпущенным свойственно возвращаться.
Позвони мне и не дозвонись.
Напиши, не отправь, сотри.
Так бывает, другая жизнь
Происходит у нас внутри.
Проживи её, как и я,
Очень лично, в себе неся.
В бытие из небытия
Эту жизнь доставать нельзя.
Разрушительна. Не открой
Этот ящик Пандоры. Мой
И, конечно, не мой герой.
Мы по разным идём домой.
Так бывает и ты смирись.
Как и я, будто фильм смотри.
Ведь счастливой другая жизнь
Может быть лишь у нас внутри.
смотри, какая здесь темнота - луна под бархатным колпаком. скривив невесело угол рта, умело травишься табаком. вокруг отличнейший антураж: промозглый ветер, противный дождь. и кожа щёк до того бела, что мнится, тронешь - как лист прорвёшь. давай, соври, что ты камень, сталь, что ты не сломлен, не слаб сейчас. и что не липнет к тебе печаль, как к материнской груди дитя. за ворот свитера льёт вода, стекает прямо на теплый бок, а в пальцах, что холоднее льда, трясётся спичечный коробок. и где-то там, в глубине зрачков, где волны плещутся о гранит, сигналом бедствия, громким SOS, твой внутривенный огонь горит.
так замечательно быть для всех, одним за всех, за тебя - никто. ты отгоняешь, как муху, смех, предпочитая лежать пластом. и рухнет небо, и рухнет мост, в конечном счёте, так рухнешь ты. шагай по городу, мистер Фрост, тащи на тросе припай и льды. пусть ''как бы'' хочется теплоты, и ''как бы'' хочется стать водой, но за кулисами мрак и стынь, и ты подмостков гнилых король.
смотри, какая здесь темнота - куда черней твоего пальто. огромный город шуметь устал, гоняет тени в пустом метро. а ты, дружище, ещё дитя, не ровня тяжести вековой. запомни: всё на земле - пустяк, пока ты жив и стоишь прямой. беги легко мимо грубых фраз, насмешек колких, чужой молвы, и мимо тех любопытных глаз, что кожу скальпелем с головы. достань огонь из глубин зрачков, вспоров алеющий капилляр, и растопи ледяной покров, свой айсберг-груз подари морям. стань крепче, звонче, ещё сильней, не верь бессмысленной болтовне, и вопреки беспроглядной тьме, иди по солнечной стороне.
Трудно найти правду, за которой не скрывалась бы ложь.
Культура человека начинается с вывешенного им белья.
Нет более страшного зрелища, когда народ превращается в толпу.
Пока мы друг друга настойчиво мучаем
И держим обиду на весь белый свет,
Я, дико стесняясь, но пользуясь случаем,
Хочу передать тебе этот привет.
Пока ты там думаешь мысли глубокие,
Пока ты во всем обвиняешь меня,
Мы официально с тобой одинокие.
Мы все одинокие день ото дня.
Пока это слово внезапно ожившее
Ты ищешь, хотя бы в одном словаре,
Мы официально с тобой разлюбившие.
Мы жертвы, сгоревшие на алтаре.
Пока ты по тщательной закономерности
Воруешь у нас за рассветом рассвет,
Я, плавно снимая с себя пояс верности,
Хочу передать тебе этот привет…
Королева разбитых сердец
В одиночестве заблудилась
И корона - терновый венец
Из расслабленных рук покатилась
Платья шлейф, аромат Givenchy
Тонкий привкус ментола и виски
Её нежность в застенках души
На доверии лишь обелиски
Шут с бубенчиком и балалайка
Вот и всех развлечений изнанка
Королева по рангу - зазнайка
Ждёт любви, как простая служанка…
Нет опаснее ловушек, чем те, что мы ставим себе сами.
Сны - окна в наши души.