Мученик во имя старой веры кажется нам упрямцем; мученик во имя новой - пророком.
У философов всегда будет два мира, на которых они строят свои теории: мир их воображения, где все правдоподобно и все неправда, и мир природы, где все правда и все неправдоподобно.
Глупость, сопровождаемая музыкой, танцами, обставленная блестящими декорациями, все же глупость, но ничего большего.
Высшая мудрость заключается не в самоотречении, а в уменье находить удовольствие в самых малых вещах.
Многие всю свою жизнь борются за место под солнцем, даже не задумываясь, сколько людей отдало бы всё, чтобы снова оказаться в тени.
Когда все забеги на короткие дистанции заканчиваются, остается только соревноваться кто дольше проживет…
То, что долго живет, растет медленно.
*****
Даже наши упражнения в святости
Не изменят человеческой предвзятости!
океан мирно спал у подножия скал
и во сне целовал утёс.
ощетинив оскал, я повсюду искал,
будто преданный делу пёс,
твой потерянный след на иссохшей земле,
на вельвете стальной воды
и на глади полей, где в древесной золе
расцветает трава-полынь.
а нашел на краю, где кончается юг,
словно грифель каран-даша.
и, подобно царю, я сегодня стою,
отчего-то боясь дышать,
прямо рядом с тобой, у приюта богов -
на скалистых сырых камнях.
набегает прибой по неровной кривой
к узловатым ветвям коряг,
что лежат на песке, точно старый скелет
или съеденный мхом рычаг.
наступает рассвет, и, как думаешь, с кем
я намерен его встречать?
солнце - жёлтый винил над простором равнин,
блажь, делённая на двоих.
наши руки в крови, но не стоит винить
никого, кроме нас самих.
ты же помнишь о том, как оставили дом,
как сжигали страницы книг?
но сейчас нам тепло, даже холод ветров
не проникнет под воротник.
мерно плещет волна, нежно пахнет сандал,
солнце красит траву в камедь.
понимаешь, мой дар - это знать, что всегда
я сумею тебя согреть.
холод может кружить, как чудовищный джинн,
и на пальцах хрустеть стеклом -
это лишь миражи, ведь покуда я жив,
тебе будет со мной тепло.
Мы листья, что сорваны криком ветра,
опавшие осенью в жёлтый пласт.
Здесь всё, что осталось нам -
верить
в лето.
И пусть это лето не верит в нас.
Пускай всё потеряно,
пусть тоскливо;
пусть топчут нас тонны спешащих ног;
мы прячем в мечтах
перелив
мотивов,
влекущих к теплу сквозь холодный
смог.
Пусть горечи пчёлы вонзают жала,
мы ищем сквозь дыры в тумане
высь.
Ведь смерть -
это способ начать сначала…
Построить на пепле
другую
жизнь.
Закат -
это повод прийти
рассвету.
Мы пьем свою боль как последний шанс.
И верим сквозь мрак
в неизбежность
лета…
Чтоб лето
поверило
в Новых
Нас.
У легенд не бывает счастливых концов,
Снова траурный марш вместо звонких канцон,
Старый сказочник прячет в ладони лицо
И вздыхает, и шепчет «Так надо»
Я сижу на дубу и смотрю далеко,
Да, я кот. Я учёный, премудрейший кот.
Хочешь сказку? Пожалуйста, это легко,
Поудобней садись со мной рядом.
Вот принцесса в таинственной башне одна
Пару тысячелетий блуждает во снах,
В этих грёзах есть принц, карнавал и весна,
Значит, незачем ей просыпаться.
Непридуманный принц робко мнётся у стен,
Он боится попасть к сновидениям в плен,
От твердит: «В этой башне лишь пепел и тлен,
Ну зачем мне туда забираться?»
Он другую принцессу отыщет себе,
Что не носит в кармане три тысячи бед,
С кем ему не придётся смущаться, робеть,
Ощущая себя идиотом.
Он уверен, что счастье - покой и тоска,
Он иного, увы, не сумел отыскать,
И судьба его прочно завязла в песках,
Превращаясь в рутину, болото.
Вот пастух одинокий, он зол и уныл,
Он колдун, он любимый сыночек луны,
Он порою приходит в принцессины сны,
Как один из гостей карнавала.
И принцессу ему нет резона будить,
Ведь с рожденья сыночек луны нелюдим.
Он колдун! И такой он на свете один!
А принцесса? Их всюду навалом!
И так катится жизнь по дороге судьбы:
У кого-то унылый, зануднейший быт,
Кто-то долго мечтал, оказался забыт -
Так история вьётся живая.
Что ж ты плачешь, ребёнок, и прячешь лицо?
Не по вкусу тебе злые сказки с гнильцой?
У легенд не бывает счастливых концов.
Их, по-правде, совсем не бывает.
Ты бегаешь в поисках ранящих истин,
никчёмных, ненужных, кровавых и чахлых,
срываешь рябины горящие кисти
и прячешь их в трюмы с надеждой отчалить.
От этой беды и вернуться нескоро,
убить все тревоги, уйти от поруки.
Уже не распутать житейские ссоры,
с надеждой целуя холодные руки.
Не выстлать ковром теплоту, осязая
кривую, и злую, и горькую правду.
Я тихо шепчу над твоим мирозданьем:
оно тебе надо?
оно тебе надо?
Так бывает: опустится небо - ни луны и ни солнца. В погибель
я люблю тебя там, где ты не был. Я люблю тебя, где бы ты ни был.
Распадаясь на сотни молекул, растеряла короны и нимбы.
Я люблю тебя там, где ты не был. Я люблю тебя, где бы ты ни был.
Самолетом бумажным - скорей бы! - на небесном фаянсовом блюде.
Я люблю тебя там, где ты не был. Где, пожалуй, тебя и не будет.
Я люблю тебя, где бы ты ни был. Знать бы где, да прибавится горя.
Так бывает: глубинные рыбы погибают под тяжестью моря.
Добродетель - самый трудный экзамен, одновременно испытывающий в человеке его искренность и тщеславие.