Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит - то яркий свет лиет,
То тлеет медленно - а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.
И забываю мир - и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем -
И тут ко мне идет незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута - и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! - матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз - и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
Плывет. Куда ж нам плыть…
Как женщине мало нужно - красивое платье, красивая прическа, приятный аромат на запястье и за ушко, норковая шубка… и пусть весь мир подождёт! И мир ждёт…, а у него выбора не остается!
Не так важно, насколько близки люди, как то, насколько они близки
по духу.
Глаза конечно необходимы, но по жизни также необходимо внутреннее око, зрелая и зрячая душа…
С чтением намаза, я обретаю свой путь!
Многие люди ходят с трупом
внутри себя. Даже не замечая
того, что их духовный мир
покончил жизнь
самоубийством.
Герой нашего рассказа - Николай - парнем был видным, работящим. Вернувшись из армии, женился, и супруга вскоре родила ему двойню - чудесных ребятишек. И по хозяйству управлялся Николай, и на заводе, где работал водителем цементовоза, был не из худших. Любил он после смены поспорить о жизни с Кузьмичом - заведующим складом.
- Странный ты мужик, Кузьмич, - говорил бывало Николай, - у тебя вон целый склад добра, а ты за каждым гвоздем - в магазин. Прихватил бы с работы чего - для дома, для семьи. Или миллионер подпольный, что есть деньги за все платить?
- Потому и покупаю все, Коля, что не миллионер, - ответил Кузьмич. - Краденое-то, оно все одно дороже обходится. Я вот, помню, по молодости мясом на рынке торговал. Случалось, и обвешивал, и обсчитывал. И все лишние деньги, как сквозь пальцы вода, так бестолково тратились. Доводилось и извозом заниматься. Как начнешь лишнее брать или при расчете обманывать, так сразу жди: либо машина поломается, либо клиент за деньгами пойдет и не вернется, либо утянут пассажиры из машины чего. Ведь грех это, Коля. В восьмой заповеди Господь так и говорит: не укради!
- Да ну их, эти заповеди, - ответил Коля, - как путы на ногах, только жить мешают: того нельзя, этого нельзя…
- А малыши твои, Коля, любят на прогулку одеваться? - неожиданно спросил Кузьмич.
- Да нет, - удивился Коля вопросу, - пока оденешь их, намучаешься. А при чем здесь дети?
- А если отправить их гулять на улицу по их желанию, неодетыми? - не унимался Кузьмич.
- Да слягут к вечеру с температурой, - ответил Коля. - Нам с женой только лишние хлопоты от такой прогулки будут.
- Бог, Коленька, это Отец наш родной, а все мы - Его дети, - продолжил Кузьмич. - А заповеди Его - наша одежда. Как забудем о них, так и заболеем грехом, и в жар нас непременно бросит. Детям твоя одежда - обуза, а на деле - защита от непогоды. И тебе заповеди Божьи кажутся путами, а они, на деле, твоя защита от всякого зла.
- Выдумки все это, - стоял на своем Николай, - а истории твои - случайность.
- Ну живи, Коля, как знаешь, - закончил разговор Кузьмич. - Смотри только, чтобы в жар не бросило.
На другой день заехал Николай пообедать домой на загруженной машине, а теща с порога:
- Зятек, качни-ка цементика в ведро, крыльцо подремонтируем. Не обеднеет твой завод от такого убытка!
Не раздумывая включил Николай компрессор, и цемент плавно пошел по шлангу. Когда ведро наполнилось до краев, как назло, заклинило выключатель агрегата. А дальше все было, как в сказке про горшочек, который варил и варил без остановки. Только тут была не сладкая каша. Жена в панике попыталась заткнуть отверстие подвернувшейся под руку тряпкой - бесполезно. Отчаянные усилия тещи также оказались напрасными. Тогда обезумевшая мамаша подняла шланг вверх, и на многометровую высоту устремился фонтан злосчастной смеси, покрывая цементом все вокруг. Когда Николаю все-таки удалось выключить компрессор, цистерна была пуста. Зато во дворе цемента было столько, что отремонтировать можно было весь поселок, а Николай с родней были похожи на героев фильма «Джентльмены удачи». Припекало еще и то, что цементные лужи надо было срочно убрать, пока они не застыли в каменные глыбы.
Утром Николай с трудом вышел на работу. Сказались и ночные труды по расчистке двора от цемента, и страх грядущего наказания.
- Да тебя, браток, никак в жар бросило, - сказал Кузьмич при встрече.
- Да уж, припекло! - ответил Николай и поведал свою историю. - Сейчас вот на ковер идти, что будет - не знаю. И уволить могут, и под суд отдать.
- А ты повинись да всю правду расскажи, - посоветовал Кузьмич, - повинную голову-то и меч не сечет.
Помимо директора завода в кабинете были главный инженер и начальник смены.
- Расскажи-ка нам, Николай, куда машину цемента девал, - начал директор.
Коля поступил так, как посоветовал Кузьмич. Во время его рассказа мужчины с трудом сдерживали улыбки.
- Ну, что делать будем? - спросил у коллег директор после Колиного рассказа.
- Виновный раскаялся в содеянном и обещает исправиться, - сказал начальник смены.
- Все его семейство боролось за сохранность заводского имущества. Если и теща не смогла остановить поток цемента, то, очевидно, действовала неодолимая сила, - сказал, еле сдерживая смех, главный инженер.
- Ну вот что, Николай, - подытожил директор, - о премиях в этом году забудь, а позаришься еще на что-нибудь - ответишь за все сполна. Вопросы есть?
- Никак нет! - почему-то по-военному ответил Николай.
- Иди работай, - закончил беседу директор.
За дверями приемной директора Николая ожидал Кузьмич.
- Ну что? - с тревогой спросил он.
- Обошлось, - радостно ответил Николай, немного помолчал и добавил: - Слушай, Кузьмич, давай потолкуем после работы. Расскажешь мне, что это за заповеди такие.
***
Никого утешать не стараюсь
И учить никого не берусь.
Я раздать вдохновенье пытаюсь
И поэтому в души стучусь.
Я не сделаю ярких открытий,
Не смогу пробудить интерес -
Я жалею мальчишек избитых
И люблю увядающий лес.
Не хватает мне фактов и знаний,
Чтобы в спорах всегда побеждать,
Но я знаю, как горбиться станет
Сыновей потерявшая мать.
Признаюсь, что не буду я в силах
Этот мир объяснить до конца,
Потому и бежит в моих жилах
Вдохновенья шальная река.
Коль случается с кем-то волненье
От напевов той бурной реки,
Значит, можно раздать вдохновенье
Навсегда и не только взаймы.