Что нас связывает с детством?
Сказки, которые мама рассказывала на ночь?
Крепкие папины плечи, когда было страшно даже смотреть вниз и глаза сами закрывались,
Бабушкины блинчики, тоненькие и похожие на солнышко?
Дедушка с его байками и доброй улыбкой?
А может игрушка? Самая любимая.
Кукла, которая смотрела на меня не мигая,
а ещё мишка, мягкий, плюшевый друг, который всегда был рядом, согревал и терпел все мои выходки…
В моем детстве сандали были такие крепкие, что если они тебе надоели их можно было обрезать и носить шлепки.
При звуках, некогда подслушанных минувшим,
любовью молодой и счастьем обманувшим,
пред выцветшей давно, знакомою строкой,
с улыбкой начатой, дочитанной с тоской,
порой мы говорим: ужель всё это было?
и удивляемся, что сердце позабыло;
какая чудная нам жизнь была дана…
2
Однажды, грусти полн, стоял я у окна:
братишка мой в саду. Бог весть во что играя,
клал камни на карниз. Вдруг, странно замирая,
подумал я: ужель и я таким же был?
И в этот миг всё то, что позже я любил,
всё, что изведал я - обиды и успехи -
всё затуманилось при тихом, светлом смехе
восставших предо мной младенческих годов.
3
И вот мне хочется в размер простых стихов
то время заключить, когда мне было восемь,
да, только восемь лет. Мы ничего не просим,
не знаем в эти дни, но многое душой
уж можем угадать. Я помню дом большой,
я помню лестницу, и мраморной Венеры
меж окон статую, и в детской полусерый
и полузолотой непостоянный свет.
4
Вставал я нехотя. (Как будущий поэт,
предпочитал я сон действительности ясной.
Конечно, не всегда: как торопил я страстно
медлительную ночь пред светлым Рождеством!)
Потом до десяти, склонившись над столом,
писал я чепуху на языке Шекспира,
а после шёл гулять…
5
Отдал бы я полмира,
чтоб снова увидать мир яркий, молодой,
который видел я, когда ходил зимой
вдоль скованной Невы великолепным утром!
Снег, отливающий лазурью, перламутром,
туманом розовым подёрнутый гранит, -
как в ранние лета всё нежит, всё пленит!
6
Тревожишь ты меня, сон дальний, сон неверный…
Как сказочен был свет сквозь арку над Галерной!
А горка изо льда меж липок городских,
смех девочек-подруг, стук санок удалых,
рябые воробьи, чугунная ограда?
О сказка милая, о чистая отрада!
7
Увы! Всё, всё теперь мне кажется другим:
собор не так высок, и в сквере перед ним
давно деревьев нет, и уж шаров воздушных,
румяных, голубых, всем ветеркам послушных,
на серой площади никто не продаёт…
Да что и говорить! Мой город уж не тот…
8
Зато остались мне тех дней воспоминанья:
я вижу, вижу вновь, как, возвратясь с гулянья,
позавтракав, ложусь в кроватку на часок.
В мечтаньях проходил назначенный мне срок…
Садилась рядом мать и мягко целовала
и пароходики в альбом мне рисовала…
Полезней всех наук был этот миг тиши!
9
Я разноцветные любил карандаши,
пахучих сургучей густые капли, краски,
бразильских бабочек и английские сказки.
Я чутко им внимал. Я был героем их:
как грозный рыцарь, смел, как грустный рыцарь, тих,
коленопреклонён пред смутной, пред любимой…
О, как влекли меня Ричард непобедимый,
свободный Робин Гуд, туманный Ланцелот!
10
Картинку помню я: по озеру плывёт
широкий, низкий чёлн; на нём простёрта дева,
на траурном шелку, средь белых роз, а слева
от мёртвой, на корме, таинственный старик
седою головой в раздумии поник,
и праздное весло скользит по влаге сонной,
меж лилий водяных…
11
Глядел я, как влюблённый,
мечтательной тоски, видений странных полн,
на бледность этих плеч, на этот чёрный чёлн,
и ныне, как тогда, вопрос меня печалит:
к каким он берегам неведомым причалит,
и дева нежная проснётся ли когда?
12
Назад, скорей назад, счастливые года!
Ведь я не выполнил заветов ваших тайных.
Ведь жизнь была потом лишь цепью дней случайных,
прожитых без борьбы, забытых без труда.
Иль нет, ошибся я, далёкие года!
Одно в душе моей осталось неизменным,
и это - преданность виденьям несравненным,
молитва ясная пред чистой красотой.
Я ей не изменил, и ныне пред собой
я дверь минувшего без страха открываю
и без раскаянья былое призываю!
13
Та жизнь была тиха, как ангела любовь.
День мирно протекал. Я вспоминаю вновь
безоблачных небес широкое блистанье,
в коляске медленной обычное катанье
и в предзакатный час - бисквиты с молоком.
Когда же сумерки сгущались за окном,
и шторы синие, скрывая мрак зеркальный,
спускались, шелестя, и свет полупечальный,
полуотрадный ламп даль комнат озарял,
безмолвно, сам с собой, я на полу играл,
в невинных вымыслах, с беспечностью священной,
я жизни подражал по-детски вдохновенно:
из толстых словарей мосты сооружал,
и поезд заводной уверенно бежал
по рельсам жестяным…
14
Потом - обед вечерний.
Ночь приближается, и сердце суеверней.
Уж постлана постель, потушены огни.
Я слышу над собой: Господь тебя храни…
Кругом чернеет тьма, и только щель дверная
полоской узкою сверкает, золотая.
Блаженно кутаюсь и, ноги подобрав,
вникаю в радугу обещанных забав…
Как сладостно тепло! И вот я позабылся…
15
И странно: мнится мне, что сон мой долго длился,
что я проснулся - лишь теперь, и что во сне,
во сне младенческом приснилась юность мне;
что страсть, тревога, мрак - всё шутка домового,
что вот сейчас, сейчас ребёнком встану снова
и в уголку свой мяч и паровоз найду…
Мечты!..
Пройдут года, и с ними я уйду,
весёлый, дерзостный, но втайне беззащитный,
и после, может быть, потомок любопытный,
стихи безбурные внимательно прочтя,
вздохнёт, подумает: он сердцем был дитя!
1
Кто говорит, что раньше было проще. Вы видимо ни когда не обходили пол района, что бы найти место, где сегодня тусуются друзья. Только потому, что сидя на унитазе, вовремя не открыли дверь когда за вами зашли, а родители в тот момент ещё были на работе.
К бабушке в деревню отвезли на лето,
Даже не спросили, а хочу я это,
В первый день в колодце утопил сандалии
И под зад ладошкою мне тут надавали.
А потом зерно я курам всё рассыпал,
Дедушка, увидев, чуть в окно не выпал.
Чтоб меня дед с бабой снова не ругали,
Спрятался я в будке - целый день искали.
Собирая в кепку яйца на насесте,
Я хотел как баба замесить их в тесте.
Не нашел муки я, замесил в песочек,
Где-нибудь с десяток и еще с пяточек.
После, свинье Машке я открыл калитку,
Побежала хрюшка по деревне прытко,
Ну, а сам, уставши, спать прилёг в сарае,
Снова всей деревней с Машкой нас искали.
Дедов самогончик-полную бутылку
На глазах его я вылил на крапивку,
А когда вторую мы с котом разбили-
Деда валерьянкой еле отпоили.
Чтобы не простыл я, не ходил с соплями,
Свитер с безрукавкой на меня напялен,
Кепку заменяет бабушкин платочек,
Будто не мужик я - маменькин сыночек.
Вот хожу в платочке, порваны колготы,
На ногах в носочках бабушкины боты.
Приезжайте мама с папою скорее,
Я в такой одежде скоро тут сопрею.
Хорошо в деревне! Воздух и природа,
Этим летом стукнет мне четыре года,
Как пастух колхозный я ругаюсь матом…
Одного ребёнка отпускать не надо!
Р.S. или Припев:
У бабушки в деревне - отель «всё включено»,
Я только одного не понимаю,
За чем у них повсюду разбросано оно,
Ну, то куда всё время наступаю…
Много и отчетливо помню только с пяти. Например, на зданиях (СССР же) висели большие надписи, а я уже умела читать. Надпись «Даешь пятилетку» повергла меня в ужас: «папа, за что они пятилеток доедают!!!»)))
В нашем детстве играли мы в классики,
В волейбол, в «казаки», в домино.
А сегодня у всех «Одноклассники»,
И другое им крутят кино…
Дружат с разовыми аватарками,
Ходят в гости «ВКонтакте» друзья
С виртуальными псевдо-подарками,
Что ни съесть, ни потрогать нельзя.
И игрушки у них виртуальные,
Десять жизней для них - не предел…
А столкнутся с проблемой реальною -
И окажутся вдруг не у дел!
Ведь за них улыбаются смайлики,
И дерутся они не всерьёз.
А ведь в жизни беда, даже маленькая
Отольётся потоками слёз…
Их любовь аватаркой парящею
Прилетит и исчезнет опять…
Только всё же любовь настоящую
Я желаю им всем испытать!
Но с детства некоторые вещи застревают в душе, как заноза, и потом, когда вырастаешь, занозу никак не вытащить, сколько ни старайся.
детство пахнет - клубникой, молочной кашей,
старым выцветшим пледом, видиком и кассетой,
летним зноем, грозой и ветром, москитной сеткой,
проливными дождями, скорлупками от фисташек.
детство пахнет - мороженым, мёдом, сказкой,
новой скатертью на кухне, колючим сеном,
одуванчиками и яблоками в росе -
покосившимся забором и свежей краской.
детство пахнет - черешней, еловой веткой,
огурцами на грядке, форточной занавеской,
колокольчиками, рекой, рыболовной леской,
старым великом, мелками, мячом, ракеткой.
детство пахнет - солнцем и тёплым хлебом,
детства запах - лёгкий и невесомый -
водяными брызгами, радугой, синим небом…
…детство пахнет летом.
и пахнет
домом.
Оставлена закладка осторожно
В старинной книжке сказок о добре.
Вернуться б, дочитать, да невозможно,
Ни в мае, ни в холодном январе.
Как будто убежала я с прискоком,
Чтоб мамой приготовленный обед
На кухне съесть, запив томатным соком.
И скрылась в череде летящих лет.
И в памяти всплывает очень часто,
Что сказка не дочитана была.
Но точно я запомнила, на счастье,
Что в сказке той добро сильнее зла.
Окно плюется солнечными бликами, в нем зайчики качаются, дрожа.
Внизу мальчишки с радостными криками в полет шагают с крыши гаража.
Каркас фанерный, вместо перьев простыни да воля, крепко сжатая в кулак.
И с завистью глядят из окон взрослые, отчаянно желая сделать шаг,
сорваться вниз, где заросли акации, где рассыпает лютик желтый цвет,
где бродит детство без страны и нации…
Куда уже давно дороги нет.
Мы строим жизнь в согласии с запросами, ведя внутри себя жестокий спор.
И как же трудно притворяться взрослыми, когда в душе мы дети до сих пор.
Мы чертим в блогах путь от одиночества: пусть виртуально, лишь бы кто-нибудь.
И красной нитью: чуда! чуда хочется. Такого, чтоб потрогать и вдохнуть.
Вот потому и кажутся наградою,
знаменьем в повседневных миражах
крапивинские мальчики крылатые, стоящие на крыше гаража…
(с)NeAmina
Нас упорно учат реальности
И психологи, и родители.
Нас уводят от гениальности,
Из душевной чистой обители.
Мы живем по мотивам навязанным:
Дом-учеба-работа-дети…
И всю жизнь в душе недосказанно
Задыхается сказочный Йетти,
Задыхается Кай или Герда,
Задыхается Гарри Поттер.
Задыхается сказка в недрах
Сердца, былью до дыр затертого.
От гомона столичных площадей
в каморки полутёмные окраин
попряталось всё то, что было раем,
когда мы жили в племени детей.
Вдыхая запах городских хвороб,
я всё блуждаю в переулках старых,
где молча подметают тротуары
оранжевые ангелы дворов.
Там, прежде чем позволить вам пройти,
дворовый кот вас оглядит по-царски,
там луж простор, почти венецианский,
и карусель, как лодка, посреди.
И тихо так, что кажется, вот-вот,
возьмёт и заиграет «рио-рита»…
И только форточка стучит, открыта,
и чудится, что - бабушка зовет.
Там тот же ясень так же гол и тих,
там тополь с переломанной ключицей…
И ничего со мной не приключится.
Я лишь чужак из племени больших.
Закрыта дверь. Утоплены ключи.
Ушли актёры. Завершилось действо.
…А я стою у старого подъезда
и слушаю, как форточка стучит.
Пирожки из детства - пахнут до сих пор.
У тебя было правильное детство, если до сих пор, поцарапав руку или коленку, ты не бежишь домой, чтобы помазать рану зеленкой, а прикладываешь к больному месту подорожник.