Марку Ниловичу недавно исполнилось пятьдесят. В московской больнице, где он работал хирургом, его звали Марк Нилыч. В других падежах склоняли только отчество, говорили: спроси у Марк Нилыча, пойди к Марк Нилычу, оперировать с Марк Нилычем … Так было удобнее, да и знали Марка Нилыча здесь давно.
Отметили его серебряный юбилей на работе, а вслед за ним и пятидесятилетие отпраздновали. Любили его медсёстры, студенты и коллеги. Для всех у него находилось юморное словечко, шутка, прибаутка. Всё у него складывалось: хирургом был хорошим, пользовался уважением больных, в семье - благополучие.
Друзей на работе, правда, у Марка Нилыча не было. То ли сам он к дружбе не тянулся, то ли с ним не сближались, неясно. Только замечали за ним некоторую самовлюблённость. Он любил поважничать, считая себя чуть ли не Богом, Творцом. Так верил в свои возможности, знания и опыт.
«Мы даём людям жизнь!» - любил он говорить о врачах, к которым, в первую очередь, причислял себя, сердечного хирурга.
Два юбилея, следующих один за другим, принесли Марку Нилычу почётные грамоты, памятные знаки, награды и подарки от коллектива, одним словом, признание и ещё раз признание его заслуг. Он чувствовал себя окрылённым, в расцвете лет, сил и творческого энтузиазма.
Проведя отпуск на черноморском курорте после отшумевших юбилеев, он торопился в Москву, в свою ставшую родной, больницу, к коллективу, где его чествовали и ценили, к студентам, которые искали его совета и, наконец, к больным, всегда ему благодарным и обязанным.
Придя на работу, Марк Нилыч перед обходом просматривал истории болезней. В его отделение поступил шестилетний мальчик с больным сердцем, направленный из провинции на обследование. Ему требовалась операция, чтобы узнать, насколько серьёзны повреждения мышц сердца, сосудов и аорты.
В сопровождении коллег и студентов Марк Нилыч вошёл в палату и остановился у постели маленького больного. Держа в руках историю болезни Павлика, он важно просматривал страницы и, оторвавшись от них, серьёзно, как к взрослому, обратился к мальчику:
- Завтра утром ты будешь спать, а я сделаю тебе операцию, посмотрю твоё сердце и …
Тут Павлик перебил доктора:
- И найдёте там Боженьку.
Марк Нилыч томно поднял глаза вверх и продолжил:
- Я посмотрю твоё сердце и увижу, какие повреждения там …
- Но, когда вы увидите сердце, вы найдёте там Бога? - спросил мальчик.
Марк Нилыч с укором посмотрел на родителей, которые тихо сидели в стороне, и продолжил:
- Когда я увижу сердце и увижу, какие там повреждения, я спланирую, что делать дальше.
- Вы найдёте там Боженьку, ведь Он живёт там. Все гимны поют об этом. Вы найдёте его в моём сердце!
Марк Нилыч взглянул на родителей с досадой и в сопровождении врачей и практикантов покинул палату.
Сидя в своем кабинете, Марк Нилыч записывал состояние мальчика после проведенной операции.
«…Повреждена аорта и лёгочная вена; расширенная мышечная дистрофия. Трансплантация бесполезна: нет надежды на излечение. Терапевтическое лечение: болеутоляющие и постельный режим.
Прогноз:
Здесь Марк Нилыч сделал паузу, посмотрел в окно и записал: «смерть в течение года».
Внезапно он подумал о родителях мальчика, об их горе и неминуемой скорби и раздраженно отбросил в сторону ручку, чувствуя, что надо сказать ещё что-то…
Отодвинувшись от стола, он громко сказал:
- Почему?
Потом, подняв голову, обратился в пространство за окном:
- Почему Ты сделал это? Почему Ты привёл его сюда? Почему даёшь ему такое страдание, такую боль? Ты обрекаешь его на раннюю смерть! Почему?!
И, вдруг, услышал:
«Отрок сей - чадо моё, призывается в царство моё небесное, где всегда будет со мной. В царстве моём у него не будет боли, и он будет обласкан так, что ты и представить не можешь. Родители его в свой день тоже придут к нему и обретут с ним мир и покой, и паства моя продолжит расти».
Марк Нилыч вздрогнул. Испуг отразился в его глазах. Он догадался, что голос идёт из головы. Он знал, что это не его мысли, не его слова, и с ужасом понял, Кто говорит с ним.
Горячие слёзы брызнули из глаз Марк Нилыча, но внезапно досада ещё большим жаром обожгла его сердце.
- Ты создал мальчишку! Ты создал его сердце! А жить ему не больше года. Зачем всё это?! - воскликнул Марк Нилыч.
- Сей отрок, - продолжил тот же голос, - вернётся в дом мой скоро, как службу свою свершивший. Не послан в мир он для потери, но чтоб вернуть ко мне пропащую овцу.
Марк Нилыч дрогнул и в страхе закрыл лицо руками, стараясь удержаться от рыданий, которые спазмами душили его.
Во время обхода больных, Марк Нилыч, присев на кровать спящего Павлика, внимательно рассматривал его. Он впервые видел в нём не просто больного ребёнка, а душу, наследующую жизнь вечную.
Родители мальчика сидели рядом.
Марк Нилыч положил ладонь на руку ребёнка и почувствовал особенную важность момента.
Вдруг мальчик открыл глаза, посмотрел на доктора и с трогательной простотой спросил: - Доктор, вы видели моё сердце?
Глаза хирурга были влажные, необычная доброта струилась из них. Он кротко ответил: - Да, видел.
- Что вы нашли там? - восторженно смотрел на врача, не отрываясь, маленький Павлик.
У Марка Нилыча из глаз выкатились две большие слезы:
- Я нашёл там Христа.
ИСПОВЕДЬ
Делать, что ли, нечего
В этот вечер мне?
Нагрубил я вечером
Всей своей родне!
Папе, маме, бабушке,
Братику в игре,
И, играя в ладушки,
Маленькой сестре!
Тете, дяде, дедушке,
Другу - ай-ай-ай!
В ад хочу я? Нетушки!
Выбираю рай!
Я перед иконами
В тот же вечер встал,
И про грех с поклонами
Богу рассказал.
Прошептал за ужином
Всем, что виноват…
Нет, совсем не нужен нам
Этот самый ад!
Там, я слышал, поедом
Всех огонь ест злой.
Грешников такое там
Ждет, что ой-ой-ой!
Грубости и зависти
Места с Богом нет.
Буду так себя вести,
Чтоб не ведать бед.
Значит, вы увидите
С завтрашнего дня,
Даже коль обидите,
Нового меня!