БЫКОВУ
(«…Он был моим, и уже не будет, и надо учиться жить в стране, где каждый любого судит и каждый каждому жид… Из стихотворения «Рацпредложение»)
Незнаком коль душе очищающий стыд,
И зависло перо в дурно пахнущей мути,
С придыханьем пишите кондовое «жид» -
К вам потянутся сразу кондовые люди.
БДЕНЬЕ
Антисемиты всегда на посту -
Словом и делом торопятся в бой,
И помолившись еврею Христу,
Бдительным оком следят за мацой.
ОБЯЗАННОСТЬ ЕВРЕЯ
Причина юдофобии ясна -
Теперь антисемиту нечем крыть:
Зима иль осень, лето иль весна,
Любой еврей в шабат обязан пить.
ПРИ ВСЁМ
Антисемиту ложью душу грея,
Гремит который век кондовый гром,
И на вопрос: «При чём же тут евреи?»
В нём слышится ответ: «Они при всём!»
И даже в слове «жидкость» он видел антисемитизм.
АНТИСЕМИТИЗМ
Еврей всегда кому-то неудобен,
Поскольку и упорен, и способен
Лишь здравого искать в работе смысла,
Что есть причины антисемитизма.
РЕЗУЛЬТАТ
Коль в голову проникла гонорея,
Любой бездельник, олух и подонок,
Что вечером, что ночью, что спросонок
В никчемности своей винит еврея.
Чтобы превратиться в воинствующего антисемита, достаточно переехать на ПМЖ в Израиль.
ЮДОФОБ
«Зачем мне считаться шпаной и бандитом -
Не лучше ль податься мне в антисемиты:
На их стороне хоть и нету законов, -
Поддержка и энтузиазм миллионов» - Вл. Высоцкий.
Почтив уваженьем великого барда,
Возьму я всего лишь мгновенье для старта:
Пред словом Высоцкого благоговея,
Продолжу подробно о кознях евреев.
За правду я буду сражаться до гроба -
Мне пофиг, что быть, что не быть юдофобом:
Сионских читал мудрецов протоколы
У Коли, а с ними другие приколы.
Евреев Колян подноготную знает:
Газету он «Завтра» ночами читает,
Я тоже прочёл и такие аспекты
Надыбал под рюмку, что сделал конспекты.
К тому же сказал Николай: «Буду гадом,
Они расщепили в молекуле атом,
Дружить не хотят с Хизбаллой и Хамасом.
На мир этот смотрят прищуренным глазом,
Я, в целом, братан, не похож на скотину:
Респект им, конечно, за их медицину,
Но резали всё же в Советском Союзе
Вождей, начиная с товарища Фрунзе.
Делами волчары, а с виду овечки,
За что ни берутся - танцуют от печки,
С утра и до ночи считают бабосы,
Кого ни возьми - все богаты, как Крёзы.
У Вовки-соседа притырили пряник,
Взорвали Чернобыль, топили «Титаник»,
Я их не боюсь, но, прошу, между нами:
На Пхи-Пхи с Пхукетом наслали цунами.
Они подрезали струну Паганини,
Они приставали к резиновой Зине,
Они опустили на метр Джомолунгму,
Они обижали Патриса Лумумбу.
Они наклонили Пизанскую башню,
Жуков напустили в Тамбове на пашню,
А в США, обойдясь с первой леди по-свински,
Оральному сексу учили Левински.
Они погрузили на дно Атлантиду,
Мешали быка мне продать на корриду,
К тому же, я слышал, что Швеции Нобель
Велел награждать за орлиный их шнобель.
Колян замолчал, и дождался я мига,
Спросил: что нам делать с конструктором «Мига»,
И также «Катюши», замучившей немцев,
И с Кацем, что спас твоей бабушке сердце,
Христом, Галилеем, Эйнштейном, Ньютоном
И с атомной бомбы отцом Харитоном,
Великим поэтом России Высоцким,
Иоффе, Ландау, Иосифом Бродским?
Хотя я опасность прочувствовал кожей,
Промедлил, а кореш мне врезал по роже…
Вы спросите: как твоя правда до гроба? -
Чем битым, так лучше мне быть юдофобом.
ДЕЛО ВРАЧЕЙ
Брезгливо кривил губы тонкие Берия,
Похожий на беса из адской обители:
Шла пьеса на сцене Советской империи
С названием «Дело врачей отравителей».
Идеей спектакля была юдофобия,
И с нею в согласье даны наказания,
И речь прокурора легла, как надгробие,
Собой раздробив человечье сознание.
А сам драматург морщил брови колючие,
И зал в такт движеньям бровей аплодировал,
И верный холуй молвил слово по случаю,
Забыв, что победа бывает и Пиррова.
Задолго до действа плясали ничтожества
На стылых костях, величая злодеями
Тех самых, кто жизни спасая во множестве,
Имели вину в мир явиться евреями.
А судьбы врачей лишь вчера были звонкими:
Бои, лазареты по Г-спода милости -
Сегодня шёл суд, и холопы с подонками
Являли собой торжество справедливости.
Тому суждено, кто не тонет, повеситься,
Одежду не сшить из тряпья благородную:
Не знал драматург - пронесутся два месяца,
И сам он уйдёт навсегда в преисподнюю.
Не радуют жизни печальные хроники,
Как правило, с привкусом боли и крови:
Читают в запой драматурга сторонники,
Стоят постаменты и морщатся брови.
Мои дорогие врачи-отравители,
«Убийцы в халатах», герои сражений,
Конечно, у пьесы есть верные зрители -
Немного, но память жива поколений.
ЩЕПКА
Антисемит таков, и это априори,
Неважно, молод он, иль абсолютно сед.
Шатает мозг его, как щепку в бурном море,
Одна лишь мысль: еврей - всегда виновник бед.
ОНИ ВОЕВАЛИ В ТАШКЕНТЕ
(танкисту Ионе Дегену, лётчику Исааку Пресайзену, моряку Исааку Кабо и тысячам евреев, совершивших беспримерные подвиги на фронтах Великой Отечественной войны, а также павшим от рук палачей посвящается).
«Як» Хаима падал на город Ростов,
И жизнь пронеслась, словно кадр в киноленте -
Пилот путь держал на скопленье крестов:
Евреи? - Они воевали в Ташкенте.
К штурвалу себя привязал капитан,
И явь дала фору рождённой легенде -
Абрам свой эсминец повёл на таран:
Евреи? - Они воевали в Ташкенте.
Уж месяц под Курском шёл танковый бой.
Иона «Пантеры» валил, как на стенде,
Смертельно был ранен, остался живой:
Евреи? - Они воевали в Ташкенте.
Слилась казнь Михоэлса с делом врачей -
Убийц интерес в подходящем моменте,
И жёлчью стекало из уст палачей:
Евреи? - Они воевали в Ташкенте.
Политая кровью родная земля,
Дух предков в рабочем и в интеллигенте,
Дорога до яркой звезды от нуля:
Евреи? - Они воевали в Ташкенте.
КОМПАШКА
Сказал рано утром кретину дебил,
И всё подтвердил педераст:
Израиль, конечно же, создал ИГИЛ,
А с ним Хизбаллу и Хамас.
ВИНА
Ни загадки, ни тайны, ни ребуса -
Иудейские сплошь имена:
Дело Бейлиса и дело Дрейфуса,
И одна у обоих вина.
И вине таковой нет прощения -
У пророка застыла слеза:
Кто ж простит, чтоб еврейские гении
Открывали незрячим глаза?
Та вина, словно космос, бездонная
Со времён основанья основ,
А вокруг равнодушие сонное,
И доносится клич «Бей жидов!».
И на Марсовом поле у Дрейфуса
Отнимали и веру, и честь,
И вершили в Украйне над Бейлисом
Негодяи неправую месть.
С офицера, глумясь над республикой,
Эполеты срывал юдофоб,
Пред гогочущей киевской публикой
Суд еврея вколачивал в гроб.
Так случилось в обеих историях,
Что сбежала бездарная ложь,
Но осталась нацизма теория,
От которой никак не уйдёшь.
«Колесо омерзения» вертится,
Мглу веков освещают умы:
Дело Дрейфуса и дело Бейлиса -
Это я, это ты, это мы.
ЕВРЕЙ И ЛЮБОВЬ
Любовь людей веками губит,
И тема эта не избита:
Еврей душой Россию любит,
Смотря в лицо антисемиту.