Сначала раскалывают на части нацию, а потом пытаются сохранить территориальную целостность …
Собаки лают. А люди - лаются…
В детстве…
Мама ругалась, когда я тупо часами смотрел в окно…
Она говорила: «Прекрати считать ворон!..
Займись чем-нибудь полезным!»…
Сегодня я знаю: все занятия бесполезны!..
Пытаюсь тупо смотреть в окно…
Грустно, но я разучился считать ворон…
Скромное величие.
Собрался на гулянку… Жду трамвайчик…
Темно, на остановке ни души…
Гляжу- старушка, божий одуванчик,
По урнам жестебанку ворошит.
Из тех, кто получил от государства
Награду, «соразмерную» труду:
Поешь - не хватит денег на лекарства,
Лекарства купишь - нету на еду.
А рядом, у ларька, к стене торцами,
Собой вполне добротные на вид
Три ящика стояли с огурцами.
В округе - никого, ларёк закрыт.
«Бабуля, видно, с бабками не густо?
Возьми чуток - халява, все дела»…
«Нельзя, чужое», - улыбнулась грустно
И к следующей урне побрела.
В тот раз я не попал на полюбушки.
Трамвай давно ушёл, а я стоял
И плакал от величия старушки.
И от того, что знаю: я бы - взял…
Как грустно, что все же, ты просто прохожий
Как жаль, что родная душа не со мной
Но верю, однажды опомнишься может
И взглядом мне скажешь, что хочешь быть мой
Душа, извиваясь, к твоей душе рвется
Глаза опускаю, но вижу твой взгляд
Быть может, когда-то любовь и проснется
Как жаль, что прохожий…
Ты этому рад?
А ты знаешь, мне сегодня грустно.
Люди разучились быть людьми,
В этом мире стало слишком пусто…
Слов не надо… Просто обними…
Северный ветер дует сильнее,
Маленький котёнок сидит у двери,
Мама его никогда не согреет,
Просто её нету больше в живых.
Ну, а малыш всё сидит возле дома,
Не понимая чего дальше ждать.
«Может, увидят меня и согреют,
Я им не буду надоедать.
Может они заберут меня даже,
Будут кормить, не дадут умереть.
Всё, замерзаю, я не могу больше,
Нет, не могу этот холод терпеть".
Но вышел навстречу ему человечек,
Малыша подхватил и не дал умереть,
Котёнок почувствовал, что его любят,
И что он в тепле теперь будет сидеть.
Всё больше напоминает КВН… Конкурс на лучший комментарий…
Мой позитивный детёныш,
Моё маленькое солнышко
На целый год укатил в Краснодар,
Отдавать долг Родине.
А я буду целый год не жить, а существовать…
Без его стихов, без его улыбки…
Часто поддержавшие в падении не могут пережить взлета…
Энциклопедия Брокгаузена / Энциклопедия Эфро (Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона).
Календари вспоминательных дат (Календари знаменательных и памятных дат).
Первые публичные библиотеки были открыты при публичных домах.
Компьютерные мониторы работают на основе электронно-кучевой трубки.
Рекомендательный библиографический указатель «Что нужно читать детям и народу».
Русские первопечатники - Кирилл и Мефодий.
Деятели России начала XX века:
- Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Хрусталев (студентом уточнено, что Хрусталев имел дело с машинами, поскольку существует такая фраза «Хрусталев, машину!»);
- Маркс, Ленин, Сталин, Крупская, Столяров.
Россию в тот период интересовал Юг, в том числе Сибирь.
В XI веке книги на Руси переписывали работники монастырей.
Будапешт - столица Амстердама.
Цифровые документы называются так потому, что на них стоят цифры (в частности, входящий/исходящий номера).
Книги и журналы являются переносчиками библиографической информации.
Епископ Диоксин (правильно - епископ Дамаскин).
- Я тоже люблю птиц.
- За что ты их любишь?
- За то, что они могут улететь, когда жизнь превращается в хаос.
Уже не захочется тебя обнять, даже видеть не хочется…
Тебе меня всё равно не понять.
Добро пожаловать, одиночество…
А ты звонишь непременно ночью - так, чтобы наверняка. Если бы кто оказался рядом - напрягся бы от звонка, ты выдыхаешь, едва почуяв- одна… и опять не сплю, как будто это хоть что-то значит… как будто ещё люблю.
Я просто вспомнил… ну как ты, детка? Какие ты видишь сны? А помнишь тех, кто нас свел случайно? У их скоро будет сын…"
И полетели твои «а помнишь» как будто года не в счет… но той весною ты выбрал нечет, а ставила я на чет…
«Ты не забыла ещё ту осень? Тот наш самый первый раз? Я очень часто теперь вспоминаю синь твоих дивных глаз… помнишь, как нас будоражил Питер, а как мы потом в Москве? Помнишь квартиру на Пролетарке, где мы не гасили свет… где ты сидела в моей рубашке, с улыбкою, на полу… я тебе парил про рынок акций… простила? я - не могу… "
И я едва тебя успеваю одернуть - зачем, мол, врать… я всё забыла. Давно. Забыла. Не стоит уж вспоминать. Давай поближе к делам насущным женился ты наконец?
Замялся…
«вроде три года вместе… ей хочется под венец… ты знаешь, наверно, давно пора бы ее называть женой… и вроде ладно… но нет той страсти, как было у нас с тобой… я лишь недавно смотрел те фото… где вместе… бросает в дрожь… а впрочем что это я… не думай… ну как ты теперь живешь? Одна? Не верю… Да разве можно? Такая, как ты, и ждет? Не сомневаюсь, кому-то очень с тобой ещё повезет…»
А мне смешно… разве так бывает? Не ты ли захлопнул дверь? «Тебе направо, а мне налево" - ты выбрал! И что теперь… я даже глаз не могу припомнить! Не то что былой любви! Хранишь как память мои подарки? Раз хочется, что ж… храни… я даже шуткою не поддену - мол, знала, что будет так. Будь счастлив. Будь. Непременно. Счастлив. (какой же ты был дурак))))
я улыбаюсь… что было - БЫЛО! Смотри - вот уже рассвет…
простила. Веришь? Давно простила.
Гудки. И погашен свет.
Каждая ушедшая «жемчужинка» - как упавшая звезда. И желание загадать можно только одно - чтобы она вернулась…