и если в ней еще что-то бьётся, удивляться остаётся -
ловко смазанный механизм. и если остаётся еще оптимизм,
значит Бог подписал с ней сделку:
я спасу эту чёртову девку, от сумы, от тюрьмы и тризны.
и пока облака от весны не скисли,
и пока она плачется на закат.
поотмаливай, господи, её черные мысли,
и пришей ей на сердце заплат…
.
Милый мой, выбери ту, что тебе по силам.
Ту, что по нраву тебе, по нутру, по плечу.
Я ведь тебя, милый, быстро сведу в могилу,
А после буду над нею стоять и держать свечу.
Стервой работаю, мальчик мой славный, в две смены.
Красные губы, косуха, а на плече - тату.
Что предпочтешь ты: яд или вскрыть себе вены?
Может, охота стоять одному на мосту?
В небо врываться грозою и ливнями плакать?
Сердце размокшее вновь голубям крошить?
Взгляд мой ловить - и восходить каждый раз на плаху?
Что, мой хороший, тебе надоело жить?
«Сколько же можно терпеть эти адские муки?» -
Молишься Господу, ночью врываясь в храм.
Просишь услышать мой голос, увидеть руки
И лишь на миг прикоснуться к надменным губам.
Бог не ответит. Он занят. В небесных чертогах
Грешницу слушает, голову чуть наклоня.
Знай: это я каждый вечер врываюсь к Богу:
«Отче, помилуй его и отведи от меня».