Ногами вверх
В лужах отраженье - все ногами вверх,
Худоба в колготках и могучий клерк.
Воин в новой форме - праздничный валет,
Даже вверх ногами встал велосипед.
Тёмные деревья вниз себе растут,
На воде разлёгся целый институт.
Город проживает, весь ногами вверх
Слишком быстро тает прошлогодний грех.
Этот город не спит. Он уже никогда не уснёт… День и ночь сотни тысяч колёс его тело ласкают. Он не сбросит с себя проводов электрический гнёт, Но, поверженный в грязь, всем влюблённым грехи отпускает.
Этот город похож на тебя - молодой хулиган. Он с рабочей окраины родом, но «выбился в дамки» И деньгами небрежно сорит, благо, полон карман, Только втиснуться всё же не может в «буржуйские» рамки.
Он разлёгся в степи - смотрит в небо глазами витрин, Гордо тянется ввысь, отбивая любые нападки. Он какую угодно столицу бы вызвал на ринг И напором своим положил бы её на лопатки.
В нём с трущоб нищетой сочетается роскошь дворцов, Его тело - заводы и шахты, и блеск ресторанов… Он по моде одет, но из тех нагловатых юнцов, Что помечены шрамами (в прошлом -кровавые раны).
Он бывает слегка неопрятен, чуть-чуть неумыт, И порою себя по утрам ощущает премерзко… Этот город - банкир, пролетарий, немного бандит, И в контрастах его - обаяние юности дерзкой.
Этот город - спортсмен, он болеет, как мы, за «Шахтёр», И приветствует нас грозным рёвом своих стадионов. Он пылает в ночи, как неоновый пёстрый костёр. Даже звёзды нам кажутся ближе с его терриконов… Этот город - сорвиголова, он такой же, как ты… Впереди - паутина дорог и тернистые вёрсты. Загораются звёзды над городом спящей мечты, И сегодня, родной, это наши донецкие звёзды!
В светящихся серёжках фонарей
В плену мерцаний голубых агатов
Нам в этом городе становится теплей,
Светлей и радостней, как в юности когда-то…
В груди моей щемит, душа поёт и плачет
Проспекта Лунного манит волшебный свет
Мой город, ты со мною рос, и значит,
Ты друг мне лучший, уже много лет…
Как жаль, что не вернуть того, что раньше было,
Не возвратить потерянного вновь
Ну что мне сделать, чтоб душа не ныла?
Поверить разве что, в твою любовь.
Удивите меня ощущением тёплого ветра,
покажите мне небо, подайте скорее мне плащ -
я укрою себя от назойливых взглядов соседа,
я войду в этот март, подавляя в себе эпатаж,
но сдержать до конца не смогу ожидание лета,
и представится мне яркий полдень, залитый теплом…
Ах, подайте мне плащ! А надёжней: Подайте карету!
И за город! В компании двух санитаров с врачом.
Выстрелил в мишень патрон щеколды;
Дворники дороги марафетят;
Светом фар жонглирующий город,
Кот уподобляется комете.
Переходы - кодам штриховым (на-
половину стертые полоски)
Светофоры негостеприимны -
картами сканируют известку.
Как повязками из марли - люди,
люками прикрыты рты проспектов.
Город этим вечером зануден
как по БЖД когда-то лектор.
Каменно бубнят на пешеходов
сплетники-заборы. Будто бабки
у подъездов. Со времен Ягоды*
знают про мечтающих о браке,
но склерозно очищает память
дождь - зажатая «delete», и.
недовольно сталкиваясь лбами,
гнутся фонари радикулитно.
выплетая смешные узоры,
снег ложится на всё, что вокруг,
возвышаются снежные горы,
беспросветного неба продукт.
подвывает февральская вьюга,
пряча лунный и солнечный свет,
укрывает собой всю округу
первозданный, взлохмаченный снег.
осторожно прижавшись, у стенки
сизый голубь насупившись, сел,
позирает на мир, как на сценку,
всё-равно, теперь нет других дел…
по колена засыпало площадь,
нет людей там, одни трактора…
бедный голубь, замёрзший и тощий,
ждёт, когда же придёт детвора
и в ладошках, как манну небесну,
горстку семечек, или крупы,
принесёт ему, чтобы воскреснуть,
вопреки предсказаньям судьбы.
ночное дыхание ветра,
под звоны церковных часов,
словно музыка, в стиле ретро,
поющая, …только, без слов.
чарующий танец снежинок
зовёт в непроглядную тьму.
беззвёздное небо, из льдинок
не светит совсем, никому.
сливаются серые краски
в немом хороводе пурги…
так тяжко на свете без маски!
где прочно замкнулись круги…
где слово не стоит ни цента,
ни ломанного пятака,
где руки жмут лишь, под проценты,
и шерсть поросла на руках…
а ветер сильней выдыхает,
ему ни по чём суета,
снежинок гоняет он стаи
и вся его схема проста…
немножечко дунул - позёмка,
чуть злости добавил - метель…
без слов, но понятно и звонко,
из снега постелит постель…
ночное дыхание ветра
закрыло собой звёздный свет…
ночное письмо … без ответа…
космической бездны привет…
В этом городе стылое солнце,
Пыль столетий скрипит под ногами,
Этот город с прищуром японца
Ловит в сети теней-оригами.
Окунувшись в него забываешь,
Твёрдых дат непреложные сроки
И движением нервным вдыхаешь
Серых дней запоздалые строки.
Здесь в плену распростёртых рук улиц,
Вросших в землю штампованных зданий
Равнодуший вонзаются пули
Попирая закон мирозданья.
В этом городе необратимо
Разбиваюсь о чёрствые души,
Город коконом неумолимо
Пеленает и намертво душит.
Copyright: Елена Григорьевская, 2016
Свидетельство о публикации 116 011 107 957
снова ночь новогодняя канула в лЕта,
утихомирились отзвуки боя часов,
я стою на холодном балконе раздетый,
и все двери закрыл изнутри на засов…
а внизу детвора, на заснеженных плитах,
кувыркаясь в снегу, копошатся, как мыши.
вид с окна на центральную ёлку открытый…
сигарета, компьютер, кофе остывший…
вновь, озираюсь вокруг рассеянным взглядом,
там, в скучном блике гирлянды, пустые места,
мне сегодня на улицу вовсе не надо,
ведь она, без любимой, скучна и пуста.
на вспотевшем стекле нарисую сердечко,
и снова образ её отразится во тьме…
её образ во мне… и становится легче,
я поведаю это ночной тишине…
Артист был убедителен и точен,
Он не играл, он этой ролью жил,
И монолог был мастерски отточен
До вздувшихся на шее красных жил.
Он становился воплощеньем Лира,
Познавшего при жизни рай и ад,
И каждый раз шекспировская лира
В его душе звучала, как набат.
Безумный взгляд, исполненный печали,
Его король был горем одержим,
И зрители так искренне рыдали,
Корделию оплакивая с ним.
Он восклицал: «Взгляните же, взгляните!»,
Последний взор направив в тёмный зал
И в тот же миг рвал с этим миром нити
И на руках у друга умирал.
Затем вставал под гром аплодисментов,
На бис, бывало, повторял финал,
И от пивной восторженных клиентов
Бесплатно кружку пива получал.
Этот город пропитан морем, водой насквозь:
Открываешь глаза, с ресниц собирая соль.
Этот город, как морок, ветреное лассо,
Остается на коже, крутится у волос.
В этом городе теплый воздух в руках дрожит,
Мелкий дождь за час превращается в водопад.
Приходи ко мне жить,
Приходи со мной засыпать.
Этот город ласково тянет меня на дно,
Он целует в висок, ударив меня под дых.
В этом городе слишком много морской воды,
Этот город слишком большой для меня одной.
Ночью в городе даже звезды - почти ножи,
Здесь и радость, и горе быстро идут на спад.
Приходи ко мне жить,
Приходи со мной засыпать.
В этом городе небо с синего в голубой
Тает, струится, сливается с горизонтом,
Где Черное море кажется бирюзовым,
Этот солнцем нагретый город - сама любовь.
В этом городе я просыпаюсь всегда с тобой.
крупными перьями с неба,
ритмами медленных танцев,
стаи спускаются снега,
словно пример постоянства.
шапки одев на машины,
тропы засыпав повсюду,
выкрасив в цвет всё единый,
сыпет декабрьское блюдо.
время застыло дрожащим,
чуть подмороженным студнем,
город весь кажется спящим,
дома попрятались люди.
место топчу на стоянке,
завтра с утра на работу,
к небу лицо, словно пьяный,
снегу подставил к осмотру.
тает, стекая потоком,
не охлаждая ни капли.
только, немного промокли
ноги… ботинки размякли.
а в голове, как заноза,
вертится, не открутИться,
не опасаясь мороза,
мысль превращения в птицу…
взмыть бы под самое небо,
под облака, или выше,
греческим юным эфебом…
может быть там моя крыша?
только, зачем эта крыша?
мне бы с любимой быть рядом!
но, на сегодня, уж вышло
время… теперь - снегопады…
Снег налетел, переполняя смог,
Для ослепленья населенью хватит.
Последний лист, тяжелый, как плевок
Астматика, желтеет на асфальте.
Все прочее бесцветно и метет,
Как либерал под полосатым флагом,
Уже граница - ближний поворот
На радость янычарам и варягам.
Прохожие игуменно темны,
Расплывчаты - знакомого не встретить, -
Доносятся из шумной тишины
Обрывки падежей и междометий.
Буран акцентов, вьюга языков,
Салат из крика, ругани и стона -
И дежавю портовых кабаков,
И страшное наследье Вавилона…
Грешить идешь, иль искупать вину -
Ни направленья нет уже, ни цели…
И все равно, в которую страну
Выходишь из клубящейся метели,
Новый год на носу, заскучали карманы по премиям,
холодильники жаждут ломиться к приходу гостей
скоропортящимся бухлом и копчёным временем.
Время прождано дымом вестей-новостей до костей.
Ожидание мается, ходит курить на лестницу,
ест лапшу с ушей, за ответ покупает вопрос.
Пятьдесят январей ходит жизнь по девятому месяцу.
Ждёт родня. Врёт узи. Не отстанет никак токсикоз.
С новым утренним годом, душа моя. В новой ермолке
в старой кухне, качаясь с пяточки на носок,
мелет вечный емеля призрачный кварц в кофемолке,
сыплет в чашки и мимо чашек прозрачный песок.
Ожидание смотрит в песок с вожделением страуса,
голубым и розовым дом набивает в кредит.
По утрам звонки: ну что, не пора нострадамуса
начинать уже бить? Или пусть пока потрендит?
Скоро новый январь в многоточие встанет точкой.
Заходи, расскажу, где видал я свои январи.
А Иваныч бухой. Завтра едет за дочкой с дочкой.
Зюзьке некогда ждать, Зюзьке с марта уже тридцать три.
С новым счастьем, Иваныч.
Не забудь запереть двери на ночь.
вновь ночь опустила свою паутину,
сгустившийся сумрак окутал дома…
покорно себя оголила осина…
у нас уж давно наступила зима.
засыпало снегом тропинки по скверам
и солнце с обеда ложится в постель,
лишь ветер-бродяга гуляет без меры,
зовёт на свиданье подругу - метель.
и будут кружится всю ночь в хороводе…
вновь снежной стеной укутав все звуки,
находят друг друга и силы природы,
им не страшны ни печаль, ни разлука…
а мой собеседник - экран ноутбука,
треснув, раскрылся мне множеством линий…
колотится сердце отчаянным стуком,
а тело покрылось кожей гусиной.
где клиньев набрать, чтобы выбить клин клином?
где знаний добыть, как добавить ума?
…стоит под окном молчаливо осина,
покорно склонившись… в разгаре зима…