Уходит все, что мило,
природа любит месть.
Но если что-то было,
то значит - где-то есть,
и сколько через точку
проходит плоскостей,
настолько нам отсрочку
дает Отец Вестей.
На речке быстрокрылой,
где соловьев не счесть,
ты спросишь: это было? -
а я отвечу: есть,
и так устроен Космос,
который не объять,
что рано или поздно
мы встретимся опять…
Зачем мы здесь… Какую милость ждет
комок тепла среди вселенской стужи? …
Как старый друг, мой сайт тебя найдет
в тот самый миг, когда он будет нужен…
…а боль не сразу
сначала суета,
сначала разум
найдет уловки,
станет ворожить,
раскинет, что необходимо жить
по средствам,
то бишь трезвой полумерой
стравив полунадежду с полуверой
террором пола вытравить любовь,
но разум попадет не в глаз, а в бровь,
поскольку пола вовсе не имеет
и лик судьбы впотьмах не лицезреет
а боль потом…
сначала сизый мрак,
в котором друг не друг
и враг не враг,
а только птиц назойливых порханье,
короткое предсмертное дыханье
в наркозе ядовитых сигарет,
начало сна… сначала просто бред,
а боль потом…
не боль, а пустота,
бездонная, слепая…
нет, не та,
что из пространства
исторгает прану,
а та, последняя,
что обжигает рану
улыбками,
вращением колес,
сиянием алмазных полуслез,
крестами,
гороскопами,
стихами,
отсутствием стекла
в оконной раме…
Твой ангел-хранитель ведет себя тихо,
неслышно парит над толпой.
Спеши, торопись утолить свою прихоть,
безумец, ребенок слепой.
Он видит все - как вертится земля,
как небо обручается с рекой,
и будущего минные поля,
и сны твои с потерянной строкой.
За сумраком сумрак, за звездами - звезды,
за жизнью, наверное, смерть,
а сбиться с дороги так просто, так просто,
как в зеркало посмотреть…
Душа, не умирай. Душа, питайся болью.
Не погибай, насытиться спеша.
Надежда - злейший враг. Гони ее с любовью.
Безумием спасай себя, Душа.
Во взлете весь твой смысл, во взлете - и паренье
над суетой - ты крылья сотворишь
из кожи содраной,
и яд стихотворенья
заменит кровь,
и ты заговоришь.
…И этот дождь закончится, как жизнь…
И наших душ истоптанная местность
с провалами изломов и кривизн
вернется в первозданную безвестность.
Там, в темноте, Предвечная Река
к своим пределам тени предков гонит,
и мечутся, как звери, облака
под взмахами невидимых ладоней,
и дождь, слепой, неумолимый дождь,
питая переполненную сушу,
пророчеством становится, как дрожь
художника, рождающего душу. …п наши голоса уносит ночь…
Крик памяти сливается с пространством,
с молчанием, со всем, что превозмочь
нельзя ни мятежом, ни постоянством…
Не отнимая руки ото лба,
забудешься в оцепененье смутном,
и сквозь ладони протечет судьба,
как этот дождь,
закончившийся утром.
Родители ушли. А мы свободны
Жить как хотим и можем умирать.
Но вот беда - мы ни на что не годны,
и некому за нами убирать…
Родители ушли. Остались раны
и в них, и в нас… родители ушли
в далекие лекарственные страны,
а мы на жизнь накладываем швы.
Родители ушли. Прочь сантименты!
Зачем рыдать, о чем жалеть, когда
Галактики, планеты, континенты
друг с другом расстаются навсегда…
Вы снитесь мне. О. если бы вернуться
и вас из сна с собою унести,
и все начать с последнего «прости»…
О, если б ненароком не проснуться…