Не говори, что жизнь - игрушка
В руках бессмысленной судьбы,
Беспечной глупости пирушка
И яд сомнений и борьбы.
Нет, жизнь - разумное стремленье
Туда, где вечный свет горит,
Где человек, венец творенья,
Над миром высоко царит.
Внизу, воздвигнуты толпою,
Тельцы минутные стоят
И золотою мишурою
Людей обманчиво манят;
За этот призрак идеалов
Немало сгибнуло борцов,
И льется кровь у пьедесталов
Борьбы не стоящих тельцов.
Проходит время, - люди сами
Их свергнуть с высоты спешат
И, тешась новыми мечтами,
Других тельцов боготворят;
Но лишь один стоит от века,
Вне власти суетной толпы, -
Кумир великий человека
В лучах духовной красоты.
И тот, кто мыслию летучей
Сумел подняться над толпой,
Любви оценит свет могучий
И сердца идеал святой!
Он бросит все кумиры века,
С их мимолетной мишурой,
И к идеалу человека
Пойдет уверенной стопой.
Бедный ребенок, - она некрасива!
То-то и в школе и дома она
Так несмела, так всегда молчалива,
Так не по-детски тиха и грустна!
Зло над тобою судьба подшутила:
Острою мыслью и чуткой душой
Щедро дурнушку она наделила, -
Не наделила одним - красотой…
Ах, красота - это страшная сила!..
Дураки, дураки, дураки без числа,
Всех родов, величин и сортов,
Точно всех их судьба на заказ создала,
Взяв казенный подряд дураков.
Если б был бы я царь, я б построил им дом
И открыл в нем дурацкий музей,
Разместивши их всех по чинам за стеклом
В назиданье державе моей.
Все говорят: поэзия увяла,
Увял венок ее небесного чела,
И отблеск райских зорь - тот отблеск идеала,
Которым песнь ее когда-то чаровала, -
В ее очах сменили грусть и мгла.
Не увлекают нас в волшебный мир мечты,
В них горечь тайных слез и стон душевной муки:
В них жизнь вседневная, жизнь пошлости и скуки,
Без ореола красоты.
- Нет, не бессильны мы, и нас неотразимо
Порой зовет она, святая красота,
И сердце бьется в нас, любовью к ней томимо,
Но мы, печальные, проходим строго мимо,
Не разомкнув уста.
Не говорите мне «он умер». Он живет!
Пусть жертвенник разбит -огонь еще пылает,
Пусть роза сорвана - она еще цветет,
Пусть арфа сломана - аккорд еще рыдает!..
ЖИЗНЬ
Меняя каждый миг свой образ прихотливый,
Капризна, как дитя, и призрачна, как дым,
Кипит повсюду жизнь в тревоге суетливой,
Великое смешав с ничтожным и смешным.
Какой нестройный гул и как пестра картина!
Здесь -- поцелуй любви, а там -- удар ножом;
Здесь нагло прозвенел бубенчик арлекина,
А там идет пророк, согбенный под крестом.
Где солнце -- там и тень! Где слезы и молитвы --
Там и голодный стон мятежной нищеты;
Вчера здесь был разгар кровопролитной битвы,
А завтра -- расцветут душистые цветы.
Вот чудный перл в грязи, растоптанный толпою,
А вот душистый плод, подточенный червём;
Сейчас ты был герой, гордящийся собою,
Теперь ты -- бледный трус, подавленный стыдом!
Вот жизнь, вот этот сфинкс! Закон её -- мгновенье,
И нет среди людей такого мудреца,
Кто б мог сказать толпе -- куда её движенье,
Кто мог бы уловить черты её лица.
То вся она -- печаль, то вся она -- приманка,
То всё в ней -- блеск и свет, то всё -- позор и тьма;
Жизнь -- это серафим и пьяная вакханка,
Жизнь -- это океан и тесная тюрьма!
Только утро любви хорошо: хороши
Только первые, робкие речи,
Трепет девственно-чистой, стыдливой души,
Недомолвки и беглые встречи,
Перекрестных намеков и взглядов игра,
То надежда, то ревность слепая;
Незабвенная, полная счастья пора,
На земле - наслаждения рая!..
Поцелуй - первый шаг к охлажденью: мечта
И возможной и близкою стала;
С поцелуем роняет венок чистота,
И кумир низведен с пьедестала;
Голос сердца чуть слышен, зато говорит
Голос крови и мысль опьяняет:
Любит тот, кто безумней желаньем кипит,
Любит тот, кто безумней лобзает…
Светлый храм в сладострастный гарем обращен.
Смолкли звуки священных молений,
И греховно-пылающий жрец распален
Знойной жаждой земных наслаждений.
Взгляд, прикованный прежде к прекрасным очам
И горевший стыдливой мольбою,
Нагло бродит теперь по открытым плечам,
Обнаженным бесстыдной рукою…
Дальше - миг наслажденья, и пышный цветок
Смят и дерзостно сорван, и снова
Не отдаст его жизни кипучий поток,
Беспощадные войны былого…
Праздник чувства окончен… погасли огни,
Сняты маски и смыты румяна;
И томительно тянутся скучные дни
Пошлой прозы, тоски и обмана!..
«Вперед, забудь свои страданья,
Не отступай перед грозой,
Борись за дальнее сиянье
Зари, блеснувшей в тьме ночной!»
Любви, одной любви! Как нищий подаянья,
Как странник, на пути застигнутый грозой,
У крова чуждого молящий состраданья,
Так я молю любви с тревогой и тоской.