Есть три пути развития.
- Первый путь - стоять на месте
- Второй путь - лежать на месте
- Третий путь - лежать на правильном пути
Раньше я боялся, что меня могут забыть. Теперь я боюсь, что меня могут запомнить.
- Новосибирск?
- Да!
- Где Кириллов, который боролся с приписками?
- Умер.
- Камчатка?
- Да!
- Женщина Полякова - инициатор движения за облегчение женского труда под девизом: «Прочь с дороги, бабы»?
- Уволилась.
- Норильск!
- Да?
- Ефремов, призывы к демократии, 1975 год?
- О, умер давно, еще в 1976 году.
- А дети, семья?
- Разбежались.
- Одесса!
- Одесса, господи!
- Чего?
- О, Одесса, ну что там у вас?..
- Да нет здесь никого.
- Как «никого»? Из прохожих позовите.
- Нету прохожих, нету.
- А Конопатко где?
- Этот, который за воду боролся?
- Да, да.
- От нее и погиб, бедняга.
- Из населения можешь кого-нибудь попросить?
- Если в хоть неделю назад, еще была тут семья…
- Где?
- Отвалили.
- Так хоть ты у аппарата сиди.
- Сижу, сижу. У меня такой, извините, понос, и хотел бы - не отойдешь.
- Нижний Тагил?
- Му-у-бр-р-… му-у-у.
- Ты что, в противогазе?
- Му-гу!
- Где Филиппов - комсорг, борец-эколог?
- Ма-а-у-му…
- Ты чего, не можешь на секунду снять?
- Не ма-а-я-у-у…
- Хрен с тобой. Мелитополь! Мелитополь?!
- Мы-то как раз у аппарата. Мы-то здесь. Мы как раз. Мы-то здесь. Мы говорим. Ой-ха-ха!.. Мы, ой!
- Пусть один возьмет трубку.
- Мы-то один и есть. Отдай, отдай, я буду говорить!.. Поднеси к левой голове… Я тебе поднесу… Тьфу!.. Хорошо. Тогда и тебе тьфу!..
- Как уровень радиации?
- То что нужно… Тьфу! Ночью ты будешь спать, а я в тебя плюну… А я в тебя утром плюну! Ну прошу, поднеси к левой голове… Хорошо, тогда, чур, я вечером ем. Нет, я ем!..
- Мелитополь, дай левой голове… Слушай, а сколько у тебя ног?
- Одна.
- Значит, ты не можешь сбегать за Синельниковым?
- Почему? Смогу, я побегу… Нет, я!.. Нет, я!.. Молчи уж!.. Тогда я сегодня ем…
- Слушай, Мелитополь, а где Синельников?
- С детьми сидит.
- Что, много детей?
- Да как посмотреть: как ест - вроде один, а какают - вроде много.
- Так он что, занят?
- Ну, а как же, это ж все надо убирать.
- Да, вам легче.
- Нам-то легче, если в не эта правая сволочь. Тьфу!..
- Колыма! Колыма!!!
- Все в порядке, все у нас хорошо, кладите быстрей трубку.
- А где Егоров?
- Борец за культуру, что ль? Здесь, здесь. Егоров, возьми трубку… Егоров, да оторвись ты, трубку возьми… Москва, Москва… А я откуда знаю, тебя хотят… Я сказал, все в порядке… Я тебя, падла, самого сейчас… Алло! Вы слушаете? Не хочет, козел. Говорит, неодетый… Слышь, Егоров, ну накинь чего-нибудь, это ж не телевизор, это телефон.
- (Запыхавшись.) Алло!.. Алло!.. Егоров…
- Как там?
- Нормально.
- Чем кончилась ваша борьба за культуру?
- Нормально… Все… Нормально.
- Какой-то сдвиг есть?
- Ну, елки, ну я ж говорю - нормально.
- А к женщинам?
- Да, особенно к женщинам, да… к этим б… да, особенно.
- Можно приезжать?
- Да не надо пока. Мы тут, б… должны еще поработать с одним м… С одним козлом… Заткнись!.. А по коренным?!. Четвертак с вас, мразь ползучая…
- Так что, пока отложим разговор?
- С ним, что ль? Я этой падали паскудной вместо глаз фиксы вставлю, он у меня на кашель откликаться будет, я…
- Так нам что, позже позвонить?
- Во-во, давай позже или никогда. А так все нормально… Эй, протез, у меня туз червей, у меня…
- А как окружающая среда?
- Какая на… решетка!.. А-а, нормально! Этому глаза повырываю - вообще красота будет. Не звоните больше. Обстановка хорошая. Европа - люкс. Еще раз позвонишь, я и в Москве найду, кто тебе скелет выймет.
- Спасибо.
- Давай.
- Северный полюс! СП-28!.. Северный полюс? Алло!.. СП-28? Прием. Алло! Алло! Вы слышите?
- Да!
- Алло! Наконец-то… Алло.
- Да, да.
- Алло!
- Да. Нам вообще ничего не нужно.
- Какие результаты?
- Никаких результатов. Нам ничего не нужно.
- Как ваши исследования?
- Никаких исследований. Нам хорошо.
- У вас сейчас ночь?
- Это вас не касается.
- Как с продуктами?
- Нам ничего не нужно.
- За вами послать?.. Когда вы вернетесь?
- Мы еще не решили.
- Как льдина? Трещина вдоль полосы или поперек?
- Разберемся.
- Когда вы возвращаетесь?
- Это политический вопрос. Дебатируется самоопределение, отделение, переход в суверенное плавание.
- На льдине?
- Пока да. Пойдем на льдине в теплые края.
- Куда?
- До Калифорнии дотянем и на пресную воду продадим.
- Башкирия?
- Ай донт андестенд.
- Это Башкирия?
- Йес!
- Что ж ты мне голову морочишь. Это Москва!
- Ай-яй-яй, испугал. По латыни давай!
- Какая латынь?
- Отделяемся мы. Пока своего языка не вспомним, по латыни трендеть бум. Все надписи латынью, ни хрена не поймете, пся крев. Кавалерию заведем, армию, от всего мира отобьемся. Новую жизнь начинаем. С Израилем дружить бум. Фрукту свою заведем, молоко.
- Так у вас же промышленности нет…
- На хрена нам промышленность, подавитесь своей промышленностью, у нас латынь будет и армия. Гуляй куда хочешь! Мы в энциклопедию смотрели - кочевники мы. Дикие мы, оказывается. У нас лошади и люди одинаково выносливые, оказывается. Не надо сюда звонить. Кочевники мы, отвлекать будете.
- Алло! РСФСР?
- Для кого РСФСР, а для кого и Россия, мать вашу…
- Как там?
- Все путем. Повыгоняли всю сволоту: чернозадых, черномордых, черноглазых, чернозубых, черноногих, черногрудых - все, вздохнули! Эх, едренть, какая ширь образовалась, просторы, воздух, едренть, свежий…
- Со жратвой?
- Маненько есть… Счас придумываем кой-чего вместо колхозов.
- Чего?
- Да так, чтоб тоже сообча, однакось пока кое-кого еще перебить надо, чтоб еще шире вздохнуть. Жидов вроде не осталось, так наши некоторые жидовствуют, надо их маненько поунять, и дело пойдет. Потом строй себе придумаем, и дело стронется.
- А как с землей?
- Не до этого пока, поважней дела есть. Переделить тут надо кой-чего по справедливости. Мы так хотим, чтоб у всех одинаково, чтоб все с нуля, со старта, и вперед, вперед… Думаем, пойдет дело… Так что мы все на собрании.
- Сахалин? Алло?
- Хацю, Хацю.
- Где Николаев?
- Здеся, здеся.
- Что решили?
- Все хоросе-до, все хоросе-до. Горосуем.
- Что голосуем? Чего вдруг?
- К Японии переходим, да, всеобщим тайным горосованием.
- И как разделились голоса?
- Никак не раздерирись. Единограсно к Японии.
- Против есть?
- Есть, есть, японаци против, но уже позадно, мы уже присоединирися, уже пьем саке, смотрим теревизора, секретарь горкома кимона на урице сидит, поздравряет комсомор. Просяйте, товариси!
- Алло! Москва?
- Да.
- Это Москва?
- Да, вас слабо слышно.
- Да это мы слабо говорим.
- Кто вы?
- Поволжье мы.
- Что у вас?
- Да ничего нет. Абсолютно ничего. Хотим посоветоваться. Мы все равно голодаем, так, может, в виде протеста? А? Подберите нам чего-нибудь попрестижнее. Может, негров поддержать в Америке? Тоже мучаются, а? Раз уж голодаем?..
- Давай тогда за нашу победу.
- А за победу голодают?
- А как же. Вся страна.
Наши люди стремятся в Стокгольм (Лондон и так далее) только для того, чтоб быть окруженными шведами.
Все остальное уже есть в Москве. Или почти есть.
Не для того выезжают, меняют жизнь, профессию, чтоб съесть что-нибудь, и не для того, чтоб жить под руководством шведского премьера…
Так что же нам делать?
Я бы сказал: меняться в шведскую сторону. Об этом не хочется говорить, потому что легко говорить.
Но хотя бы осознать.
Там мы как белые вороны, как черные зайцы, как желтые лошади.
Мы непохожи на всех.
Нас видно.
Мы агрессивны.
Мы раздражительны.
Мы куда-то спешим и не даем никому времени на размышления.
Мы грубо нетерпеливы.
Все молча ждут пока передний разместится, мы пролезаем под локоть, за спину, мы в нетерпении подталкиваем впереди стоящего: он якобы медленно переступает.
Мы спешим в самолете, в поезде, в автобусе, хотя мы уже там.
Мы выходим компанией на стоянку такси и в нетерпении толкаем посторонних. Мы спешим.
Куда? На квартиру.
Зачем? Ну побыстрее приехать. Побыстрее собрать на стол.
Сесть всем вместе…
Но мы и так уже все вместе?!
Мы не можем расслабиться.
Мы не можем поверить в окружающее. Мы должны оттолкнуть такого же и пройти насквозь, полыхая синим огнем мигалки.
Мы все кагэбисты, мы все на задании.
Нас видно.
Нас слышно.
Мы все еще пахнем потом, хотя уже ничего не производим.
Нас легко узнать: мы меняемся от алкоголя в худшую сторону.
Хвастливы, агрессивны и неприлично крикливы.
Наверное, мы не виноваты в этом.
Но кто же?
Ну, скажем, евреи.
Так наши евреи именно так и выглядят…
А английские евреи англичане и есть.
Кажется, что мы под одеждой плохо вымыты, что принимать каждый день душ мы не можем.
Нас раздражает чужая чистота.
Мы можем харкнуть на чистый тротуар.
Почему? Объяснить не можем.
Духовность и любовь к родине сюда не подходят.
И не о подражании, и не об унижении перед ними идет речь… А просто… А просто всюду плавают утки, бегают зайцы, именно зайцы, несъеденные.
Рыбу никто свирепо не вынимает из ее воды.
И везде мало людей.
Странный мир.
Свободно в автобусе.
Свободно в магазине.
Свободно в туалете.
Свободно в спортзале.
Свободно в бассейне.
Свободно в больнице.
Если туда не ворвется наш в нетерпении лечь, в нетерпении встать.
Мы страшно раздражаемся, когда чего-то там нет, как будто на родине мы это все имеем.
Не могу понять, почему мы чего-то хотим от всех, и ничего не хотим от себя?
Мы, конечно, не изменимся, но хотя бы осознаем…
От нас ничего не хотят и живут ненамного богаче.
Это не они хотят жить среди нас.
Это мы хотим жить среди них.
Почему?
Неужели мы чувствуем, что они лучше?
Так я скажу: среди нас есть такие, как в Стокгольме.
Они живут в монастырях. Наши монахи - шведы и есть.
По своей мягкости, тихости и незлобливости.
Вот я, если бы не был евреем и юмористом, жил бы в монастыре.
Это место, где меня все устраивает.
Повесить крест на грудь, как наши поп-звезды, не могу. Ее сразу хочется прижать в углу, узнать национальность и долго выпытывать, как это произошло.
Что ж ты повесила крест и не меняешься?
Оденься хоть приличнее.
«В советское время было веселей», - заявил парнишка в «Старой квартире».
Коммунальная квартира невольно этому способствует.
Как было весело, я хорошо знаю.
Я и был тем юмористом.
Советское время и шведам нравилось.
Сидели мы за забором, веселились на кухне, пели в лесах, читали в метро.
На Солженицыне была обложка «Сеченов».
Конечно, было веселей, дружней, сплоченнее.
А во что мы превратились, мы узнали от других, когда открыли ворота.
Мы же спрашиваем у врача:
- Доктор, как я? Что со мной?
Диагноз ставят со стороны.
Никакой президент нас не изменит.
Он сам из нас.
Он сам неизвестно как прорвался.
У нас путь наверх не может быть честным - категорически.
Почему ты в молодые годы пошел в райком партии или в КГБ?
Ну чем ты объяснишь?
Мы же все отказывались?!
Мы врали, извивались, уползали, прятались в дыры, но не вербовались же ж! Же ж!..
Можно продать свой голос, талант, мастерство.
А если этого нет, вы продаете душу и удивляетесь, почему вас избирают, веря на слово.
Наш диагноз - мы пока нецивилизованны.
У нас очень низкий процент попадания в унитаз, в плевательницу, в урну.
Язык, которым мы говорим, груб.
Мы переводим с мата.
Мы хорошо понимаем и любим силу, от этого покоряемся диктатуре и криминалу. И в тюрьме и в жизни. Вот что мне кажется:
1. Нам надо перестать ненавидеть кого бы то ни было.
2. Перестать раздражаться.
3. Перестать смешить.
4. Перестать бояться.
5. Перестать прислушиваться, а просто слушать.
6. Перестать просить.
7. Перестать унижаться.
8. Улыбаться. Через силу. Фальшиво. Но обязательно улыбаться.
Дальше:
С будущим президентом - контракт!
Он нам обеспечивает безопасность, свободу слова, правосудие, свободу каждому человеку и покой, то есть долговременность правил.
А кормежка, заработок, место жительства, образование, развлечение и работа - наше дело. И все.
Мы больше о нем не думаем.
У нас слишком много дел
В конце концов, кто ты такой, чтобы не пить? Тебе что, больше всех надо? Сидеть на диете, делать зарядку. Что ты из себя корчишь? Извините, мне спиртного нельзя, мне стакан сока… Кто ты такой? Ты что задумал? Посмотри, сколько народу мучается! Пенсионеры без лекарств, молодёжь без перспектив. На чьём фоне ты, гад, хочешь в будущее здоровым и трезвым протиснуться? Тебе нельзя, а нам, значит, можно?
Определить талант очень просто - вы смотрите, какая женщина возле него. Возле Пушкина, возле Высоцкого, возле Есенина. Потом вспоминаете, какая женщина была возле Брежнева, возле Хрущева, возле Сталина. Не было их у них! Всё было у них, а этих людей у них не было! Вот я и говорю: ты сам такой, какая женщина возле тебя!
Из жён надо выбирать весёлых.
Из весёлых - умных.
Из умных - нежных.
Из нежных - верных.
И терпеливых.
И терпеливых!
Старость, как приближающаяся электричка…
ВОООООН она там еще.
и вот она уже здесь!
Тот помер, не найдя смысла в жизни. А тот помер, найдя смысл в жизни. А тот помер, не ища смысла в жизни. А этот вообще ещё живет. Надо бы с ним побеседовать.
Больно смотреть, когда твои мечты исполняются у кого-то другого, или когда у других они исполняются раньше, чем у тебя.
Обильная пища вызывает склероз сосудов.
Ограниченная - вспыльчивость.
Сидение - гипотонию.
Стояние - тромбофлебит.
Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище…